Вестимские Разбойники - Маркелов Сергей Юрьевич "Марцелли" - Страница 30

Оказавшись на краю палубы, где за миг до этого назад стоял мальчонка, Арад схватился за голову. Отказываясь верить в произошедшее, он хотел и сам кинуться в воду вслед за мышатами. Но тут увидел небольшой кусок тряпицы, зацепившийся за край палубы, с которой падением мачты снесло и все перила.

Кинувшись к нему, крыс поднял его и только сейчас осознал, что этим небольшим куском Афин привязал себя к канатам, что стягивали паруса. Отбросив все сомнения, капитан начал судорожно подтягивать веревку на себя. Пока, наконец, не почувствовал натяжение. Собрав остатки сил, Арад как следует дернул за неё.

Спустя пару песчинок ему удалось вытащить на борт корабля вначале Афина, а затем и Марка, которого тот сжимал в своих крепких дружеских объятиях. На благо обоих, перед обрушением волны мальчонка всё же успел намотать другой конец веревки себе на пояс, что и помогло их отыскать.

При быстром осмотре мышата казались совершенно безжизненными - они не дышали и не отзывались, как бы сильно Арад не старался докричаться до них.

- Ну уж нет! – завопил капитан и нанес обеими руками по груди мальчишкам такой силы удары, что оба вмиг выплюнули всё, чего нахлебались, опустошив и легкие, и живота.

- Живы… Всё-таки живы, сорванцы! - прохрипел крыс, к которому испуганные донельзя, не зная к кому еще кинуться, прильнули мышата и обняли с обоих сторон.

- Капитан, капитан, вы в порядке? – послышались голоса членов его команды, только сейчас выскочивших на палубу.

- Простите капитан, но как только нас тряхнуло, проход в трюм завалило и, если бы не последний толчок, мы бы… - оборвался голос боцмана Анума, увидевшего замученных до смерти детишек, которые не в силах бороться с нахлынувшей болью и усталостью, тихо засопели прямо на руках у капитана.

- Эти мышата… Они… - тихо отвечал Арад, не в силах встать. – Спасли нас…

========== Глава 13 «Клятва, ставшая единой Мечтой» ==========

- Марк, друг мой, ты не представляешь, как я рад, что ты наконец заговорил, - без умолку трещал Афин с того самого момента, как они вступили в непроходимые заросли лиственного леса, что тянулся вдоль всего побережья Лазурного моря.

- И что еще больше радует - первыми словами, произнесенными тобой, было моё имя. Я чувствую себя… Ну-у, что-то вроде мамочки или папочки. Хотя нет, - остановил сам себя паренек, пока Марк молча слушал его словесное недержание, внимательно изучая наспех нарисованную от руки карту боцманом Анумом на клочке бумаги.

Им её вручили, как только они с братом, проспав до полудня, очнулись на каменистом пляже, где команда корабля «Отчаянный» отчаянно старалась подлатать его после ночного шторма.

Помимо карты мышат ожидал и еще один Дар – собственноручно подшитые морские штанишки и рубахи, под стать размерам детей. Чему они нарадоваться не могли, и с разрешения капитана, смело отправились в город, решив не дожидаться завершения ремонта. Арад сам дал на это добро, прекрасно понимая кому нынче они были обязаны своими жизнями.

- Нет, лучше остановимся на братьях или друзьях навеки. Как тебе моя идея? – обернулся Афин, заметив, что друг резко остановился.

- Скверно всё это, - крайне задумчиво произнес мышонок, вертя в руках карту, никак не соображая, где они находятся сейчас.

- Что?! Почему, Марк? Ты спас мне жизнь, а теперь говоришь, что это плохая идея - считаться братьями?

- Афин! - не выдержал мышонок. – Я, конечно, тоже люблю поболтать, но ты… Ты что-то, с чем-то! Скажи ты всегда такой?

- Какой такой?!

- Ну, я не знаю?! Жизнерадостный что ли?! – развел плечами мальчик. – Вот даже сейчас, проплутав по этим зарослям, неведомых доселе деревьев…

- Местные называют их Лавровыми рощами, в честь основной низкорослой породы деревьев, что произрастают на побережье Лазурного моря, - поправил его Афин.

