Танцующий лепесток хайтана (СИ) - "YeliangHua" - Страница 135

— Нет… постой. Давай посидим здесь ещё немного, — попросил Чу, надеясь, что хоть так Вэйюй немного отогреется. — В чайнике ещё остался чай. Тебе налить?

— Да… спасибо, — юноша закивал.

Удивительно, как быстро между ними стиралась неловкость неожиданной встречи. Чу Ваньнин занялся чаем, мысленно поражаясь этому, и размышляя, что, по сути, рад появлению Мо Жаня, потому что ещё утром ему казалось, будто всё кончено.

Он откинулся назад, наблюдая за Вэйюем, проворачивая в голове варианты развития событий: если парень действительно приехал к нему всего на день, и завтра вернётся к репетициям, нет ничего ужасного в том, чтобы провести это время вместе. Если они не будут привлекать к себе внимания, всё это вполне безобидно — и… Чу Ваньнин нахмурился.

Он понимал, что хочет обмануться, и верить, будто Мо Жань оставит его и уедет завтра обратно, вернётся к роли. Но какова вероятность, что так и произойдёт? “Взять небольшой перерыв” можно и на месяц… и даже на два. Чу Ваньнин сам говорил, что “взял перерыв”, при этом даже не был уверен, что когда-либо возвратится в труппу.

— Как дела у нового балетмейстера? — поинтересовался он. — Всё в порядке?

— Да… отлично, — Мо Жань улыбнулся, и замолчал. Всё это было так непохоже на него: обычно парень взахлёб рассказывал всевозможные перипетии, делился забавными случаями на репетициях. Когда они с Чу Ваньнином раньше созванивались, мог часами рассказывать о постановке, но теперь… ограничился двумя словами. Словно ему нечего было сказать в принципе.

— А как… Ши Минцзин?

Во взгляде Мо Жаня промелькнуло раздражение, он нервно сглотнул прежде чем ответить:

— Ши Мэй...танцует. Очень быстро приходит в форму.

— Понятно… — Чу Ваньнин не знал, как вытянуть из Мо Вэйюя ещё хоть слово, тот полностью закрылся от всех вопросов и, очевидно, ощущал себя неудобно. — Ты когда-нибудь видел ската?

Мо Жань изумлённо распахнул глаза, и, казалось, едва не подавился чаем. Теперь он смотрел на Ваньнина с подозрением, словно раздумывал, не сошёл ли балетмейстер с ума.

— Ах, да, ты ведь корм для рыбок, разумеется, ты избегаешь рыб, — Чу прищурился.

— Что?..

— Ничего, — Ваньнин расплылся в улыбке, заметив, как, наконец, дрогнули губы Мо Жаня, а на ставших за пару месяцев худыми щеках проступили крошечные ямочки. — Говорю, в океанариуме интересно будет. Допивай чай, и пойдём…

...В океанариуме и вправду было интересно: Чу Ваньнин и Мо Жань оказались единственными посетителями, и, к тому же, в полумраке их едва ли мог кто-то узнать. Они неспешно прогуливались по длинным галереям, разглядывая пёстрые стайки тропических рыбок, юрко снующие вокруг коралловых рифов. Мо Жань сжимал пальцы Чу, не отпуская руки мужчины ни на секунду. Он уже успел согреться, и больше не казался таким хмурым: то и дело останавливался под предлогом что-нибудь рассмотреть, и с каким-то совершенно детским восторгом вглядывался в проплывающих сквозь толщу воды огромных скатов, обнимая Ваньнина за талию и прижимая к себе. Чу позволил себе наслаждаться этими моментами близости, заведомо зная, что у них, вероятно, будет в распоряжении только этот день.

Он скучал по ощущению тёплых пальцев на коже, по щекочущему затылок дыханию — даже по тому, как Мо Жань тихо посмеивался, словно невзначай проходясь губами по шее. Каждый такой поцелуй вызывал лёгкое головокружение — и отчаянный жар где-то под кожей. Чу Ваньнин почти не смотрел на рыбок — потому что всё, о чём он мог думать, сводилось к тому, как Мо Жань поглаживает кончиками пальцев основание его шеи, и как эти мягкие словно бархат губы задевают мочку уха, когда парень шёпотом рассказывает ему о том, что когда-то читал легенды о драконах старинных озёр.

— Мо Жань… — он развернулся к парню, зная, что лицо его пылает, с трудом вывернувшись из цепких рук. — Что ты делаешь?

