Вираж бытия (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 13

Добрались.

Вышли на стрелковый рубеж.

И Фрунзе сформировал несколько произвольных групп. Которые вели залповую стрельбу на 250, 500, 750, 1000, 1500 и 2000 метров. По очереди. Так, чтобы каждая группа сумела пострелять на каждую дистанцию. По две обоймы. Стоя.

Мишени меняли после каждого теста. Помечая дистанцию и номер группы. А вместо них ставили новые.

Потом Михаил Васильевич заставил начальствующий состав стрелять на ходу, имитируя огонь на подавления в более приближенных к наступлению условиям. Потом беглый огонь. Потом индивидуальный прицельный огонь. И так далее. В общем – мучал около пяти часов.

Накормил горячей кашей, что сварили тут же. На месте. В походной кухне. Напоил чаем. И подвел итог.

– Ну что, Алексей Алексеевич, сколько у мухи лапок?

– Ваша правда, промашка вышла, – согласился Алексей Алексеевич, который чудовищно устал от всех этих «танцев с бубнами». Все таки был возраста немалого – у него на счету имелось уже 71 полных лет. А тут столько топтания и стрельбы. Сотни и сотни патронов сжег каждый из участников эксперимента.

Спорить не хотел никто. Особенно опасаясь того, что нарком решит еще что-то там проверить и вновь заставить их стрелять. Им становилось дурно от одного вида винтовки, мишеней и патронов… от одной мысли, что им еще придется стрелять. Да и плечо намяли почти все. Не разбили, ибо вкладывать каждый из них умел. Но выстрел из полноценной болтовой винтовки – не игрушка. И после пяти-семи сотен выстрелов любому непривыкшему к такому человеку «хорошело».

Михаил же Васильевич, пользуясь этим моментом и документ им подготовил. Все это испытание было задумано заранее. Как и бланк, в который лишь вписывали значения. А в конце – перечень комиссии – с фамилиями и должностями. И вот эти начальники РККА с кислым усталым видом в этом перечне и расписались. Поставив также «закорючку» на каждом листе, дабы потом не возникали вопрос по подлогу.

Дело было сделано.

Идеологическая дорога для внедрения промежуточного патрона в той или иной форме оказалась открыта. Так что, теперь если какая-то… хм… самка собаки откроет свой рот относительно необходимости вооружать пехоты оружием под полновесный винтовочный патрон – он легко этот рот заткнет. «Бумажка» то получилась тяжелой. Против такой – мало кто решится выступать.

Оставалось решить инженерно-техническую, финансовую и промышленную компоненту задачи. Но это выглядело намного проще, чем пытаться сломать дубовую кость под папахами этих генералов, донося до них очевидные в общем-то вещи…

– Лихо вы это все провернули, – тихо произнес Павел Павлович Сытин, подойдя к Фрунзе. – Я до конца был уверен, что Брусилов, Бонч-Бруевич, Тухачевский и прочие старые кадры вас съедят.

– Если бы не ваша помощь, у меня бы ничего не вышло.

– Моя? Увольте. Я лишь дал распоряжение своим людям произвести выборочные изыскания. С двадцать четвертого года изучая итоги той войны мы кое-что накопили. Но мы как-то и не смотрели на этот вопрос в этой плоскости.

– Одна голова хорошо, а две лучше, три же, как поговаривают, уже целый Змей-Горыныч, – улыбнулся Михаил Васильевич. – Свежий взгляд со стороны он иной раз бывает полезен.

– И то верно, – встречно улыбнулся Сытин.

Павел Павлович был очень полезным и нужным для Фрунзе человеком. Грамотный. Толковый. Хоть и без особой фантазии. И собственно что командир слабый. Но нижние чины его любили.

Михаил Васильевич обратился к нему за помощью еще в ноябре. Запросив кое-какие интересующие его сведения. И Сытин, работавший в Военно-историческом управлении по исследованию и использованию опыта войны, охотно отозвался. Внимание наркома ему льстило. Особенно после провала на Южном фронте в октябре 1918 года, когда его задвинули едва ли не «дальнюю полку»…

После этого «пикника на стрельбище» все разъехались заниматься своими делами. Которые горели. Ведь вон сколько времени потратили. Вот и Ворошилов отправился. С Сталину. Докладывать. Под ручку с Буденным.

