Личная награда Альфы (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна - Страница 3

Признавшись маме в своих страхах, я сделала большой глоток вина, чтобы скрыть неловкость и смущение.

— Алексис, не будь глупой, — фыркнула мама. — Разве дело только в учебе?

Она покачала головой.

— Как только ты начнёшь учиться в университете, тебя захлестнут разные соблазны вроде студенческих вечеринок. Парни любят играть такими наивными дурочками как ты — тебя либо просто раскрутят на секс, либо будут использовать твою усидчивость для своих оценок.

Оказавшись неготовой к такому повороту событий, я изумлённо посмотрела на свою мать.

— Поэтому не будь идиоткой, — не обращая на меня внимания, буркнула мама, — А начни встречаться с кем-нибудь достойным… вроде Джоша.

— Папиного лаборанта? — нахмурилась я, вспомнив красивого молодого брюнета с самой дружелюбной улыбкой в мире. Несмотря на то, что Джош всего пару лет назад закончил университет, отец отзывался о нем как о перспективном ученом и отличном специалисте. А ещё, когда в этом году мама из-за скандала забрала меня на время из школы и привезла в лабораторию (у родителей на работе шёл какой-то эксперимент, поэтому они не могли надолго отлучаться с работы. Из-за этого мне пришлось безвылазно торчать там целых две недели); так вот, именно Джош иногда скрашивал моё одиночество в лаборатории, принося мне в комнату книги, журналы или шоколадки, без которых я просто не могла жить.

— Джош — отличный кандидат, — протянула мама. — И вроде бы не урод.

Она вопросительно посмотрела на меня.

— Не урод, — кивнула я на всякий случай.

— Ты ему нравишься, — вкрадчиво заметила родительница. — Он несколько раз спрашивал о тебе: когда ты вернёшься в Оксфорд, куда пойдёшь учиться… Джош явно в тебе заинтересован, дочь.

Мамины слова не могли не зажечь внутри моей изголодавшейся девичьей души интерес к парню, который, оказывается, интересовался мной. Я тогда только-только «выпустилась» из пансиона: зелёная наивная выпускница школы для девочек. Что я знала о жизни вне стен старинного поместья? Нет, не все в школе были синими чулками как я и Ольга. Но мои родители практически никогда не забирали меня домой, а Ольга, моя самая близкая подруга, тоже была несвободна — её ещё в семнадцать сосватали за сына делового партнёра её отца. Поэтому ни у неё, ни у меня до сих пор не было опыта отношений с парнями.

Однако мамины слова совершенно точно подстегнули мои чувства: я сама не поняла каким образом, но после наших домашних посиделок на мое восемнадцатилетние, наши простые переглядывания с Джошем превратились в настоящий роман, а к началу учебного года в университете, мы уже снимали вместе квартиру.

При этом папа сразу сказал, что никаких поблажек своему лаборанту он делать не будет: у него по графику четыре ночи в недели стоит дежурство в лаборатории, и, несмотря на наше родство, график своего лаборанта для меня он менять не будет. Гордясь принципиальностью отца, я смирилась с постоянными отлучками Джоша. Сама я в лабораторию предпочитала не соваться, даже несмотря на то, что там были оборудованы целые жилые отсеки для работников: этаж для ученых, этаж для охраны, этаж для обслуживающего персонала. Просто это было любимое место моих родителей: иногда отец с матерью жили там только на буднях, иногда — целыми месяцами. Когда такое случалось в моём детстве, меня просто закрывали с игрушками в апартаментах родителей (если им не удавалось найти няню с полным проживанием в нашем городском доме), а родители, в свободное от работы время, либо вывозили меня на прогулку в парк, либо заказывали еду из города — и мы устраивали импровизированные семейные обеды в одной из личных комнат.

В общем, я довольно спокойно относилась к тому месту, где работали родители.

До последнего раза — когда мама узнала про мою русскую подружку. В тот раз меня не просто вернули домой — в лаборатории была какая-то проблема, поэтому родители спешно запихнули в одну из дальних, неиспользуемых комнат в противоположном конце от родительских апартаментов) и около двух недель не выпускали из неё — отец, разозлённый моим поступком (я посмела огорчить мать) отобрал у меня и телефон, и компьютер… и всё это время я вынуждено находилась в комнате без окна и свежего воздуха, с искусственным светом, подсвечивавшим белые стены двадцать четыре часа в сутки подряд.

