Почувствуй (СИ) - Вечная Ольга - Страница 32

Полиция и отец приезжают почти одновременно. Папа всё–таки чуточку раньше. Выбегает из такси, несется к нам. Напуганный. Убеждается, что со мной всё в порядке, включает фонарик на телефоне и подходит ближе к «Черри».

Меня потряхивает.

– Ты права, так не может продолжаться, – говорит Матвей в полголоса. Ровно, медленно. – Всё просто отвратительно. Я тебя отпущу.

– Что? – оборачиваюсь.

– Всё равно мы никогда не простим друг друга. Поздно слишком.

– Как это случилось? – спрашивает отец громко, поднимаясь с корточек.

Матвей поднимает руку и говорит:

– Это я виноват. Забрал у нее ключи, перепутал педали. Простите.

Я смотрю на него обалдело. Хочу возразить, но почему–то молчу. Сил на это нет. Мне очень хочется быть невиновной.

– Давайте Юле такси вызовем. Пусть домой едет. Я расскажу, как случилось.

Уже сидя в машине и подъезжая к дому, я понимаю, что Матвей был выпившим. И получилось, будто он сел за рулем в пьяном виде!

Следующим утром просыпаюсь от хлопка входной двери. На часах — половина седьмого. Кажется, я уснула ближе к пяти. До этого слонялась по квартире, маялась. Старалась не шуметь, чтобы маму не разбудить. А как замок щелкнул, на матрасе подпрыгнула и кинулась в прихожую.

Отец снимает холодную после улицы одежду. Он только приехал. Выглядит усталым, даже измученным.

– Папа, как всё прошло? – спрашиваю.

– Нормально. Решили вопрос. Страховая погасит расходы.

– Слава богу! А... Матвей?

– Домой поехал.

Чувствую колоссальное облегчение.

– Папа, это я была за рулем. Не он. Я перепугалась до смерти, он вину на себя взял, чтобы меня прикрыть.

Отец кивает. Понятия не имею, верит мне или просто решил не спорить, полагая, что я в очередной раз пытаюсь Матвея защитить.

– Знаю, Юля. Знаю, – говорит со вздохом.

– Что же теперь делать?

– Мы с мамой посоветовались и решили, что вас необходимо разлучить, пока вы друг друга не поубивали. То, что происходит, ненормально. Хотя бы недели на две. Мальчику нужно остыть, он в бешенстве. Тебе... в общем–то тоже.

Я молчу. Стыд печет щеки.

– Юля, ты согласна со мной?

Смотрю в пол. Мама подходит, обнимает крепко.

– Я уже позвонила тете Алёне, она ждет тебя. Возьму билет до Москвы на ближайшее время. Ты только Матвею адрес не сообщай, ладно? Ему тоже нужно бы в себе разобраться. То, что машину вы оба поцарапали, – это плохо, но не смертельно. В следующий раз кто–то может погибнуть. Судьба знак дает, предупреждает, Юль.

– А как же учеба?

– Пропустишь пару недель, ничего страшного. Возьмешь задания у подруг.

– Хорошо. Как скажете.

Вечером папа везет меня в аэропорт. В самолете сплю урывками, как и следующие две недели. Тетя Алёна, мамина двоюродная сестра, пытается расшевелить, таская по музеям, выставкам, на шоппинг. Но мне всё как–то ровно. Хочется в постели лежать, зажмурившись, и в голове случившееся прокручивать.

Он сказал, что отпустит. А потом что, был прощальный подарок?

Настроения нет, я словно лимон выжатый. Пару раз срываюсь и звоню Матвею, но понимаю, что он меня... кажется, забанил.

А еще месячные никак не начинаются. Я с собой целую аптечку захватила, опасаясь сильного приступа. Больше ведь ни профилактики у меня нет, ни лечебных объятий. Остаются лишь банальные лекарственные способы купирования боли. Держу колеса под рукой, готовая в любой момент закинуться. Но цикл никак не собирается заканчиваться, растягивая изматывающий ПМС на целую неделю.

Умом понимаю, что это странно. Подозрения в голове бродят разные. На нервной почве сдвиги возможны, ведь так? Остается надеяться, что это один из них.

В Москве так и не решаюсь выяснить правду. Боюсь слишком. Да и что мне с ней делать здесь, с правдой этой? Рядом только тетя Алёна, потом объясняй, почему я в полуобмороке.

В день приезда домой отпрашиваюсь прогуляться и иду до дальней аптеки. В ближайшей мамина подруга работает провизором, мало ли. Не хочу разводить панику.

