Вик Разрушитель 2 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 17

— В таком случае, мы договорились, — усмехнулся Булгаков. — Не желаете, молодой человек, осмотреть дом и познакомиться с моей дочерью и ее подругами? Они уже изнывают от желания разорвать Викентия на мелкие кусочки, но он, к их сожалению, еще мне понадобится. Замените его собой. Отвлеките.

— Как вам угодно, Светлый князь, — почтительно склонил голову Ярик. Однако, в учтивости ему не откажешь. Чувствуется опыт общения с людьми такого калибра как князь Булгаков.

— Снаружи стоит Нефед, начальник охраны, — подсказал Иван Олегович. — Передай ему мое желание подобрать тебе гостевую комнату. Думаю, пару дней не откажешься погостить, ведь так?

Нетрудно было заметить торжествующий блеск в глазах моего спасителя. Хитрец добился желаемого, и теперь я не завидую Куракину. Отобьет Ярослав у нее Наташу, заморочит голову девушке, а потом исчезнет в своем мире. А мне расхлебывать круто заваренную кашу?

— Очарование провинции, — хмыкнул Булгаков, когда Ярик, попрощавшись, вышел из кабинета, оставив меня наедине с опекуном. Князь встал с кресла, неторопливо обогнул стол, и вдруг резко, со всего размаха врезал ладонью по его поверхности. От неожиданности я вздрогнул. — Щенок! Ты что себе позволяешь? Мы здесь сутками не спим, ищем тебя по всем закоулкам этого городишки! Какого черта ты полез в конфликт с Куракиным? Не кажется ли тебе, дружок, что ты стал злоупотреблять нашим доверием!

— Так я не сам пошел, — сдерживая дрожь в коленях, ответил я. Очень уж резко Иван Олегович превратился в злого и раздраженного человека из добродушного хозяина. — Меня перехватили в темном углу и потащили в парк.

— Что хотел этот идиот? — рявкнул Булгаков.

— Чтобы я перестал публично выступать вместе с Наташей, — честно ответил я. — Ему не нравится, что невеста прыгает по сцене в неподобающих нарядах, подрывает свою репутацию.

— Ну, в чем-то он прав, — смягчившись, произнес Иван Олегович. — Я тоже не сторонник подобных выкрутасов. Не дело родовитой боярышне компрометировать себя и будущего мужа. Кто знает, как отразится Наташино увлечение потом, когда Куракин займет свое место в обществе.

— Я пытался ее отговорить, — буркнул я, — да кто меня слушать станет? Она же уперлась и настояла на своем.

— А от тебя будет толк, — вдруг одобрительно посмотрел на меня опекун. — Хочешь, мы предъявим официальное обвинение Куракиным? У нас есть доказательства его свитских, что они избили тебя до полусмерти. Этого достаточно, чтобы выдавить в твою пользу огромную компенсацию. Деньги всегда пригодятся. УПД себе новый купишь, счет откроешь. На обучение, на прогулки с девушками к тому же…

— Вам нужен конфликт с Куракиными? — невинно поинтересовался я. — Если ищете предлог — то согласен. А если нет, тогда и нечего воду толочь в ступе.

— Хамишь, — беззлобно сказал Булгаков, остывая от первой вспышки гнева.

— Не хочу быть крайним, — я скромно потупил глаза.

— Тебя оскорбили, а такое нельзя оставлять безнаказанным, — продолжал давить Иван Олегович.

— Свитские Куракина оскорбили сироту, мелкопоместного дворянчика, — напомнил я. — И не такое переживали. Иван Олегович, это не повод ссориться с Куракиными.

Булгаков как-то странно посмотрел на меня, протарабанил пальцами по крышке стола, негромко хмыкнул.

— Не хочешь сказать, где тебя лечили?

— К сожалению, нет. Я дал слово, что буду держать язык за зубами. Это очень приличные и хорошие люди.

— Люди? — переспросил опекун и потер в задумчивости подбородок. — Интересная история. Кто же это такой богатый меценат, имеющий в своем распоряжении медицинскую капсулу? Высокотехнологичное магическое оборудование не так просто приобрести, да еще в частные руки. Загадочная история, да, Вик?

— Ничего не могу сказать, — я твердо стоял на своем. — Большую часть времени я провел в капсуле в медикаментозном сне, а потом меня держали в какой-то комнате, похожую на реабилитационную палату.

