Касание Воды (СИ) - Липарк Михаил - Страница 26

— Теперь ты вряд ли доберешься до живого наследника. Его отправили в Башню Стихий.

— Знаю! Но мне также известно, что есть еще сестра и мать.

— Они мертвы.

— Что, все?

— Да, оба. Хотя, возможно, тебе еще удастся подоспеть. Не все волшебники обречены на гибель в башне, как я знаю.

— Это очень не вовремя. Теперь Сарвилл Кхолд наша последняя надежда.

— Но зачем тебе все это? — Антина вопрошающими глазами посмотрела на брата. — Неужели эта загадка стоит того, чтобы ворошить осиное гнездо?

— Боюсь, что так. Это лишь вершина айсберга, сестра. Наш предок не просто так связал себя и своих ближайших советников с эльфами. Не ради дипломатических целей. Он преследовал что-то более глобальное. И я подозреваю, что он искал пятую стихию. Пятый Элемент.

— Вот сейчас ты начинаешь меня пугать, брат. Зная твое бессилие в том, чтобы устоять перед решением великих тайн, боюсь, что новая навязчивая идея сведет тебя в могилу. Зачем тебе это? Оставь в покое прошлое. Выгляни в окно, сходи на улицу, поплавай в море. Бездна! Чего тебе не хватает в краю, в котором все мечтают жить?

Император тяжело выдохнул.

— Скажи, сестра, что ты видишь, глядя в это окно?

Королева подошла ближе и выглянула из-за плеча брата.

— Море, солнце, облака…

— Продолжай.

— Корабли, людей, деревья, стену…

— Достаточно. Позволь мне рассказать, что вижу я. Все, что ты перечислила, — детали одной безграничной и насыщенной яркими красками картины под названием жизнь. И я всего лишь хочу ее сохранить.

За Могучей Стеной, хорошо видневшейся из окна башни, внутри которой сейчас стояли император и королева Дордонии, простиралось Солнечное Море, а в его горизонт друг за другом уплывали корабли, освобождая места в порту тем, что только подплывали к берегам Палатонеса.

— Задавалась ли ты когда-нибудь вопросом, почему Генор Уйлетан приплыл к берегам Неймерии? Зачем везти огромную армию, способную покорить весь север нашего теперь родного дома?

Император замолчал, дожидаясь ответа.

— Ресурсы?

— Отчасти. Я полагаю, что там, где жили наши предки, невозможно стало жить. Думаю, что великая армия была не в силах справиться с тем, с чем ей пришлось столкнуться, и тогда люди бежали. Бежали от чего-то, что настолько могущественнее всего, что мы с тобой знаем, что даже мне становится страшно. Исходя из всех моих догадок, я сделал вывод, что Генор Уйлетан искал Пятый Элемент для того, чтобы защититься от преследующей его народ гибели. И пусть нам до сих пор удается жить, ни в чем не нуждаясь и ничего не подозревая, это не значит, что судный день не наступит. Теперь ты понимаешь, чем я брежу?

Королева стояла напротив исполинской карты неподвижно и молча.

— Где-то должна быть дверь, — продолжил император. — Условно. Я не знаю, что это на самом деле, но полагаю, что открыть ее могут только потомки тех самых эльфов, которых мы так давно изгнали и почти истребили. Поэтому мне важно настигнуть Сарвилла Кхолда живым и невредимым. Рогар не идет со мной на переговоры. Он слепец. Поэтому я собираюсь занять престол Дордонии и уже потом разгадывать тайну наследников Туурина, Холденфелла и Пятого Элемента.

Теперь Антина понимала, почему ее брата считают безумцем, а он не обращает на эти слухи никакого внимания. Если все, что рассказал Драго Уйлетан, правда, то сейчас в безумстве можно было упрекнуть и саму королеву. История звучала складно и действительно таила в себе массу загадок. Вот только умертвив медведя, Рогар навечно закрывал ворота, за которые наследница Уйлетанов теперь не прочь была заглянуть.

Попугаи в золотых клетках что-то неразборчиво забубнили, напоминая Антине о ее дочери, а солнце уже так сильно не светило в распахнутые ставни.

После беседы с императором карта на стене в глазах королевы как будто ожила. Теперь Неймерия не была бездушным клочком земли. Отныне она являлась живым существом. Каждая речка теперь не казалась обычной витиеватой полосой, она была проводником для крови, которая бежала по телу Неймерии. Аард, Дастгард, Палатонес, Тюрун — сейчас не были городами, они оказались жизненно важными органами материка, без которых он не сможет удержаться на волнах Вечных Вод. Эти города несут миссию жизни на Неймерии. А Призрачные Горы стали не чем иным, как глазами, смотрящими на Антину в свете нарастающих сумерек.