– Интересно, – покрутив ус, резюмировал Иосиф Виссарионович, когда те завершили рассказ. – Как себя чувствует товарищ Дыбенко?

– К вечеру отпустило. Стрельба помогла. – ответил Буденный. – Рубка шашкой была бы лучше, но и с винтовкой – дело доброе.

– Фрунзе просил передать вам вот это, – немного скривившись произнес Климент, протягивая картонную папку на завязках.

– Что там?

– Предложение. Он просит, чтобы партия пошла навстречу армии. – произнес Ворошилов.

– Пошла навстречу? – ворчливо переспросил Сталин. Но папку принял. Открыл. И начал читать.

Внутри была довольно развернутая многостраничная записка, в которой Фрунзе просил одобрения у Политбюро для организации «соцсоревнования в интересах армии». В первую очередь, конечно, учреждения спортивного комплекса «Готов к труду и обороне[10]». Он был отличен от оригинала и всецело «заточен» на нужды армии. Фактически, это был физкультурный комплекс из привычного курса молодого бойца его юности там, в 1970-х – 1980-х. Само собой, предусматривалась система поощрения участников. И не только с наградными значками разных категорий, но и системой премирования для отличников.

Также в записке содержался запрос на проведения ряда массовых соревнований с «вкусными» призами. Прежде всего велопробег «Смоленская лига» и пеший супермарафон «Коломенская верста». Плюс – обосновывалась необходимость открыть ряд постоянно действующих курсов, среди которых Михаил Васильевич особо выделял стрелковые «Заря» для общей подготовки и «Леший» – для особой.

– И что вы сами думаете по этому поводу? – наконец спросил Сталин у Ворошилова с Буденным.

– Делать нужно. – твердо и не медля произнес Семен Михайлович. – Если с подготовкой РККА все так плохо, как сказал Миша, то это – верный способ поднять уровень призывников за минимальные деньги. Они сами станут заниматься, чтобы выиграть ценные призы.

– А ты что думаешь?

– Я не вижу в этом деле подвоха. Оно стоящее.

Сталин покивал молча. После чего закрыл папку. И убрал ее в ящик стола. А собеседникам произнес:

– Он изменился. Сильно. Вам не кажется, что его подменили?

– Иногда кажется. – в этот раз первым был Ворошилов. – Я пообщался с товарищами из ОГПУ. И следуя их советам понаблюдал за ним. Он был все время на виду и помнит то, что должен помнить. Даже личное. Так что подмены нет.

– Люди порой меняются, когда встречаются со смертью, – поправив усы, добавил Буденный. – Не в поле встречаются, а там… заглянув туда… – сделал он неопределенный жест руками. Говорить о загробном мире было не принято, но недоученный священник, сидевший перед ним, прекрасно понял намек.

Иосиф Виссарионович молча кивнул и выпроводил своих гостей. Отправив отдыхать. А сам вновь достал папку и начал вдумчиво читать. Пытаясь разобраться в возможном подвохе.

1926 год, январь 26, Москва

«Выездное заседание» наркомата закончилось вполне успешно.

Для наркома.

Но он на нем не остановился и энергично стал развивать тему, организовав полномасштабные стрелковые испытания. Благо, что в закромах РККА образца начала 1926 года имелось «каждой твари по паре». Первая Мировая война с ее проблемами привела к тому, что Российская Империя закупала оружия по всему миру. Где угодно, какое угодно, сколько угодно. А после началась Гражданская война, активно поддержанная интервентами. В том числе поставками. Из-за чего разнообразие оружейных систем выросло еще сильнее, превратившись в натуральный зоопарк.

– Стрелять, Михаил Васильевич? – настороженно поинтересовался бывший царский старшина, кивнув на 13,2-мм противотанковую винтовку Маузера образца 1918 года. – Патронов то всего-ничего.

– Стреляйте Шура, стреляйте. Даже такой результат – это будет результат. Пять патронов так. Остальные – вот с этими штуками, – указал Фрунзе на столик.