Читай меня вслух. Том 1 - Юркина Евгения - Страница 5

– Ну и погодка там, – хихикая, сказала Катя, ставя перед Дарьей стаканчик с кофе.

– Ты такая веселая, словно тебе продавец сдачу щекоткой отдал, – усмехнулась Дарья, наблюдая за Катей, как детектив – пытаясь выявить каждую странность в ее поведении и уличить во лжи.

С тех пор как Дарья увлеклась физиогномикой, она в любой ситуации искала повод применить свои познания. Поэтому, почесав нос в ее присутствии, можно было заработать звание вруна. Дарья полностью исключала тот факт, что нос может чесаться просто так.

– Тебе не угодишь. – Катя пожала плечами и села за стол.

– Не хмурься, кофе вкусный.

Дарья забренчала мелочью. Проверила кошелек, карманы, подставку для ручек – и отовсюду выудила монеты.

Катя привыкла к шумовому фону и научилась переключать свое внимание. Вот и сейчас, под лязг монет, она пыталась дословно записать фразу, которую придумала на улице. Когда новая идея была спасена, Катя вернулась к недавним заметкам. Она часто перечитывала написанное и могла по нескольку раз править неугодное предложение, выстраивая многоэтажки зачеркнутых строчек.

Она пробежала взглядом по страницам, но внезапно что-то смутило ее в тексте – словно кольнули иголкой. Катя вернулась к началу и стала вчитываться, выискивая причину смятения. Наверняка описка или пропущенная запятая – из-за невнимательности и быстроты письма она часто допускала глупые ошибки.

Взгляд остановился на первом же абзаце. Странно, подумала Катя, почему вдруг «голубые глаза» оказались зачеркнутыми? Если она вносила правки, то почему не написала другой вариант? Она прочитала текст дальше и остановилась уже на середине: «…безоблачное летнее небо, которое отражалось в его голубых глазах» – чем ее не устроил цвет глаз, что она повторно исправила это? А какими должны быть глаза, если в них отражается летнее небо? Определенно, голубыми.

В недоумении Катя смотрела на исписанные страницы. В самих исправлениях не было ничего удивительного, но она не могла вспомнить, почему зачеркнула правильный вариант. Может, она хотела написать «лазурные»? Но разве она когда-нибудь написала бы так? Что за безвкусица! От этой мысли Катя даже фыркнула, настолько ей не понравился подобранный эпитет. Она стала читать дальше – может, слова повторяются? Но больше в тексте не встречалось «голубых глаз». Зато на полях была приписка. И как она раньше не заметила? Это тоже выглядело странным. Во-первых, Катя никогда не оставляла заметок на полях. Во-вторых, не писала такими тонкими и корявыми буквами, которые походили на колючки, торчащие в разные стороны. В-третьих, она ясно помнила, что не писала такого: «У меня карие глаза, имей в виду!» Неужели кто-то бесцеремонно взял ее блокнот, прочитал записи и оставил эти закорючки?

– Даша, – позвала она. Голос прозвучал жалобно и тонко, как мяуканье котенка.

– Мм?

– Ты не трогала мой блокнот?

– Сдался он мне, – фыркнула Дарья. – Я и со своего места разглядеть твой блокнот успела. Ты же с ним в обнимку ходишь.

Катя пропустила мимо ушей очередную подколку.

– То есть ты его вообще не трогала?

– Ни мизинчиком, – подтвердила Дарья. И, заинтересовавшись, уточнила: – Произошло что-то беспрецедентное?

– Мой блокнот кто-то брал и оставил здесь свои каракули, – заявила Катя с надрывом и тут же кашлянула, чтобы вернуть голосу привычный тембр.

– Ты уверена? – Дарья одарила коллегу скептическим взглядом, не разделяя паники. Ее журналистское чутье подсказывало, что ситуация ничем интересным не пахнет. А вот что пахнет, так это кокосовое печенье на блюдечке. – Может, просто записала и забыла?

– Я похожа на сумасшедшую? – обиженно спросила Катя. И хотя Дарья не подтвердила этого, но и от категоричного «нет» воздержалась, оставляя вопрос открытым. Вместо ответа она озвучила еще одно предположение:

– Может, Шурик подшутил? Если бы меня так нагло отшили, я бы тоже разозлилась. И на лбу у обидчика что-нибудь написала бы, а не в блокноте.