- Низкорослой?! Да их ветки так тесно переплетены между собой, что порой и солнца не видно…

- А чём тебе не нравиться тенёк?!

- Афин, вот и я про тоже! Мы заплутали здесь, а ты всё равно остаешься беззаботным. Как тебе это удается?!

- А кто сказал, что я не переживаю?! Просто я научился прятать глубоко в себе все горести и беды, чтобы никто больше не смог ими воспользоваться, - опустил голову мышонок и побрел по тропе вперед.

- Прости, я забыл, что, как и я, ты тоже сирота…

- Вовсе нет, - тихо ответил Афин, но друг его не услышал.

- Мой родной дом прямо у меня на глазах спалили дотла и всех, кого знал – убили. А с теми, с кем рос, и вовсе не знаю, что случилось…

- Это вовсе не так! – не выдержал рыжий мышонок, чем ввел в ступор друга, захлопнувшего рот на полуслове.

- Прости! – остыл тут же паренек. – Я понимаю, видеть смерть родных и близких очень тяжело, и тем более чувствовать себя неспособным что-либо изменить, но… Так было не всегда… Когда-то и у меня была семья, дом, любящие меня родители, но… но…

- Афин, брат… - потянулся к нему рукой Марк, не смея коснуться плеча.

- Знаешь ли ты почему сейчас так много сирот по всей Эйринии?! По твоему лицу вижу, что нет, – повернулся к нему боком мальчик. - Так вот, позволь тебе рассказать, что стало причиной этому…

«В самый разгар Гражданской Войны, что постигла эти земли давным-давно и длилась долгих десять лет, из-за того, что убитых было столько, что и не сосчитать, и некому было предать их земле, вначале здесь, а затем и по всей Эйринии стал распространяться Великий Мор… Он словно ветром разносился от одного населенного пункта к другому. И подобно гигантскому Серпу, вырубал целые селения, не щадя никого, кроме детей. Это кажется невероятным, но почему-то эта болезнь щадила только малышей до одного года…».

- Шло время, и так же внезапно, как появилась, она исчезла, оставив после себя столько смертей и разбитых семей, что и в голове не укладывается… - хрипел Афин, который рассказывал про всё это, склонив голову к земле, пряча свои глаза от друга.

- Прости, я не знал… - подошел ближе Марк, и наконец нашел в себе силы возложить ему руку на плечо. - Я думал хуже, чем видеть, как мышь, подобная тебе или мне, лишает жизни таких же, как он - нет ничего страшнее…

- К сожалению есть и имя ей – Чума.

«Этот враг подкрадывается незаметно, и мыши даже не способны узреть её. Ибо она - сама Смерть во плоти, и ничто не способно её остановить. Она… она… Унесла жизни и моих родителей, когда я только-только научился ходить и говорить.

А когда через месяц Чума стихла, из города приехал хозяин деревни, что всё это время отсиживался за его стенами, и потребовал с нас, оставшихся без всего детей, числом не более семи - напуганных, изнеможённых мышат покинуть свои дома, эти земли и всё, что мы знали.

Он огласил, что деревню предадут огню, чтобы зараза больше не поднялась из земли. Только представь, что мы тогда чувствовали, и ты поймешь, каково это быть всеми брошенным…

Мы стали изгоями, на нас нацепили позорные одежки, как напоминание, что мы дети убитых чумой. Нас чурались, в нас кидались камнями, ни в одном городе нам не давали покоя. Нас просто вычеркнули из Бытия! Выбросили, как ненужный хлам!

Один за другим мои братья и сестры по несчастью умирали у меня на руках, пока я вовсе не остался один. И когда это произошло, я понял одну вещь…

Пусть лучше я погибну первым, чем увижу вновь смерть тех, кто мне дорог…»

- Но прежде я дал себе слово, что найду разгадку той загадочной болезни и сделаю всё, чтобы она никогда больше не «подняла голову», - закончил свой рассказ Афин.

Твердо выпрямившись, мышонок сжал оба кулачка и поднял голову к небу, лишний раз напомнив себе про клятву, данную некогда.