Топор любви, или блондинка на велике (СИ) - А Ярослава - Страница 35

Испытывая острую потребность в простой и естественной близости любимой женщины, я, отбросив поводок на лавочку, пошел через кусты и зарослям малины, что росли между нашими участками. Пробираться через разросшиеся колючие кустарники то еще удовольствие. Моя блондинка в этом году знатно постаралась и усердно поливала, выхаживала малину, чтобы та дала урожай. А вместе с урожаем она вымахала мне по плечо и разрослась так, что хрен пролезешь.

Пару раз, получив шипастой веткой по морде, я все же добрался до задней веранды, которая пока еще была в неизменно виде. Дверь ожидаемо была заперта, но теперь -то я знаю, как мне ее открыть, не привлекая внимания хозяйки.

Осторожно, стараясь не шуметь, просунул руку в окно, что Вика из -за духоты частенько оставляет настежь открытым, и медленно отодвинул щеколду. Дверь тихонько скрипнула, жалобно застонала, словно древняя старушка и пропустила меня в дышащий умиротворением старый дом.

Я словно, вор, прокрался внутрь, и едва прикрыв дверь, замер, услышав за спиной какие -то странные рычащие звуки.

Обернулся и обомлел: прямо из непроглядной темноты на меня смотрели горящие демонические зеленые глаза. Я так и застыл, не зная почудилось мне или нет. Глаза не мгновение пропали, а потом невероятным образом приблизились, ровно, как и угрожающее шипение.

Говорят, что настоящие мужики ничего не боятся. Брехня, настоящие мужики просто не сбегают, при виде опасности, но боятся ровно, так же как и все остальные.

Я метнулся было в сторону, чтобы обойти это странное явление, как нечто с диким воплем кинулось на меня и вцепилось когтями прямо в руку, повисло на ней, а после соскользнуло под ноги. От неожиданности и боли я заорал, попятился, чтобы врезаться задом прямо в гору алюминиевых кастрюль, которые тетка Нюрка, видимо, хранила на случай ядерной войны.

Они не щадя моей нервной системы посыпались на пол, сопровождая это действо невообразимым грохотом, а я, схватившись, за сердце, приземлился прямо на пол, больно ударившись копчиком.

- Что здесь происходит? - раздался встревоженный голос Вики и зажегся яркий фонарь на телефоне, - Дима? Что случилось?

- Почему ты с фонариком? - вместо ответа возмутился я, - Что со светом на веранде?

- Строители твои обесточили на два дня, - обескураженно ответила Вика, разглядывая меня, словно я не задом, а головой треснулся, - Ты выпил что ли?

- Если бы, выпил, не было бы так обидно, - прокряхтел я, поднимаясь, и озадаченно уставился на исполосованную в кровь руку, - Что у тебя за черти тут завелись?

- Какие черти? - удивилась Вика, а потом ее осенило, - Ты сейчас о Маркизе что ли, говоришь?

Только сейчас я заметил в глубине дальнего угла все те же горящие глазищи и черную блестящую шкуру с определённо кошачьими ушами.

- Прелестно, - пробормотал, потирая ушибленный копчик.

Я уже говорил, что ненавижу кошек?

Т ак вот у нас это взаимно.

- Пойдем, - мягко произнесла Вика, - Обработаю тебе руку.

Прихрамывая и опираясь на трость, девушка направилась по коридору в кухню, где тотчас зажгла свет и усадила меня на табуретку.

Вся ситуация очень сильно напоминала тот вечер, когда Вика меня чуть топором не прирезала. С той лишь разницей, что прошлый раз она намазала мне лоб зеленкой, а теперь достала перекись, бинт и, аккуратно обработав рану, крепко забинтовала так, как будто проделывала это много раз.

- Как у тебя ловко получается, - восхитился я.

- А то! - усмехнулась она в ответ, - Я знаешь сколько вот такие раны бинтовала и обрабатывала, перед самым выпуском из детдома. Воспитатели за ребятами, конечно, смотрят, но чаще всего недосматривают.

Она сказала это с таким задором и весельем, а мне послышалась в ее голосе какая-то горечь. Вика впервые заговорила на эту тему и, кажется, уже пожалела об этом, заметив в моем взгляде промелькнувшую жалость.

- Вот только не надо этого! - предупредила она.

