Моя вопреки (СИ) - Адлер Алекса - Страница 26

− Нет, мне он больше ничего не сказал. Потом вошли Повелители со стражниками. Вашему отцу приказали подняться, встать на колени, сцепить руки за спиной. Он всё это беспрекословно выполнил. И на вопрос Повелителя Са-оира, он ли убил императора Этельчи, ответил, что действительно отдал такой приказ.

В этот момент я отчетливо слышу скрип зубов Сэтору. Шумно выдохнув, он отворачивается и отходит в сторону.

− Значит, всё-таки он, − роняет тихо.

И почему мне в его интонации слышится облегчение? Странно как-то.

− Вы сомневались?

− Практически нет. Но теперь знаю наверняка.

Приятно, что он верит моим словам.

− Взрыв на станции Хиллдорун тоже устроил ваш отец, − сообщаю самое главное.

− Каким образом? — оборачивается Сэтору обратно ко мне.

− Я не очень в этом разбираюсь, − признаюсь поморщившись. − Могу описать лишь то, что видела. Он говорил о том, что ваша сестра, рия Танатрис, должна была стать императрицей, о том, что император Этельчи мешал его планам, уцепившись за ранвишей. Потом заявил, что все-таки успел получить то, что хотел, а я видела, как его одежда постепенно начинает тлеть…

У меня больше не получается отстраняться от пережитого ужаса. Вспоминая обо всём, воссоздавая картину самосожжения Менетнаша, то, что он сделал, всё, что слышала про сжигание души, разгоняющиеся генераторы и возможные последствия от своих мужей, я снова начинаю чувствовать тот панический страх, ту боль, которую уже испытала.

− Последнее, что я видела, это то, как мои сэ-аран приняли решение погрузить вашего отца в подпространство и попытаться заглушить взрыв там, направив его энергию на прорыв межпространственной грани, − шепчу сипло, уже даже не пытаясь бороться с рыданиями. − Но перед этим Повелитель А-атон успел связаться с Чотжаром, чтобы освободить его от клятвы. Когда я пришла в себя и поняла, что мой хранитель всё ещё безмолвный, подумала, что у нас есть время их предупредить, что ничего ещё не случилось. Но тут раздался сигнал торобраслета… Надежда оказалась тщетной. Больше я ничего о случившемся не знаю.

− О случившемся может и не знаешь, но можешь ответить мне на парочку других вопросов, − слышу тихий вкрадчивый голос Сэтору. — Твоим сэ-аран ведь было известно о твоих видениях. Ты рассказывала им всё, что видела?

− Да, − киваю.

− Буквально всё? — скептически изгибает бровь.

− Да, − вскидываю на жреца злой взгляд. Понятно ведь, какое именно видение он имеет в виду. Думает, что я скрыла от мужей, что увидела, как изменяю им с ним. Но нет, не скрыла. Вот только признаваться в том, что А-атон велел не говорить Са-оиру я точно не собираюсь. Глупо это.

− Хм. К этому мы ещё вернёмся, − немного опешив, уступает красноволосый. — Сейчас меня интересует другое. Получается, Повелители знали, что возможен некий вариант развития событий, при котором они могут пострадать, погибнуть или исчезнуть из империи. Так? Так. Судя по тому, с какой параноидальной тщательностью они подошли к организации безопасности судебного процесса и предстоящей казни, полагаю, ожидали этого происшествия во время одного из этих событий. В принципе, слова моего отца свидетельствуют о том, что императоры в своих выводах не ошиблись. Он планировал сделать то, что сделал, во время своей казни.

− Я тоже так поняла, − киваю. — Не понимаю только, зачем ему это.

− Вот с этим мне и нужно разобраться, − хмурит тёмно-рубиновые брови Сэтору. — Как и с тем, что же такое он получил.

− А ещё нужно узнать, кто его пытался убить. Мне кажется, именно это происшествие подтолкнуло ри-одо Менетнаша изменить свои планы. Если бы не это, возможно я бы успела увидеть, что он задумал и предупредила бы Повелителей. Спасла бы их.

В лице моего собеседника ничего не меняется, но я отчего-то буквально ощущаю, как он напрягается на этих словах.