— Признаюсь, — наконец заговорила королева. — Теперь я понимаю, чем ты озадачен и для чего. Но все же не понять тебя мне никогда.

Антина помедлила и вскоре заявила:

— Я хочу остаться в Творсе навсегда. Обратного пути нет, ты же понимаешь.

— Конечно, понимаю. Наш дом всегда будет нашим, я распоряжусь поселить тебя в западной части дворца. И… — Император отвел взгляд в сторону моря. — Я хочу спросить тебя. Будешь ли ты советником императора, Антина? Мне нужна помощь верного человека, сестра. Лучше тебя мне никого не найти. Ты согласишься?

Королева кивнула.

— Мне нечего терять. Я согласна.

— Благодарю тебя. Прости, я сразу не узнал. Второй ребенок в Творсе? Он здоров?

— На корабле. Спасибо.

— Хорошо. Он будет нужен, ты же понимаешь?

— Конечно. И еще кое-что, Драго. Со мной также приехал человек, который наверняка будет тебе интересен. Могу я попросить аудиенции для нас троих?

— Если ты за него просишь…

Император не успел договорить, как она остановила брата, положив свою ладонь на его плечо.

— Да.

— Тогда за ужином и познакомишь с гостем. Сейчас я распоряжусь, чтобы тебе и твоему ребенку предоставили все необходимое. Отдохни, сестра. Ведь более подходящего случая может и не случиться…

***

Открытый балкон освещал десяток факелов, зажжённых заблаговременно, чтобы не упустить момент, когда солнце совсем скроется за Солнечным Морем. Растения извивались вокруг каждой колонны, подпирающей поручень ограды, и заползали на самый верх, продолжая ложиться на деревянную узорчатую крышу. Где-то внизу шумели горожане, вспыхивали и потухали языки пламени, отстукивали копытами лошади, и, в общем-то, все было именно так, как в любом другом густонаселённом городе с наступлением темноты — жители старались все успеть, и именно поэтому столпотворение никак не рассасывалось.

Никто из горожан даже не пытался заглянуть высоко наверх — туда, на императорский балкон, на котором творсийский владыка в любую погоду предпочитал ужинать, наслаждаясь алым закатом солнца. Размазанные по горизонту краски уже вроде и не солнца вовсе всегда завораживали Драго Уйлетана и помогали размышлять долгими одинокими вечерами.

Королева Дордонии — одна из наследников творсийского трона — без аппетита время от времени отрезала по маленькому кусочку распаренной телятины и вкладывала себе в рот, стараясь не ради себя, а ради ребенка Рогара Вековечного, который был жаден до материнского молока всякий раз, когда она брала его на руки.

— Ваше Величество… — Из-за дверей показался слуга в расшитой тунике и с салфеткой на руке. — Гость, которого вы просили позвать, подоспел. Изволите пригласить его к столу?

Драго Уйлетан очень манерно отложил столовые приборы, поднял салфетку с колен и произнес:

— Конечно, Туин. Не заставляй гостя ждать.

В комнату неуклюже завалился седой мужчина, внимательно озираясь по сторонам, словно все вокруг интересовало его больше, чем сам император и его сестра.

— Ваше Величество. Это Ронар Инстад. Иллюзионист с земель Дордонии. Господин Инстад, перед вами император Творса и последний наследник Генора Завоевателя.

— Мое почтение, Ваше Величество. — Ронар преклонил голову и, не дожидаясь ответа, уселся на место, приготовленное, скорее всего, для него. — Позвольте, я приступлю к трапезе. Сколько дней нас несло по волнам Солнечного Моря? За это время любую рыбу расхочешь пробовать раз и навсегда, поэтому хорошо, что есть телятина. Наконец-то толковая еда!

Иллюзионист отрезал жирный кусок от тушки теленка и принялся жадно уплетать мясо. Маленькие капли жира разлетались в стороны от чрезмерного желания иллюзиониста наесться, соус оставался на щеках и бороде, хотя потом очень быстро вытирался, и все это заедалось большими ломтями печеного хлеба и обильно запивалось вином. Император все это время переглядывался с королевой, на что в ответ она кивала в знак того, что ничего странного не происходит и такое поведение вполне обычно для циркача, отдавшего всю свою жизнь цирковой труппе.