Не ошибись с выбором (СИ) - Колесникова Валентина - Страница 38

— Может не зря видит?

— В смысле? — Я удивилась такому высказыванию, но Александр Сергеевич ничего не ответил. Вместо разговора, он тихо включил музыку.

Мгновенно заиграл блюз. Самый классический, мелодичный… такой, как я обычно люблю слушать под настроение, но сейчас мне хотелось просто свернуться клубком и стонать от боли. Достав еще одну таблетку, я запила ее остатками воды из бутылки, что успела прихватить из офиса и буквально через несколько минут почувствовала облегчение.

— Мы на месте, Мария Олеговна.

Машина медленно подъехала к старому зданию, проскочила небольшой уютный двор, проехала под аркой и остановилась напротив входа в клуб…

— Клуб? — Я была удивлена. Хотя больше подходит слово «ошарашена» — я не…

— Это не совсем тот клуб, к которому все привыкли. Тебе понравится, Маша, я обещаю. И если ты не против, можешь звать меня вне работы по имени. Мне так привычней, если честно.

Я медленно вышла из машины, понимая, что оказалась в каком-то очень дорогом и элитном месте «для своих».

Мы спустились вниз по очень темной лестнице — такие я помню еще с практики в медицинском вузе, когда наши занятия проходили в подвале старой больницы. Рядом с черной дверью стоял охранник довольно-таки грозного вида. Он внимательно посмотрел на нас, слегка кивнул в знак приветствия и без лишних слов распахнул двери…

Сильный, мощный мужской голос завораживал с первых же секунд. Он распространялся по небольшому клубу, полностью заставленному столами, за которыми сидели очень богатые, прекрасно одетые, знающие себе цену люди. Они наслаждались атмосферой блюза, медленно и очень эстетично поднося к губам бокал дорогого вина. О чем-то тихо вели беседу, наблюдая за тем, что происходит на сцене… А там…

Темнокожий мужчина, слегка полноват — своего рода классическое представление блюзового артиста. Дорогой, шикарный костюм, своеобразная манящая харизма и невероятный, потрясающий голос, который завораживал с первых же строк, с первых нот… Он словно мед, что постепенно касается твоих губ… Бархатный, опьяняющих голос, с переходом на определенную хрипотцу — не знаю, как правильно обозначить эти моменты в песне.

Я замерла, наблюдая за тем, что происходило вокруг. К нам мгновенно подбежал высокий, статный мужчина, забрал верхнюю одежду и попросил следовать за ним.

Наш столик оказался в вип-зоне и стоял он таким образом, что бы можно было полноценно насладиться звучанием голоса и видом, что открывался со сцены. За нашими спинами стояли невысокие перегородки — они создавали определенную атмосферу уединения, не позволяя окружающим наблюдать за теми, кто сидит в особой зоне. Вместо привычных стульев мы сели на мягкий диван, я приняла удобную позу и завороженно уставилась на сцену.

Певец уступил место даме в черном облегающем платье. Ее длинные волосы почти доходили до поясницы, глаза блестели в свете огней — она выглядела прекрасно, пока не запела…

— Она не человек, — прошептала я, понимая, что впервые слышу настолько красивые голоса, — это же потрясающе…

— Тебе нравится? — Преображенский сел очень близко, так, словно мы как минимум друзья, — что бы ты хотела заказать?

— Воды… Я очень хочу пить. — Боль в животе вновь дала о себе знать. Действие препарата заканчивалось, а других таблеток у меня уже не было. Есть при таком состоянии очень сложно — полностью пропадает аппетит. Да и как я могу наслаждаться едой, когда со сцены на меня смотрят артисты? Как-то это… неудобно, что ли… Хотя тут все что-то, но едят…

— Воды и все? Ты уверена?

Я кивнула в ответ, но Преображенский этим не ограничился. Он сделал заказ вместо меня, напомнив о том, что в машине я говорила про салат. Передо мной поставили небольшие, но очень красивые блюда с маленькими порциями еды. Да уж, высокой кухней точно не наешься…

— Вы правы, — шепотом заметил мужчина, — я действительно устал. Это так заметно?

