Не с тобой-2 (СИ) - "Gesiona" - Страница 49

В отделении для новорожденных горел приглушенный мягкий свет, мерно попискивали многочисленные приборы, пахло озоном и яблоками.

— Привет, Ирма! — кивнула Алиса молоденькой медсестре, которая сидела за столом и читала глянцевый журнал. — Как наша красотка?

— Как и все — спит, — улыбнулась Ирма и приветливо махнула рукой. — Вон она, в третьем кувезе.

Алиса и Марк синхронно склонились над инкубатором, где смешно сморщившись и сжав крохотные кулачки, спала недовольная Доминика.

— Хм, — разгибаясь, пробормотал Марк и задумчиво почесал нос. — Выходит, освещение не при чём. А напомни мне, пожалуйста, какого цвета муж Алекс?

— Белого, Марк, белого, — Алиса любовалась младенцем. — Но белый он в первом поколении.

Марк ненадолго задумался.

— То есть, это значит…

— Это значит, что законы генетики никто не отменял, и доминантный ген выстрелил во втором поколении. Насколько я могу судить, Доминика пошла в своего нигерийского дедушку.

— Алекс ожидает нехилый сюрприз, — философски протянул Марк.

— О, да, — согласилась Алиса. 

«Зато ДНК-экспертиза, пожалуй, излишняя, — подумала она. — Саша и без нее получила ответ на вопрос, кто же отец». И Алиса улыбнулась, глядя в кофейно-молочное личико Сашкиной дочки.

Южная Африка – Дублин, март

Африка не отпускала. Словно ревнивая любовница она лишь крепче сжимала объятия, оставляя предательские отметины на его теле и забираясь все глубже в душу. Очередное свидание затянулось. Неоправданно затянулось.

Он понятия не имел, какого дьявола его понесло на этот Калк-Бей. Трасса была сложная, старт с сильным нависанием, да и страховать на камнях оказалось неудобно. Уже пройдя почти половину маршрута, Джейден все еще слышал, как изощренно ругается внизу Тайлер, проклиная скользкие острые камни под ногами, не оставлявшие места для маневра, порывистый ветер, приносивший с собой соленое дыхание океана, и его, Джея, безрассудство, гнавшее его по неразведанной трассе. А уж когда он сорвался… Красноречие брата достигло пика.

На вершине было прохладно. Пожалуй, только здесь становилось понятным, что к Южной Африке подбиралась осень. Скоро начнется сезон дождей, и, как утверждают местные, богатый ковер растительности у подножия горы приобретет совсем иной вид. На непритязательный взгляд Джея все это вечнозеленое разнообразие внизу и сейчас выглядело исключительно красиво. Странно все-таки это — осень, начинающаяся в апреле. Непривычно.

Джей развернулся на узком языке, уселся, скрестив ноги. Слева плескались воды залива Фалсбей, где Тайлер ловил вчера свою волну, игнорируя красные флаги, предупреждающие о возможном нападении акул. Поговаривают, что они здесь по ночам чуть ли не на песок выпрыгивают. Тайлера это не особо впечатлило, гораздо больше огорчений доставило ему открытие, что городок Фиш Хук, раскинувшийся на берегу залива, являлся единственным местом в Южной Африке, где была запрещена продажа алкоголя. «Сухой» закон, так-то. Правда, выяснилось, что в кафе и ресторанах все же наливали, хоть и не позволяли выносить, и это кое-как примирило брата с африканской действительностью.

Справа вдали виднелись пляжи Саймонстауна, известные проживающей там колонией пингвинов. На многочисленных туристов птицы привычно не обращали внимания, хотя и особо близко не подходили. Млеющий от любой живности Томо в одну из вылазок подбил Брайана и Тайлера помочь поймать птичку на предмет погладить и отпустить. К делу подошли основательно и с азартом. По всем правилам охотничьей науки отделив дюжину пингвинов от основной стаи, Брайан и Тайлер начали загонять их на Томо, который заблаговременно перекрыл пути отступления к океану. По грандиозному хорватскому плану ему лишь оставалось дождаться, пока птицы приблизятся на расстояние броска, и хапнуть парочку. В полуметре от Томо пингвины, явив недюжинный интеллект и способность к стратегическому мышлению, дисциплинированно выстроились в колонну и, четко рассчитавшись на первый-второй, стали синхронно обегать хорвата с двух сторон. Четные номера слева, нечетные — справа. Пораженные охотники лишь растерянно смотрели вслед скрывшимся в родной стихии птицам.