− Хм, это будет проблематично. Хиллдорун практически разрушен. Почти все заключённые погибли. Исполнителя допросить уже никто не сможет, − ровно отвечает он. — И ты не можешь знать наверняка, смогла бы предупредить своих супругов, или нет. Если Абсолюту нужно, чтобы всё случилось именно так, а не иначе, все попытки избежать предопределения будут лишь пустой тратой времени и сил. Всё равно то, что должно, рано или поздно случится.

− То есть как? — от накрывшего меня возмущения и праведного негодования, я забываю, что сижу в ванной практически голая и буквально вскакиваю, взмахом руки остановив метнувшегося ко мне Чотжара. — Вы сейчас намекаете мне, что это Абсолюту зачем-то понадобилось убирать законных правителей Аша-Ирон? Подвергать их смертельной опасности? Может, ещё хотите сказать, что его волей теперь Дом Просвещённых должен править империей?

− Дом Просвещённых, в моём лице, и так будет править, пока императоры не вернутся, или не вырастут их ещё даже не рождённые сыновья, − прищурившись, сообщает мне Сэтору. Снова надвигаясь на меня.

− Вот как. А меня вы совсем в расчёт не берёте? — шиплю разъярённой кошкой.

Стадия отрицания моего горя окончательно сменяется гневом. И объект для этого всепоглощающего чувства у меня имеется самый подходящий. Что-то будто подталкивает меня, поджигает изнутри, вынуждая говорить такие вещи, которые в здравом уме и обычном состоянии я бы ни за что не решилась сказать.

Но сейчас говорю. И даже испытываю от этого удовлетворение.

Я в своём праве, уж это мне точно известно. Законы империи я хорошо изучила. Значит, могу это право отстоять.

— Я законная супруга моих сэ-аран, коронованная императрица империи Аша-Ирон, мать будущих наследников. И мне регент не нужен − цежу сквозь зубы. — Максимум советник. Вы согласны исполнять эту роль, ри-одо Сэтору? Или мне стоит обратиться к кому-то другому?

Сэтору

То, что она говорит, возмутительно. Женщина, землянка, во главе империи? Её съедят на первом же собрании Высшего Совета. Неужели она думает, я ей это позволю?

Но вот мы стоим друг напротив друга. Серебристые глаза мечут молнии. И всё, о чём я способен думать, это то, как неожиданно хороша она в злости. Практически обнажённая, сводящая с ума. Столько страсти, столько огня. Столько безрассудной храбрости.

И это после того, как я нашёл её едва живую в Подпространстве, после того, как плакала тут, рассказывая свои видения.

Предлагать мне, Гласу Абсолюта, роль советника тогда, когда по всем законам логики я должен стать регентом при беззащитной беременной императрице? Да ещё угрожая, что обратится к кому-то другому?

Неслыханно! Совершенно неожиданно от той, кого я привык видеть кроткой, пугливой сэ-авин Повелителей. Им она дарила покорность и ласку, страсть и нежность.

Мне же дерзит. Со мной своенравна и непримирима. Мне не желает уступать ни в чём.

Так почему же я так поражён, сражён бесповоротно? Почему заинтригован и одержим.

И полон решимости, как никогда.

У всех есть своя слабость. У каждого Гласа есть своё непреодолимое искушение. Испытание от Абсолюта, которое либо уничтожит, либо сделает сильнее. В том, что передо мной стоит моя личная слабость, сомнений больше нет. У меня было достаточно времени, чтобы с этой мыслью примириться. Принять.

Моё желание обладать этой женщиной стало ещё невыносимей. Теперь, когда я воочию вижу, насколько она интересней того образа, который создался в моём представлении. Когда перед глазами то и дело всплывает та картина, которая открылась мне в её видении. Которую мы вдвоём наблюдали.

Как же девчонка испугалась тогда. Отбросила все формальности, в глаза мне заявив, что никогда не будет моей.

А сегодня вот призналась, что не раз видела меня в своих снах и видениях.

Так чего же ты боишься, Лина? Меня? Или саму себя?

Можешь противиться сколько угодно. Всё равно рано или поздно придётся посмотреть правде в лицо и ответить на этот вопрос. И отчего-то мне кажется, что ответ тебе не понравится, моя императрица.