Танкист-1 (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 15

Тот же избегнув захвата правой руки, атаковал левой. Однако Виктор сумел довернуть тело, и подставить плечо. Удар не достиг цели, зато воспользовавшись заминкой Нестерова, Панов схватил его за плечо, и потянул назад, за одно делая ему подсечку. Падая тот наотмашь ударил противника основанием ладони. По всему она должна была прилететь по шее. Но Геннадий по обыкновению прижимал подбородок к груди. И как результат, удар пришелся в челюсть.

Виктор в который уже раз сделал кувырок через плечо, и встал в нижнюю стойку. Панов пошатываясь продолжал удерживать руки перед собой, явно намереваясь продолжить схватку. Обоим понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

— Что здесь происходит! Немедленно прекратить! — неожиданно раздался голос их классного учителя, Туманова.

Ага. Похоже поединку пришел конец. Признаться Виктор даже испытал облегчение, хотя и постарался этого не показывать. Вот что значит вдумчивый и системный подход к закладке базы еще до прохождения инициации. Да и после, Панов вкладывался в Умения, дополняя это тренировками. Нестеров прекрасно отдавал себе отчет, что его сейчас не размазали только потому что приемы поставленные ему отцом, оказались слишком неожиданными для Генки. Что же, это нужно будет учесть.

— Александр Валентинович, мы всего лишь дурачились. Это тренировка, — попытался замять Панов.

— Все так, Александр Валентинович. Просто немного увлеклись, — поддержал его Нестеров.

Вот только нужно быть полным идиотом, чтобы поверить в подобное. Каковым их классный учитель никогда не был.

— Значит так, милостивые государи, — строгим тоном заговорил он, — еще одна такая тренировка, неважно буду я ей свидетелем или нет, и вы оба можете готовиться к осенней переэкзаменовке. Уж по своему предмету, я вам это гарантирую. А теперь, извольте разойтись по домам. И родителей обоих спортсменов завтра в полдень жду у себя.

— Витя, ты куда? — удивилась Татьяна, когда он отвернул в сторону от кочегарки, где оставлял свой велосипед.

— Хотел в мастерскую к Василию Тимофеевичу попроситься. Кое-что нужно смастерить.

— Понятно. Ну тогда, до завтра.

— Слушай, давай я тебя отвезу, а потом вернусь.

— Ерунду не городи. Доеду на автобусе. Пока.

— Пока.

Мастерская встретила его смешанным запахом древесной стружки, машинного масла и металла. Здание было разделено на три класса. Первый столярка с учебными столами, пилорамой и сверлильным станком. Второй токарный, и третий слесарный.

Всем этим хозяйством заведовал старый мастер Василий Тимофеевич, который как раз сидел в своей конторке и читал газету. Совсем скоро должны были начаться занятия у кружка «умелые руки», в котором гимназисты занимались по интересам, и под бдительным оком трудовика.

— Здравствуйте, Василий Тимофеевич.

— Здрав будь, Витя. А кто это тебя так отделал? — отрываясь от чтения, полюбопытствовал он.

— Да, так, баловались на пустыре, и увлеклись малость.

— Баловались? На пустыре? — с явным сомнением произнес он.

— Ну да, — на белом глазу подтвердил Нестеров.

— Ладно. Видал. Сдулись-таки, — переводя разговор на другую тему, тряхнул он газетой, — партия эсеров объявила о своем роспуске. И этих дожал Песчанин.

— Да у нас вроде бы свобода слова и политических взглядов.

— Молод ты еще, Витя. Сколько на нашем ковчеге, осколке былой империи, было разных партий? А теперь? Четыре. Вот и все, что осталось. Причем все они возникли уже после февральской революции. И подавляющее большинство в думе за демократической партией России, а остальные чуть не с руки президента едят. Свобода слова она конечно есть, да только собака лает, а караван идет. Нужно же пар недовольства как-то спускать. Вот их никто и не трогает. И даже аппозиционные газеты позволяют выпускать, где можно ругать власть. Хотя, оно где-то и хорошо. А то очковтиратели нарисуют благостную картину, а потом будем удивляться новой революции и гражданской войне. Н-да. Не интересно оно тебе. Ладно. Чего пришел-то?

