Техносфера (СИ) - Ливадный Андрей Львович - Страница 31

— Конечно. Я не вмешивался, полагая что такие решения должны быть сугубо личными.

— Да, брось.

— Тебе жить с последствиями. Большинство имплантов навсегда определят расширение твоего рассудка.

— Понимаю. Потому и прошу совета.

— Хорошо. Хотя выбор очевиден. Есть только пять потенциальных точек сопряжения с нанитами.

— Ближе к делу.

— Исходя из потребностей человеческого организма и специфики профессии вольного пилота, я бы установил «контро́ллер метаболического корректора», «матрицу нанопроцессоров», «блок вживляемых сканеров», «анализатор техносферы» и «модуль универсальных разъемов». Последний из апгрейдов даст тебе возможность подключения еще трех устройств, что доведет количество используемых кибермодулей до семи и обеспечит гибкость конфигурации расширителя сознания.

Захар глубоко задумался, затем едва заметно кивнул:

— Согласен. Хотя зачем мне «анализатор техносферы»? Не логичнее ли вместо него вживить еще одно гнездо универсальных разъемов?

— Не факт, что подобное устройство тебе удастся найти в виде подключаемого кибермодуля. В связке с матрицей нанопроцессоров анализатор техносферы дает возможность за считанные секунды классифицировать механизмы, определять их ТТХ, прогнозировать область применения, и потенциальные возможности. А второе гнездо универсальных разъемов скорее всего останется пустовать. Думаю, что есть некий предел нагрузки на рассудок. Я не могу выразить его численно, но вряд ли подключение большого числа дополнительных модулей добавит тебе здоровья и психического равновесия.

Захар еще раз пробежался взглядом по списку. Пожалуй, совет Роба оптимален.

— Ладно. Спасибо за подсказку. Следи за процессом, меня скорее всего вырубит… — он протянул руку, коснулся определенных пиктограмм, формируя конфигурацию будущего расширителя сознания, а затем отдал команду «исполнить».

Сознание мгновенно помутилось. Сработала анестезия. Глаза Захара закрылись, — он уже не воспринимал, как к его голове потянулись манипуляторы, а хирургические лазеры, управляемые кибернетической системой, начали вырезать в черепной кости слоты для сопряжения имплантов.

Несколько дней Прилепин приходил в себя после операции. Он не погиб, не сошел с ума, но адаптация к новым компонентам рассудка шла сложно.

Например «анализатор техносферы» поначалу оказался весьма спорным приобретением. Работая в связке с датчиками «Аметист-био», имплант поставлял слишком много данных, сбивающих с толку, вносящих путаницу в мысли.

Голова буквально разламывалась от боли. Взгляд, скользя по спартанскому интерьеру древнего отсека, вызывал мгновенные всплывающие подсказки. «Ну, вот зачем?!» — зло думал Захар, когда нейроинтерфейс в очередной раз оконтурил окружающие предметы цветными рамками, выдавая информацию о предназначении того или иного компьютерного комплекса, даже если они были отключены. Новый способ восприятия возвращал к тревожному вопросу: «Что произойдет, когда я окажусь в современном мегаполисе или на крупной космической станции, где каждый квадратный метр поверхностей брызжет сигнатурами, а тебя постоянно окружают миллионы активных устройств различного толка?»

Он закрыл глаза, но это ничуть не помогло. Блок вживленных сканеров продолжал исправно поставлять избыточную информацию. Датчики по-прежнему воспринимали окружающую технологическую оснастку, и в результате рассудок «спамило» ненужными подсказками:

«Обрывок кабеля. Неактивен».

«Перегоревший блок кибернетической системы. Ранее предназначался для управление пулом подчиненных механизмов. Компоненты, пригодные для вторичного использования…» — дальше шел длинный список комплектующих, которые можно было бы изъять.

И так ежесекундно.

Убрать этот компонент расширителя уже невозможно, блокировать — расточительно, а пускать ситуацию на самотек — чревато последствиями. Цена киборгизации может оказаться слишком высока.