Его ребята жили в Кейптауне уже третью неделю. Рваный график съемок оставлял многочисленные лакуны, которые деятельная натура Джейдена жаждала непременно заполнить. «У меня есть новое название нашего следующего альбома!» — с энтузиазмом сообщил он  невозмутимому Тайлеру, который прилетел первым. «Начнем записываться!» — поставил он в известность остальную часть команды. «Здесь?» — изумился все еще непривычный к причудам фронтмена новичок Томо, сменивший ушедшего из группы Эйба. «А почему бы и нет? — пожал тот плечами. — Чем здесь хуже?» Возражений не последовало. Да и кто бы стал ему возражать?

…Джей улегся на спину, раскинул руки. Скала под ним была прохладной и удивительно гладкой, монолитной. Лазание по ней дарило совсем иные, непривычные ощущения. Само прикосновение к глянцевому, словно отполированному камню было приятным едва ли не до чувственного экстаза, и таким же опасным. Сегодня он сорвался два раза, чего давно с ним не случалось. Может быть, он просто потерял форму? Ведь он почти полгода не лазал на естественном рельефе, лишь изредка в свободное время выбираясь на ближайший скалодром. Свободного времени было не так уж много.

Сияющая лазурь утреннего неба слепила, и Джей закрыл глаза. Сегодня последний день съемок перед коротким перерывом, коротким настолько, что мало кто из съемочной группы собирался воспользоваться им, чтобы вернуться в Штаты. Нерационален был этот вояж туда и обратно, нерационален и бессмысленен. Но он плевать хотел на смысл. Ему были просто необходимы эти двое суток свободы. Он должен был увидеть ее.

Он находился в Кейптауне тридцать девять дней. «Какая точность! — восхищался Тайлер. —  Ты, словно потерпевший кораблекрушение, выброшенный на необитаемый остров. Делаешь зарубки, боишься потеряться во времени?» Тайлер насмешничал, видя причину. А он по-детски упрямо продолжал считать дни. Эти дни он забивал до отказа, ни секунды не сидя на месте: съемки, интервью, репетиции, студия, фотосессия, а в оставшееся свободное время тащил бездельничавших музыкантов расширять кругозор и подпитываться впечатлениями. Подняться в фуникулере на Столовую гору, чтобы обозреть лежащий внизу как на ладони Кейп; прыгнуть с моста Блоукранс на самой высокой тарзанке в мире; отправиться на сафари в Национальный парк поглазеть на «большую африканскую пятерку»; пописать сразу в два океана, Атлантический и Индийский, с мыса Игольного — самой южной точки Африки (само собой, это была идея Тайлера, мол, океану все равно, он большой и соленый, а мне приятно).

На первых порах это помогало: в отель он возвращался измотанный до предела. Потом помогать перестало. Он лежал у себя в номере, слушая, как постепенно сонно затихает шумный Кейптаун, и предавался воспоминаниям и мечтам. Он привезет ее сюда. Убеждениями, уговорами или шантажом, уж как получится. Он больше не может жить звонками и короткими сообщениями, ему просто необходимо чувствовать ее рядом.

Душная африканская ночь неторопливо просачивалась сквозь открытые окна, беспорядочные видения лишали сна, заставляя молодое тело плавиться от желания. Устав путаться во влажных от пота простынях, он сползал с кровати и брел в душ, искренне завидуя Тайлеру, который всегда самый простой способ решения проблемы почитал самым верным. Выучив на африканос в первый же вечер одну-единственную фразу, в вольном переводе означавшую что-то вроде «свободна ли ты для любви, крошка», тот из ночи в ночь совершенствовал свое произношение всякий раз с новой преподавательницей.

— Эк тебя плющит! — насмешливо сочувствовал Джею брат и великодушно предлагал поделиться.

Невыспавшийся и злой, тот от гуманитарной помощи нецензурно отказывался, подкрепляя свои слова соответствующим жестом. Тайлер лишь со смехом пожимал плечами, недоумевая, к чему столь противоестественно лишать себя плотских радостей.