— Василий Тимофеевич, я хотел в мастерской кое-что сладить. Можно?

— Поди не табуретку сколотить, — хмыкнул трудовик.

— Табуретку и дома можно, — подтвердил Виктор.

— А материалы твои или как?

— Я потом восполню, все, что потрачу.

— И много решил потратить?

— Не. Самую малость. Пару-тройку обрезков досок, да гвоздей немного.

— Понятно. Тогда ничего не нужно. Твой батя нас, слава богу, не обижает. И машиной поможет, и пару недель назад леса подбросил. Чего делать-то собираешься?

— Механическую терку.

— Хм. Не слыхал. Ну давай, ваяй. Поглядим, что у тебя получится. Если что, спрашивай, помогу советом.

— Да к вам сейчас толпа набежит.

— А ты не стесняйся. Меня на всех хватит.

Обращаться за советом все же пришлось. И у Василия Тимофеевича действительно находилось время, чтобы уделить его Виктору. Как, впрочем, хватало его и на остальных гимназистов, одолевавших его.

Все же великое дело оборудованная станками и полностью обеспеченная инструментом мастерская. И уж тем более, если она разноплановая. Каких-то три часа, и изделие было готово. Только он не стал делать его копируя форму мясорубки. Он опасался, что из-за отсутствия шнека натертое постоянно придется выковыривать из барабана. Сделать его наклонным, тогда придется под наклоном устраивать и ручку. Можно конечно сделать барабан под конус. Но тогда нужно специальное перо под такой же конус.

Словом идя этим путем он видел только проблемы. Зато если сделать ручной вариант, то сложностей никаких. Разве только Полине будет неудобно. Но она ведь сможет и о стол опереть. Опять же конструкция сразу же сложилась у него в голове, и никаких сложностей он не предвидел.

Кусок деревянного бруска просверлил вдоль под диаметр барабана. Потом поперек посредине до уже имеющегося отверстия. Сделал на нем пропил, чтобы проходила подвижная рейка с изогнутой под барабан лопаточкой. Вторую закрепил неподвижно снизу. Скрепил их с торцов с помощью ремня. Дальше приделал барабан на брусок, к которому приладил ручку и посадил в отверстие, зафиксировав там гнутыми гвоздиками без шляпок. Готово!

— Ну что, тут у тебя, получилось? — выпроводив последнего гимназиста, подошел к Виктору Василий Тимофеевич.

— Да вроде как работает. Только проверить нечем.

— Сейчас, — трудовик прошел в конторку и вскоре вернулся с картофелиной в руке. — Держи.

— Так это же не морковка.

— А какая разница. Думаешь перетирают только ее. Драники не ел никогда?

— Ел, — покраснев, вынужден был признать он.

А кому понравится, когда его уличают в глупости. И ведь на ровном месте. Чтобы хоть как-то отвлечься от неловкости, он поместил картофелину в бункер, сжал рукояти прижимая ее к терке и начал вращать барабан. Тут же послышался влажный хруст, а из барабана посыпалась мелкая стружка натертого овоща. Не прошло по полминуты, как картофелина стерлась до основания.

Вами изобретено новое механическое устройство.

Как вы желаете его назвать?

Что за-а… Нет, он знал конечно, что система отмечает такие деяния как изобретения, привносящие в тот мир нечто новое. Причем, за них Эфир выдает еще и очки надбавок. Но он всегда полагал, что это должно быть что-то по-настоящему серьезное, а не вот эта неказистая терка.

— Что случилось Витя? — всполошился трудовик.

— Василий Тимофеевич, тут такое дело. Я не понимаю, что это, и как мне быть, — растерянно произнес Нестеров.

— Суть? — догадался учитель.

— Ага.

— Так, стой тут. Я сейчас. Только ничего не делай. И вообще, дыши через раз, — потребовал он и направился на выход.

Сам он не прошел инициацию, а потому посоветовать что-либо не мог. Как не был в состоянии и увидеть появившееся перед гимназистом сообщение. А еще, ему никогда еще прежде не доводилось сталкиваться ни с чем подобным. Так что, это еще неизвестно кто из них больше растерялся, ученик или он. И уж тем более на фоне пустыша, получившегося на днях из явно отмеченного Эфиром Свечкина.