Танцующий лепесток хайтана (СИ) - "YeliangHua" - Страница 114

Он оправдывал это тем, что Чу Ваньнин сможет полюбить его. Что он, Мо Жань, может стать достойным этой любви. Сделает всё, чтобы Ваньнину было рядом с ним хорошо.

Но разве мог человек, подобный Чу, в действительности любить кого-то, похожего на Мо Жаня?

Чу Ваньнин был достоин большего.

Мо Жань закрыл лицо руками, понимая, что глаза печет от слез. Он не знал, как ему дальше поступить — не был уверен, что должен позволять Ваньнину оставаться рядом с собой. И в то же время… он не мог прогнать его.

Веки Чу дрогнули, и мужчина неловко приподнял голову, моргая. Казалось, он не понимал, где находится и был дезориентирован — но затем, завидев Мо Жаня, как будто немного расслабился. Края тонких губ приподнялись в робкой улыбке.

— Мо Жань! Ты очнулся...

Мо Жань продолжал закрывать лицо ладонями, понимая, что не в состоянии встретить взгляд Чу.

Ему казалось, если он осмелится еще хоть одну секунду смотреть в эти чистые, полные доверия глаза, он будет проклят.

Он хотел попросить Ваньнина уйти, но ему не хватало духу.

Хотел сказать, что между ними все должно закончиться — но одна лишь мысль о том, что он, возможно, больше никогда не увидит Чу, причиняла больше боли чем все ножевые ранения и швы на его теле.

— Ваньнин… — прохрипел он. Голос едва слушался из-за подкатывающих к горлу слез.

— Я здесь, Мо Жань, — Чу снова попытался взять юношу за руку, но тот дернулся, избегая любых прикосновений.

Ваньнин опустил глаза, хмурясь. По его лицу не было понятно, что он чувствует — это снова было то самое ледяное выражение, к которому Мо Жань почти привык за долгие годы — и лишь недавно осознал, что именно так балетмейстер скрывает свои истинные чувства.

«Я подвел тебя и расстроил, — подумал юноша с тоской. — Мне казалось, я знаю, как все исправить. Но со мной ты никогда не будешь счастлив… Я продолжу подводить тебя, и однажды ты все равно меня возненавидишь. Итог будет один».

Вслух же он сказал:

— Выглядишь усталым. Тебе надо бы отдохнуть...

— Я буду с тобой, — Чу сощурился. — В любом случае, тебя выпишут через пару дней. Тогда и отдохнем.

Казалось, он неким странным образом понял, о чем думает Мо Жань — вот только, зная Ваньнина, юноша сомневался в том, что тот сделал правильные выводы. Чу был одним из тех людей, которые всегда представляют себе самые тревожные сценарии развития событий.

Мо Жань продолжал избегать смотреть на балетмейстера прямо — и тот тихо вздохнул, а затем, словно не обращаясь ни к кому конкретно, сказал:

— Все это произошло из-за меня. Я пойму, если после всего, что случилось, тебе трудно меня видеть.

«Мать твою… ЧТО?!»

Мо Жань, забыв о том, что только что собирался найти правильный предлог, чтобы отправить Чу домой, во все глаза уставился на мужчину, который выглядел образцом равнодушия.

— Мо Жань… мне уйти?

— НЕТ!!!

Мо Вэйюй дернулся так сильно, что невольно потревожил швы — и тут же, с абсолютно серым лицом, вцепился пальцами в простыню, глубоко дыша, чтобы перетерпеть пронзительную боль.

— Я позову врача. — Ваньнин нахмурил брови и поднялся, чтобы покинуть палату.

— НЕ УХОДИ!..

Мо Жань чередовал длинные вдохи и выдохи, перед глазами временами темнело, но он не бросал попыток сосредоточиться на Ваньнине, который застыл у двери с еще более мрачным лицом.

— Меня не будет пару минут. Я просто приведу кого-нибудь на помощь, — балетмейстер некоторое время колебался — а затем, видя, что Мо Жань все еще не в себе, сделал шаг обратно, сдаваясь. — Хорошо. Я побуду с тобой, а врача позову позже.

— Спасибо. — Мо Жань как будто расслабился, однако его тревожный взгляд теперь не отрывался от Чу.

Он смутно осознавал, что в его желании не отпускать мужчину от себя нет ничего правильного, но ничего не мог с собой поделать. Казалось абсурдным, что еще минут пять назад он всерьез считал будто сможет отказаться от Чу.