– Никаких оскорблений тут нет, – сказала Катя, однако хотела спросить, откуда Дарье известно о вчерашнем разговоре на набережной. Неужели Шурик поведал ей обо всем? Она решила вернуться к этому вопросу позже, а сейчас разобраться с нелепыми правками. – Вот, взгляни.

Катя протянула коллеге блокнот и указала, на что нужно обратить внимание. Иначе эта сыщица будет полчаса разглядывать страницы и искать подвох в каждой букве. «Профессиональная хватка», – сказала бы Дарья; «Дотошность», – подумала бы Катя. Но сейчас коллега молчала и буравила взглядом приписку на полях. Казалось, что от ее взгляда бумага прожжется, и после этого Дарья скажет: «Вуаля! Никакой записи больше нет. Можешь жить спокойно!»

– Глупости, – вместо этого заявила Дарья небрежно, словно мусор в урну бросила. – Разве эта фраза стоит того, чтобы заморачиваться? Если бы тебе оставили угрозы или оскорбления, я бы еще поняла твое беспокойство. А это – буря в стакане. Кстати, Катерина, выпей кофейку!

– Глупости?! Кто-то берет мои вещи, читает личные записи, пишет бессмыслицы, а мне нужно радоваться появлению нового читателя?

– Да что ж ты там такое пишешь! – всплеснув руками, воскликнула Дарья. – План по захвату мира? Древние заклинания?

Оказывается, в копилку невероятных версий о содержимом блокнота добавились любопытные экземпляры. Почему-то в редакции всем было дело до нее. Девочка, не расстающаяся со своим блокнотом, была, по их мнению, чудачкой. Неудивительно, что кто-то решил пошутить.

– Даже если здесь, – Катя потрясла в руках блокнот, – телефонная книга, это никому не дает права брать чужие вещи!

– Брось ты, – отмахнулась Дарья, которую этот разговор успел утомить, – наверняка это просто шутка.

– Значит, у кого-то плохо с чувством юмора. – Катя нахмурилась и замолчала. В любом случае лучшим решением было вернуться к работе. А вечером, когда Шурик заглянет к ним в кабинет, чтобы попрощаться, она прямо спросит, не его ли это проделка.

И все же ситуация никак не оставляла Катю в покое. Странное чувство, поселившееся в ней со вчерашнего вечера, когда она нашла пустую книгу, росло и множилось. Сосредоточиться на работе она не могла. Катя нервно перекладывала вещи, пытаясь отыскать улики, которые мог оставить злоумышленник. Не найдя ничего, она не выдержала и снова обратилась к Дарье:

– Кто-нибудь заходил в кабинет, пока меня не было?

Дарья отвлеклась от монитора и на несколько секунд зависла, вспоминая.

– Никто не заходил, – подытожила она. – Я как раз ходила за новым картриджем, потому что собеседников тут не нашлось.

– То есть ты оставила кабинет открытым?

– Ну конечно! – Дарья всплеснула руками, поражаясь бестолковости коллеги. – А ты видишь здесь что-то ценное? Думаешь, кто-то проникнет сюда и похитит наш увядающий фикус?

– Во-первых, Даша, – стиснув зубы, произнесла Катя, – наш фикус увядает, потому что ты заливаешь его водой! А во-вторых, в твое отсутствие кто угодно мог зайти сюда и взять мой блокнот!

Голос Кати сорвался на крик. Дарья, лицо которой приобрело выражение глубочайшего удивления, застыла на стуле. Но это не сделало ее невидимой, чтобы спасти от рассерженной коллеги.

– Принести тебе водички? – пискнула Дарья в попытке примириться.

– Нет. Я не хочу закончить как наш фикус, – пробурчала Катя, заправляя за ухо прядь волос. Она пыталась привести себя в порядок одновременно и морально, и физически. Но ничего из этого не получалось: щеки по-прежнему пылали, а внутри бушевали эмоции.

Дарья сдержанно хихикнула.

– Ладушки, можешь назвать меня тупицей, – снисходительно предложила она. – Я не подумала, что кто-то в наше отсутствие может прийти и прочитать твои личные записи. Извини. Но ничего ведь катастрофического не произошло? Ты же там не любовный дневник ведешь?

Катя метнула в Дарью гневный взгляд. Очевидно, этот начинающий физиономист всерьез проверяла одну из своих версий и сейчас с прищуром наблюдала за мимикой, чтобы распознать ложь. В самый неподходящий момент кончик носа предательски зачесался. Проклятье! Катя сжала кулаки, чтобы ненароком не совершить изобличающий жест.