Несмотря на раздражительность и недомогание он не стал откладывать поиск решения. Анализатор техносферы ощутимо, но бессмысленно загружал матрицу нанопроцессоров. Кроме явного дискомфорта в восприятии окружающего мира, возрастала нагрузка на рассудок, которая в свою очередь подстегивала к действию метаболический корректор.

Так и загнуться недолго…

— Роб, ты где?

— Ищу для тебя сменные кибермодули.

— Нужна помощь.

Вскоре раздались тяжелые шаги.

— Что случилось, Захар? Выглядишь не очень хорошо.

— Как чувствую себя, так и выгляжу, — раздраженно огрызнулся Прилепин, но Роб на такие выпады не реагировал.

— Обрисуй проблему.

— Анализатор техносферы сильно перегружает рассудок. Я теряю силы и концентрацию.

— Понял. А теперь постарайся успокоиться. Превратим проблему в задачу и попробуем ее решить.

— Здесь нужен мастер-мнемотехник.

— Нет. Не нужен. Мой способ восприятия схож. Я понимаю, о чем ты говоришь. Модуль анализатора техносферы наверняка включился на «дефолтных» настройках.

— Роб, ближе к делу!..

— Не злись. Временно заблокируй датчики «Аметиста».

У Захара все плыло перед глазами. Собрав волю в кулак, он кое-как смог войти в настройки нейроинтерфейса и мысленным усилием отключил блок вживленных сканеров.

Эффект последовал незамедлительно. Окружающий мир моментально выцвел, утратив чрезмерную глубину и детализацию.

— Сделано… — хрипло выдавил Захар. Его подташнивало. Головная боль не отпускала.

— Хорошо. Теперь закрой глаза. Полегчало?

— Немного.

— Сможешь сконцентрироваться?

— Говори, что делать?

— Еще раз войди в настройки нейроинтерфейса, открой опции «анализатора техносферы» и посмотри, можно ли задать условия его срабатывания?

— Сейчас попробую…

Повозиться пришлось изрядно, но в конечном итоге, следуя своему опыту диспейсера и опираясь на подсказки Роба, Захар все же добился желаемого результата: теперь анализатор техносферы включался только при определенных условиях. Например, по триггеру специально сформированного мысленного образа, или же при длительной осознанной концентрации взгляда на объекте технического происхождения.

Чтобы подстраховаться от внезапных пиковых перегрузок пришлось еще глубже изучить настройки импланта и ввести дополнительные ограничения. Например, если в поле зрения вдруг попадал крупный и сложный техногенный объект, то анализу подвергалась лишь конкретная, явно интересующая Захара подсистема, а вся остальная информация записывалась в файл сканирования, который можно просмотреть в любой момент, по мере необходимости.

После тонких мнемотехнических операций нагрузка на рассудок снизилась до приемлемых значений, а окружающий мир предстал в совершенно ином свете. Чтение сигнатур протекало стремительно, без болезненных побочных эффектов. Хотя судить рано. Пустынные подземелья еще не показатель. Захар понимал, что настоящим испытанием для него станет поверхность Везувия, где реликты эпохи Галактической войны конкурируют с зарождающейся техносферой Иных.

Везувий. Маскирующая застройка. Двое суток спустя…

С протяжным скрежетом открылся люк. Первым в сумрак руин выбрался Захар, вслед за ним, подтягиваясь на технических манипуляторах, начал подниматься Роб.

Древний наблюдательный пункт сохранился лишь частично. Оборудование давно растащили сервы-мародеры. После многих веков борьбы за ресурсы, ИскИны Везувия умудрились потерять большинство производств; утратили они и контроль над территориями, а «одичавшие» кибермеханизмы, наоборот, серьезно поднаторе́ли в вопросах самоподдержания. По словам Роба он уже не раз встречал сервов с кустарно изготовленными узлами. Так что на тему «технической эволюции» можно было спорить.

Захар добрался до широкой горизонтальной амбразуры.

Над Везувием, как обычно, бушевала непогода. Ветер сминал красноватую мглу, мёл пеплом, подвывал среди обветшавших построек.