И ведь я не врал. Главное — что? Самому верить в произошедшее. Лежал я в палате? Лежал. В памяти ярко отложилось это обстоятельство. А значит, ментат не сможет обвинить меня во лжи. И вдруг с ужасом сообразил, что не помню лица Полины, не помню никого, с кем меня познакомил Никита Анатольевич. Их черты стерлись как карандашные наброски на бумаге, а вот палату помню. Очень даже хорошо помню. Как это понимать? Тихая паника вцепилась в сердце и стала терзать своими клыками. Неужели Назаров что-то сделал с моей памятью?

— Ладно, не буду настаивать, — сдался Булгаков. — Подумай, что будешь говорить Старейшине. Он каждый день названивает, о тебе спрашивает.

— Может, не стоит? — побледнел я. Не хотелось мне выслушивать едкие словеса Семена Игоревича, лучше с Главой Рода пару раз встретиться, чем с противным стариком.

— Побудешь в моей шкуре, — ухмыльнулся опекун и опять вернулся к креслу, устроился в нем, закинув ногу на ногу. — Ничего, для тебя полезно.

Громко тренькнул стационарный телефон, стоявший на рабочем столе Ивана Олеговича. Плавным жестом он пригласил меня подойти к нему и снять трубку. На негнущихся ногах я остановился перед зеленым аппаратом, в котором таился шторм, бедствие и смерть моя. Хитрый опекун каким-то образом сообщил старику о моем появлении… Амулет связи! Ну, конечно же! Ведь не обязательно с его помощью разговаривать, можно послать какой-нибудь кодовый сигнал, что и сделал Булгаков!

— Что же ты медлишь? — с интересом оценивая мое состояние, спросил опекун. — Давай, дерзай. Не все же мне получать по шее!

Я с трудом сдержал панику, несколько раз согнул и разогнул пальцы, потом схватился за гладкую трубку, поднял ее и поднес к уху.

— Слушаю, говорите, — срывающимся голосом бросил я в мембрану.

Примечание:

[1] РЭКС — роботизированный экскаватор

— Кто там блеет? — прогрохотал Старейшина, оглушив напором и энергией. Вокруг меня образовался невидимый воздушный пузырь, тут же лопнувший с хрустальным звоном. Клянусь, я даже бледно-сиреневые искорки, вылетевшие из трубки, заметил. Что-то затрещало, защелкало, но тут же затихло. Несчастный коммутатор! Как он выдержал магическую атаку!

— Волховский, — кашлянув, важно ответил я.

— А, Вик-чирик! — рыкнул старик Булгаков. — Нашелся, наконец, охламон! Где пропадал? Мы из-за тебя все крымское направление взбаламутили, каждый поезд проверяли! Думали, похитили мальчишку, в каком-нибудь ящике скрытно увозят! Представляешь, в какую копеечку это мероприятие влетело семье?

«Врет, — подумал я, и страх сразу же прошел. — Не станут Булгаковы настолько откровенно развивать бурную деятельность. Побоятся привлечь внимание противостоящих родов. Те сразу заинтересуются, отчего такая суета из-за обыкновенного мальчишки-сироты? Для этого придется выдумывать целую легенду. Но ложью правду не прикрыть. Узнают про Разрушителя — такое начнется!»

Мальчишеские мысли об интригах взрослых полны наивности, но мне нередко приходилось думать головой, прежде чем сделать какой-то шаг. Приучен к любым поворотам судьбы. И в первую очередь я сомневался в словах Старейшины.

— Чего молчишь? — удивленно спросил Семен Игоревич.

— Да вот думаю, что именно вы хотите услышать, — нахально ответил я.

Опекун недовольно поморщился, но решил пока не вмешиваться в занятный разговор.

— Хочу я услышать, правда ли Куракин тебя удавить решил? — рассерженно рявкнул Старейшина.

— Я не знаю, потому что его псы успели только пару ребер мне сломать, — почему-то продолжал дерзить я, осознавая собственную правоту. — Может, в планах у него и стояло желание меня угробить.

— Из-за девки этой, Тучковой?

— Она не девка, — я оскорбился, что старик пренебрежительно отозвался о моей партнерше. — Наташа из благородной семьи. Напрасно вы так говорите.

— Кхе-кхе! — треснуло в трубке. — Надо же, бросился на защиту боярышни, полуголой пляшущей на потребу плебеям. Домостроя на вас нет, сопляки! Значит, так… Заканчивайте бездельничать и выезжайте в Москву. Завтра прибывает «Крымский экспресс». На нем и возвращайтесь. Я дал распоряжение насчет твоей бабской команды, чтобы места в вагоне зарезервировали. А тебе предстоит много тренироваться и учиться, а заодно и проблему с Куракиным решим. Я так просто обиду проглатывать не собираюсь, пусть ты и приемыш. Булгаковы свое возьмут.