— Теперь — да. Но ведь я знаю историю, — он налил в высокий бокал красного вина, себе предпочел взять вишневый сок, так как машину бросать у этого клуба он не хотел. — А как же работа? Вы попали в больницу, должно быть накопилось много дел…

— У меня есть проверенные люди — они со всем разберутся. После чистки компании я уверен в том, что могу доверять определенной группе, так что по этому поводу не переживай…

Он говорил еще о чем-то, я честно пыталась слушать, но очередная волна боли заставила обособиться от внешнего мира. Еще немного и я попрошу отвезти меня домой. Так не должно быть… Это не правильно.

Везде горели огни, звучал голос… Это был голос Преображенского. Я чувствовала, как он прикоснулся к моей руке.

Холодные ладони, сильные… Ощущение прикосновения к коже… Его дыхание на шее… Он что-то говорит, шепчет у самого уха. Его голос дрожит, мужчина волнуется, но я не могу разобрать слов…

— Вы мне… Мария… Вы уже очень давно…

Не понимаю, что со мной. Что-то не то… Все тело словно скованно, будто опоили. Пограничное состояние между явью и обмороком… Внезапно закружилась голова, и возникло чувство тошноты…

— Маша, ты меня слышишь? — Александр Сергеевич понял, что что-то не то. Он пытался слегка растормошить меня, положил ладонь мне на лоб и что-то произнес… Запах меда… Совсем близко… Кажется, я облокотилась на его плечо… Он что-то говорит официанту и…

— Какого черта тут происходит?

Нет, не может быть… Его тут не должно быть…

— Вот стерва! Я сразу сказала, что эта тихоня самая настоящая дрянь!

— Замолчи! — голос Волкова отрезвлял, заставляя вновь открыть глаза. Рядом с ним стояла безумно злая Лина, смотревшая на меня с дикой яростью. Я осознала, что почти лежу на груди у своего начальника, что он обнимает меня за плечи, но ведь это из-за того, что мне плохо… Я же не… Я же…

— Тебя не касается то, что я делаю, — Преображенский с силой сжал мои плечи, словно не хотел отпускать.

Напряжение возросло, Лина что-то рычала, но ее мгновенно выставили из зала — это не место для неподобающего поведения.

— Виктор, — прошептала я еле-еле. Больше не могу… Все… я так больше не могу…

— Почему ты с ним… — голос тихий, злой… Разочарованный. Словно ножом в самое сердце, да что со мной вообще происходит?

Я попыталась встать, освободилась от рук Александра, хоть он и не хотел отпускать… Повернулась в сторону Виктора и…

Упала, теряя сознание от дикой боли.

Впервые за столь долгое время я вижу сон. Очень четкий, яркий… Хвойный лес прекрасен в свете яркого солнца. Его лучи переплетаются с острыми иголками… Я иду босиком, ощущая кожей каждый лист, упавший на чуть влажную, теплую землю… Внезапно распускаются цветы… Прямо на земле — их много, очень много… Усиливается запах… Пение птиц, отдаленные звуки быстрого ручейка…

Прикосновение к руке — четкое, яркое. Словно кто-то проводит кончиками пальцев по ладони. Медленно поднимаясь все выше, я ощутила прикосновение на губах — легкое, еле заметное.

Странный, еле уловимый шепот… Будто бы звуки ветра… Словно он прикасается к волосам, гладит по голове, и вновь что-то произносит…

— Маша, ты такая глупенькая… — Что-то не то… Так не должно быть. Это был голос Виктора, но почему я его слышу?

— Отойди от нее! — Преображенский. Я обернулась, но продолжала видеть лишь хвойный лес, переполненный множеством странных звуков, уже менее напоминающих мне природу, — я предупреждал тебя — не лезь!

— Она вправе сама решить, вам так не кажется? — Новый голос. Женский. В возрасте… Да что вообще происходит?

Постепенно голоса стихали, словно растворялись во внезапно возникшем тумане. Он появился из ниоткуда, увеличиваясь в размерах, заполонил собой все пространство, полностью скрывая меня с головой и… Все пропало…

Я пыталась что-то сказать, произнести, но не могла. Эта борьба закончилась полным провалом, и я вновь упала в бездну, не понимая, что происходит.

Сколько прошло времени, я не знала, но вскоре туманная пелена спала и…