- Чего?

- Расспросов и задушевных бесед на тему моего раненого и беспризорного детства.

- Хорошо, - согласился я и перевел взгляд на ее стройные ноги, что так давно будоражат мое воображение, - Как нога?

- Побаливает, но в целом нормально. Ты не представляешь, какое это счастье иметь возможность чесать ногу там, где хочется.

- Отчего же. Представляю. Я в детстве тоже ломал ногу.

Пока я рассказывал про то, как неудачно с покойным отцом покатался на лыжах, Вика достала из новенького, недавно приобретенного, холодильника кастрюлю и поинтересовалась:

- Котлетки разогреть.

Она еще спрашивает?! Разогреть! Да, побольше! Да с жареной картошечкой и салатиком.

- Ты вообще ел сегодня? - наблюдая за тем с какой жадностью я поглощаю еду, спросила она.

- Угу, твой борщ.

- Он еще остался? Я думала - ты его давно съел.

- Я берег, - не перставая жевать наивкуснейшую котлетку ответил я, - Растягивал удовольствие.

Вика рассмеялась и покачала головой каким -то своим мыслям.

- Твоя мать совсем тебе не готовит?

- Готовит, только это есть невозможно. Боюсь, мы с Тузом без тебя скоро совсем зачахнем. И если у него еще есть возможность переехать к тебе, то мне это сделать будет гораздо сложнее. Мама пока домой не собирается. Она возомнила себя свободной дачницей и активно выкладывает фото с моими яблонями в Одноклассники.

Вика на это только вздохнула и как бы ненароком поправила на груди халат, позволив ему немного распахнуться. Если это был тонкий намек на толстые обстоятельства, то мне не надо намекать дважды.

Медленно отставив пустую тарелку, я мысленно пообещал после помыть за собой посуду, а пока мне предстоит нечто более приятное.. .для нас обоих.

- Вик, - севшим голосом тихо позвал ее, - Иди ко мне.

Девушка вздрогнула и медленно поднялась, сделала два небольших шага, чтобы в следующее мгновение оказаться между моих разведенных ног в крепких объятиях.

- С ума по тебе схожу, - прошептал я и сделал то, что хотел в эту минуту больше всего на свете: зарылся лицом в душистую мягкость ее декольте и принялся с жадность оголодавшего пса целовать теплые полушария.

Руки Вики скользнули по моим плечам, шее и зарылись в волосы, перебирая пряди, поглаживая и явно поощряя на дальнейшие действия.

Мне большего и не надо было. Трясущимися от напряжения руками скользнул под халат, огладив стройные упругие бедра и чуть не застонал, как мальчишка, поняв, что Вика без белья.

Резко выпрямился и, подхватив свою сладкую добычу на руки, отправился искать кровать.

Долго искать не пришлось - я прекрасно изучил расположение комнат в Викином крошечном домике. Бережно опустил свою притихшую добычу на покрывало и, глядя в ее ясные глаза накрыл ртом ее пухлые губы, вкладывая в поцелуй всю свою нерастраченную страсть и восхищение этой девушкой.

- Дима, - простонала Вика и принялась стаскивать с меня футболку.

Я не остался долгу и быстро расправился с ее нехитрой одеждой. В полумраке комнаты, освещённая лишь мягким светом луны, красота Вики ослепляла.

Крепко прижав в себе девушку, я принялся осыпать поцелуями и ласками ее разгорячённое и такое отзывчивое тело. Кровь шумела в ушах, воздух с хрипом вырывался из легких, наше взаимное удовольствие нарастало и когда я, наконец, овладел своей желанной добычей, почувствовал ни с чем несравнимое единение с ней. Причем оно было на каком-то особом ментальном уровне.

- Люблю тебя, - совершенно осознанно прошептал в дрожащие и сладкие губы, а после прижал ее к себе крепче и начал медленно двигаться, наполняя огнем и концентрированным удовольствием наши тела.

Секс по любви оказался настолько невероятен, насколько и стремителен. Я был слишком нетерпелив и жаден до своей женщины, чтобы продлить эти мгновения дольше.

Но Вика не обижалась.

Она вообще была поразительно тиха и скромна, для женщины ее характера и темперамента.

- Что-то не так? - спросил я, когда она тихо, словно мышка, пристроилась у меня на груди.