Покупаю три разных теста, домой приношу, на дне сумки хорошенько спрятав. В инструкции написано, что утром нужно делать, я всё прочитала в сети, пока настраивалась. Но терпения нет совсем, поэтому один тест я распечатываю этим же вечером.

Две полоски появляются сразу. Почти мгновенно, хотя написано, что три минуты ждать следует.

Ярко–красные, сочные. Вглядываться не нужно. Если бы я не сидела на полу в ванной, так бы и рухнула.

Знала. Все эти дни — чувствовала, что со мной не так что–то. Я была почти уверена, Господи!

Смотрю на тест, сама о Матвее думаю. Кожу покалывает. Дом–Домик, что же мы наделали с тобой.

Нет, осознать не получается. Я вижу тест, понимаю результат. Понимаю, как такое могло произойти. Но масштаб грядущих перемен в голове моей дурной никак не укладывается. Даже паники как таковой нет. Кажется, что происходит невозможное.

Зажмуриваюсь, глаза тру.

Мы с Матвеем часто не предохранялись, но нам всегда сопутствовала удача. С моими болями, с моей слабой половой системой беременность была под большим вопросом в принципе. Мама всегда говорила, что я хиленькая.

– Юль, у тебя всё хорошо? – голос мамы заставляет вздрогнуть. Следом слышится стук в дверь.

Быстро вытираю глаза, высмаркиваюсь в салфетки. Поднимаюсь на ноги.

– Да–да! Выхожу уже, – отзываюсь. Тест прячу под майку и торопливо иду к себе в комнату.

Вот и лекарство от регулярных болей. Матвей, как обычно, обо мне заботится. Нервно посмеиваюсь.

Запихиваю тесты во внутренний карман сумочки и остаток дня к ним не притрагиваюсь. Отмечаю с родителями свое возвращение. Мы смотрим фотографии, я рассказываю новости. Про тетю Алёну, про прогулки, и про наши с ней простые приключения. Стараюсь не думать ни о чем. Врать родителям не умею, всё кажется, что заметят. Но нет, они оба в прекрасном настроении. Уверены, что мы с Матвеем расстались. Это ведь и правда необычно — я полдня, как приехала, а он не нарисовался. Давно бы уже тут сидел или у подъезда круги наматывал. Такие вот новости.

Ночью маюсь. То жарко мне, то холодно. Ранним утром заглядываю в сумочку и понимаю, что за ночь полоски никуда не делись. А ума в голове, увы, не прибавилось, как и планов на будущее.

Мне восемнадцать лет. Я поцеловалась с одним парнем, а потом в ночном клубе переспала с другим. Была пьяной и испытала сильнейшее удовольствие. Теперь я беременна. Отец ребенка кинул меня в бан. И я понятия не имею, что делать.

А ведь еще недавно я думала, что подвела родителей, поцарапав машину.

Глава 29

С Матвеем мы пересекаемся этим же вечером. Я узнаю в социальной сети, что Захар находится в спорт–клубе, и предполагаю, что Матвей где–то там, рядом. Собираюсь, одеваюсь, настраиваюсь.

Страшно, конечно. У Захара в историях ролики, как Матвей грушу долбит. Жуткое зрелище. Я чувствую страх, а хотелось бы, конечно, другие эмоции.

Да и... что уж тут говорить. Я и раньше–то, когда у нас Матвеем любовь была безумная, в этой качалке бывала от силы пару раз. А теперь тем более страшно заходить в обитель враждебно–настроенных мужиков.

Этот год получается невыносимым. Нестерпимым. И бесконечным. Но деваться некуда.

По лестнице в подъезде спускаюсь и веду с собой мысленный диалог. Зайду в эту качалку, подойду к Матвею. Или, если его не будет, спрошу у кого–нибудь: «Привет! Мне нужен Матвей Адомайтис. Он сегодня здесь?»

И всё. Если судьба, он там. Если нет, поеду к нему домой, посижу с бабушкой.

А когда мы увидимся, я скажу: «Привет! Матвей, нам поговорить нужно». А дальше... всё что угодно случиться может.

Вдруг он меня обнимет? Губу прикусываю. После того, что было, шансы маленькие. Но это было бы хорошо. Просто идеально.

Когда он рядом, очень легко истерить и рыдать. А когда его нет, когда сама на себя рассчитываешь, всё видится иначе.

Такси не вызываю, решив прогуляться пешком. Тут не так далеко в общем–то, и погода хорошая. До сих пор снег не выпал, бывает же.