— А что ты хочешь, чтобы я делал? — Вэйюй сверкнул зубами, вглядываясь в глаза Чу. — Просто скажи мне.

— …… — Ваньнин, казалось, потерял дар речи. Он оторопело уставился на Мо Жаня, которого, казалось, ничто не могло сейчас смутить.

— Скажи, — Вэйюй снова приблизился к Чу, щурясь. — И я всё сделаю. Как ты любишь...

Ваньнин буквально задохнулся от такого напора. Он успел забыть, насколько бесстыдным может быть Вэйюй. От одного взгляда на него хотелось провалиться сквозь землю.

“Он… действительно считает, что сейчас самое место и время для такого?..”

Мо Жань, между тем, подался к Чу, опираясь руками прямо в ударопрочное стекло аквариума по обе стороны от его головы, распугивая всех рыб — и, по правде, Чу Ваньнин и сам был бы не против сейчас отрастить чешую и скрыться среди кораллов. Он замер, пытаясь собраться с мыслями. Они были здесь сейчас одни — ведь ничего ужасного не произойдет, если даже Мо Жань его поцелует?.. И, всё же, это было общественное место, в эту галерею в любой момент мог войти кто угодно.

Чу Ваньнин подался Мо Жаню навстречу, уповая на полумрак. В голове продолжали проноситься с лихорадочной скоростью мысли о том, что он только что переступил черту, за которой, вероятно, лежит целая бездна. Вероятнее всего, он совершил огромную ошибку. Но его губы уже натолкнулись на рот Мо Жаня, и в следующий миг всё это перестало иметь хоть какое-либо значение, потому что он задыхался от сладости поцелуя, в котором утонул последний проблеск здравого смысла. Его затылок впечатался в стекло, дыхание сбилось, пульс в голове громыхал словно безумный барабан. Должно быть, сам Чу тоже потерял рассудок, потому что его бёдра подавались навстречу движениям Вэйюя, и он ненавидел каждый миллиметр одежды, разделявший их напряжённые тела в этот момент, одновременно вознося хвалы полумраку и непопулярности этого места. Мо Жань сжал его, притягивая ближе — и замер, щекоча дыханием лицо. В каждом его вдохе, каждом прикосновении была такая невыразимая нежность, что почему-то глаза Чу обожгло. Он не был уверен, что выдержит ещё хоть секунду. Хотел бы забыть, каково это — быть с Мо Жанем — но не мог, потому что тот в один момент мог схлопнуть его Вселенную до этих жадных ласк, от которых так легко было потерять контроль.

— Ты скучал по мне, Ваньнин... Ты же вернёшься со мной?..

Чу застыл.

Сквозь туман, застивший глаза, вгляделся в лицо Мо Жаня — и понял, что происходит, и к чему всё идёт. Ему это совсем не нравилось.

Одно дело — провести вместе этот день, а затем снова расстаться.

Совсем другое — говорить об отношениях.

О возвращении.

Что Мо Вэйюй хотел от него услышать? Что Чу готов забыть о том, что их обоих съедят живьем, если станет известно об их романе?.. Или… очередное признание в любви — потому что поступков Вэйюю мало?

Если всё обстоит так, Ваньнин просто не выдержит и ударит его.

Он любит Мо Жаня. Готов ради него практически на всё.

Неужели парню всё равно кажется, будто этого недостаточно?

Чего он, в конце концов, хотел? Думал, что решение уйти с должности в бессрочный отпуск далось Ваньнину легко? Балетмейстер ведь даже толком не знал, как жить вне труппы! Посвятил жизнь грёбаному балету и постановкам! Он… был готов пожертвовать всем, чтобы Мо Жань продолжил выступать.

Вэйюй… был настолько слеп, что этого просто не понял?..

Ваньнин неожиданно разозлился на себя так сильно, что едва мог дышать от ярости.

“Что я творю?!.. Зачем позволяю всё это?!..”

Он толкнул Вэйюя в грудь, давая понять, что хочет высвободиться.

Без толку.

Мо Жань усмехнулся, глядя на него сверху вниз. В лиловых глазах промелькнуло что-то жуткое, хищный проблеск — а в следующий миг Чу влетел лопатками и затылком в стекло, от удара на секунду перед глазами всё поплыло. Ладонь Мо Жаня сомкнулась на его подбородке, задирая его вверх.

— Ты вернешься со мной?

Теперь в его тоне не было и тени нежности.

Чу Ваньнин дёрнул головой, выскальзывая из хватки — понимая, что внутри разрастается иррациональный ужас от происходящего.