Он любил его. Хотел для него чего-то лучшего. Однако… не мог отпустить. Не тогда, когда видел, насколько Чу расстроен.

— Мо Жань? — Ваньнин снова присел у края его постели, вглядываясь в его лицо. — Почему… ты так смотришь на меня? Тебе больно?

— Что с Хуайцзуем? — перебил его Вэйюй, отчаянно пытаясь сменить тему. — Как… как мы выбрались? Что произошло? Почему ты вообще пошел за мной?

Ваньнин растерянно заморгал, сбитый с толку таким количеством вопросов — а затем, прочистив горло, решил начать с самого простого:

— Хуайцзуй получил огнестрельное ранение в живот, его госпитализировали для оказания первой помощи — но сейчас он уже неделю пребывает во временном заключении. Скорее всего, после того как психиатр сделает заключение о его состоянии психики, он будет проходить принудительное лечение. Я… не навещал его. Мне не хотелось оставлять тебя одного.

— Уже неделю?.. — Мо Жань ужаснулся. — Сколько… я пробыл в отключке?

— Девять дней. Ты приходил в сознание, но из-за препаратов, которые вызывают абстинентный синдром, у тебя была ломка — так что ты, возможно, ничего не помнишь…

— Я помню, что ты все время был рядом, — перебил его Мо Жань. — Ты держал меня за руку.

Ваньнин опустил глаза, непроизвольно сжимая в пальцах воздух, словно пытался ощутить призрачное тепло прикосновения. Ему вдруг стало ужасно неловко — Мо Жань видел это по тому, как он свел брови и поджал губы.

— Я помню это только потому что это было единственным, ради чего мне хотелось приходить в себя, — добавил юноша тихо. — Среди всей той боли только ты удерживал меня в рассудке.

— Мо Жань… — Чу предупреждающе поднял руку, пытаясь остановить парня, однако тот перехватил его ладонь, притягивая к себе.

— Я люблю тебя, Ваньнин. Но после всего, что произошло, я больше не уверен, что имею право быть любимым тобой. Я… не уверен, что заслуживаю тебя.

Каждое слово давалось юноше огромным трудом. Он снова отвел взгляд, понимая, что не вынесет, если увидит на лице Чу разочарование или боль.

Однако его рука все еще удерживала руку Ваньнина, прижимая к груди так крепко, как если бы она была его единственным спасением.

— Почему ты об этом говоришь сейчас? — резко бросил Чу. — Что за вздор?!..

Он попытался отдернуть пальцы, но сделал это неуверенно, а потому выскользнул из хватки лишь наполовину.

Мо Жань вздохнул.

— Я снова подвел тебя.

— Ты идиот? — Ваньнин оборвал его на полуслове.

Их взгляды снова схлестнулись — и теперь уже Мо Жань ощутил на себе всю силу гнева балетмейстера. Тот смотрел на него так, будто собирался его ударить, невзирая на то что юноша находился на больничной койке и едва пришел в себя.

— Ты позволил Хуайцзую заманить себя в ловушку, — процедил Ваньнин ледяным голосом. — И, да, он понял, что в оранжерею приехал ты, потому что я очень хорошо знаком с этим местом — и никогда бы не вошел в теплицы с усыпляющим газом. Мне было бы очевидно, что что-то не так, с первого взгляда. Хуайцзуй знал, что ты приедешь. И он воспользовался моментом, накачав тебя чем-то психотропным, чтобы внушить тебе искаженное восприятие многих вещей. То, что ты сейчас говоришь, будто недостоин… это не твои слова. И позволь мне самому решать, кто достоин меня, а кто — нет.

Юноша явно не ожидал услышать такую хлесткую лекцию о своих похождениях, а потому только молча продолжал смотреть на Ваньнина, приоткрыв рот от шока.

— Единственное, в чем ты меня подвел — попал в неприятности за неделю до премьеры. Спектакль снова пришлось перенести на месяц, и я остался единственным балетмейстером в труппе. Что до твоего состояния, то на тебе сейчас швов больше чем на Франкенштейне — но, к счастью, прогнозы хорошие, и шрамов не останется. Сухожилия ты себе чудом не задел. Тебя зашивал один из лучших пластических хирургов страны. К слову… о хирурге и о нашем спасении — нас вытащили из этой передряги люди Наньгун Яня...

— Чьи люди?.. — теперь уже лицо Мо Жаня приобрело нездоровый оттенок.

— Твоего отца.