Родители даже тогда не соизволили мне объяснить, в чем состояла проблема с моей подругой. Ну ладно, мама не хочет вспоминать, что она русская — но причем здесь целая нация? Мне, что теперь, ни балет не посмотреть, ни классическую музыку не послушать? Но отец, когда я в эмоциях выкрикнула ему эту фразу, просто ответил, что в нашей семье говорить по русски не разрешается. Запрещено — и всё.

Даже спустя семь лет я всё ежё не знала откуда у мамы такая ненависть к своей родной стране. Но сейчас я стала взрослее и независимей, а тогда…

… тогда же мы дома соблюдали «вооружённый нейтралитет»: мама позволяла мне за своей спиной общаться с Ольгой, я же в ответ на это никогда не употребляла ничего русского при родителях.

Я думаю, они рассчитывали, что наша дружба с Ольгой вскоре сама сойдёт на нет: учеба в школе закончилась, мы разъехались по разным странам, поступили в разные университеты. Ольга готовилась к свадьбе со своим женихом, а я уже начала жить с Джошем…

В итоге, всё вышло немного не так, как запланировали родители, но тут скорее сама жизнь вмешалась в их план, нежели родители допустили какой-то просчёт.

Самое занимательное, что поскольку мой парень работал на моего отца, мы волей — неволей стали куда чаще видеться с моими родителями. Мама, надо отдать ей должное, учила меня как правильно вести себя со своим парнем: к примеру, иногда, в свободный выходной день, Джош собирался к друзьям в тот дом, где он жил до меня вместе с ещё восемью парнями.

Когда мы сняли общую квартиру, у него было очень мало своих вещей — он сказал, что вся мебель и предметы быта покупались вскладчину ещё во времена студенчества, и он не хочет начинать делить кружки и половики с друзьями.

Нам очень повезло, что мои родители помогли нам с деньгами, и нам не пришлось спать на полу, не пришлось есть пластиковыми вилками.

Честно сказать, я спокойно относилась к тому, что он оставил практически все свои вещи в том доме, но я злилась из-за того, что он никогда не брал меня с собой, когда навещал парней — мы даже пару раз с ним поссорились на почве этого.

А когда я в слезах рассказала об этом маме, мама, вместо того, чтобы меня утешить, ещё и поругала меня. Выслушав мою проблему, она объяснила, что я поступаю неправильно: любой мужчина должен иметь время отдыхать от семьи, с друзьями.

— Но папа же нигде не бывает без тебя, — не поняла я. На что мама, улыбнувшись, заметила, что это как раз называется построением семьи.

— Мы уже так много лет живём вместе, что не можем друг без друга. — Мама, поправив кулон на моей шее, мягко улыбнулась. — Если ты будешь очень старательной, то и ты через десять — пятнадцать лет построишь такие же идеальные отношения с Джошем.

И я, воодушевившись примером мамы, старалась.

Мама, теперь часто бывавшая у нас в гостях, учила меня как вести дом: где делать наиболее выгодные покупки, как правильно складывать постельное белье и зачем держать дома уксус. Я так старалась угодить Джошу и маме, что вместо студентки первокурсницы внезапно превратилась в молодую учащуюся домохозяйку.

Я каждый день убилась в квартире (у Джоша была страшная аллергия на собак, а над нами жила соседка с двумя собаками, которые иногда выбегали на балкон), что-то пекла, варила, жарила… Джош считал, что полуфабрикаты и готовая еда — вредны и почти ядовиты.

Затем ещё в лаборатории, где работал Джош, всему персоналу внезапно приказали носить рубашки с галстуками, поэтому к моей домашней работе добавилась ещё и глажка рубашек и строгих офисных брюк.

Но тяжелее всего было по ночам. Ольга, с которой мы тайком переписывались (Джош был совсем не против моего общения со школьной подругой, но не доверял русским и попросил меня не общаться с Ольгой из-за его работы. Я же, понимая, что Ольга никакая не шпионка, тайком звонила ей по мессенжеру, пока он был в лаборатории); так вот, Ольга обожала секс. Попробовав это вскоре после своего возвращения из Англии, она рассказывала, что готова заниматься этим делом всё время, пока есть силы…