Рождение (СИ) - "Мария Птица-Кошка" - Страница 67

— Что Вы?.. — поражённо сорвалось у неё. Длинные ресницы вздрогнули, словно крылья спугнутой с цветка бабочки.

— Мне пора! Обращусь к Тане — пусть останется с вдовой, — поспешно встал, догадавшись: совершил ошибку и вновь подумал «слишком громко», исходя из объяснений неумело оберегаемой им. Следует заниматься лишь предстоящим разговором с Алмэрой, а не погружаться в тьму душевных терзаний. Покойный сумел искупить грех гибелью, а вот облегчить собственный моральный груз — ни способа, ни шанса нет.

Силион заглянула в зал для тренировок и остановилась. Ей и прежде нравилось украдкой смотреть за Ланакэном во время его занятий. Буквально упивается созерцанием стремительности зачастую полунагого весьма хорошо сложённого представителя иного племени: перекатывание на торсе крепких мышц под влажной бронзовой кожей, очевидно раскрывающаяся грубая сила и ловкость лесного дикаря при упражнениях с клинком или в спарринге. Тренированный григстанин выглядел бы абсолютно иначе в силу анатомических отличий. Природа же почему-то отчётливо пробуждает вполне конкретные инстинкты от зрелища красивых полуживотных у всех зеленоглазых! Загадки естества, толкающего к созданию непродуктивного потомства в противовес к нередкой бисексуальности (аморальной в пределах собственного вида лишь согласно обычаю), учёные объясняют генетической памятью к внешности предков, практически идентичных нынешним представителям диких стай Олатамы, обладающих куда более выраженным половым диморфизмом, нежели процветающая на материке современная цивилизация. Одновременно с удовлетворением эстетических запросов, мечница училась неизвестному и отмечала слабые места в защите (ещё малопригодную правую конечность и неумение метать ножи или дротики), чтобы суметь их компенсировать собственными средствами, если потребуется. Он всегда самосовершенствуется. Выкладывается по полной в меру реальных возможностей, хоть никто и не принуждает. Но сейчас что-то приводит в замешательство. Постаралась вникнуть и изумлённо застыла, осознав: боец действует совершенно иначе, нежели прежде, ибо ведущей рукой стала левая. В уме эхом отдалось слышанное некогда от отца: «Истинный Князь не обыкновенный гражданин — его развивали настолько, что обе половины мозга действуют с одинаковой активностью, а потому он владеет обеими конечностями одновременно, способен покорить григстанскую волю, способен к столь высокому уровню аналитического мышления, что выведет свой народ из любой безвыходной ситуации; он живёт для других изначально, ведёт их любым способом к наилучшему существованию, физически ловок, силён, вынослив, любопытен, склонен к самоотречению и самопожертвованию; именно так создавался род, от которого и произошло всё Кровное Дворянство». Попыталась отогнать непрошеную аналогию, самопроизвольно занявшую размышления, когда Создатель Убежища заметил задумчивую наблюдательницу и подошёл.

— Что-то надо от меня али так стоишь?

— Простите, господин Осилзский! Не хотела помешать! Посмотрела немного. Можно? Вы… Вы одинаково владеете обеими руками?.. — непроизвольно прорвалось любопытство. Сердце непривычно взволнованно часто бьётся.

— Да, с рождения. Разными делаю разное… Вот до сих пор правой орудовал, а теперь переучиваюсь. А что? — любознательность показалось неожиданной, но особо даже не заинтересовала.

— Нет-нет, господин Ланакэн… Просто спросила, — Силион склонилась в глубоком почтительном поклоне механически, вызвав у него невольную усмешку.

— Ты прямо как с дворянином… Что так, в самом деле? Кстати, я иду в сопровождении с вами нынче.

— Извините! — пролепетала малышка в некоторой растерянности, выпрямилась и поспешила уединиться. Как-то чудно всё, но он не придал особого значения. А бывшая наследница Руали внезапно осознала, что склонилась перед ним вовсе не так, как если б он оказался дворянином. Ведь и сама является потомком рода Окналзски. Почему-то внезапно откуда-то прорвалось признание авторитета собеседника, словно существа куда выше стоящего по цепи развития. Хотя такое в принципе невозможно. Однако… Загадочный человек, не знающий грамоты, рождённый на ферме на роль раба или продукта питания, много лет живший, словно типичный крестьянин, ведёт за собой целое сообщество. Ему подчиняются, даже несмотря на весьма грубые по отношению к окружающим проступки: например, внезапное появление девушки вражеской нации и последующую близкую связь с ней, нехарактерную для человечества изначально.

Соул, услышавший окончание их разговора, нахмурился и тихо осведомился:

— Уверен? Что хочешь пойти туда? Ты, насколько мне известно, ещё не бывал дома с тех пор…

Закончить фразу не смог. Подходящие слова подобрать не удалось. Однако друг понял и глухо отозвался:

— Вот и узнаю, что там теперь. Я справлюсь, не беспокойся!

Ланакэн постарался бодро усмехнуться, но вышло не очень, а потому поторопился к ожидающему Расту.

Всех нгутов подготовили к сегодняшнему походу. К удивлению создателя подземного города, выяснилось: количество насекомых уже столь велико, что способно обеспечить необходимое перемещение грузов даже при значительном приросте населения Убежища. Явно, Рангма в роли руководительницы погонщиков не теряла времени даром. Прежде их насчитывалось только семь, прибыло ещё около десятка (и несколько уничтожили григстаны во время сражений), но стадо насчитывает аж тридцать особей! Трое в скором времени должны полинять. Следует продумать распределение хитина.

Солнце медленно ползло по небосводу согласно привычному пути, незыблемому веками. Слегка зацепило вершину на Юге, собираясь дальше следовать по Шоукмунскому хребту. Природа постепенно меняется дорога ведёт в низменность, где располагалось родное поселение Осилзского. Вот уже впереди появились первые рукотворные посадки. Предводитель Сопротивления замедлил поступь. Внутри всё словно бы застыло… Вот оно… То самое место, где минуло столько лет словно бы во сне. Где было мирно и спокойно, но почему-то пусто… Сейчас всё стало будто бы ярче, окрасившись в яркий цвет. Цвет крови, проливаемой двумя видами в смертельной схватке. Прежний земледелец никак не разберёт то чувство, что заставляет пульс замирать. Вот шаги привели уже на окраину поля. Рука бережно скользнула по колосьям. Буркнул едва различимо себе под нос:

— Хлеб уже должен быть собран. Осыпается… Надо очень спешить… Колосья разного возраста — сами ведь выросли.

— Мы будем стараться, господин, — прозвучало у самого плеча нерешительно. Силион не смогла точно определиться: ей предназначалась фраза или нет, но, кроме маленькой григстанки, рядом никого нет. Видно здесь далеко. Изъеденные временем одиночества, дома крошечного посёлка выглядят разбросанными угольями костра, укутавшимися в лесное одеяло. Лишь редкие птицы клюют неподалёку поспевший урожай, да малые драконы играются в выси, издавая высокие трели вперемешку с неприятным лаем. Вершина плоского холма на окраине пашни демонстрирует всю окрестность. Их руководитель предложил остановиться у опушки, а сам, приказав Расту следить за горизонтом, отправился дальше. Туда, где остался жить его страх.

Вошёл в руины, когда-то служившие жилищем. Под рёбрами тяжело грохочет, болезненно отдаваясь в середине позвоночника. Вот ютится колыбелька, обгоревшая и потерявшая первоначальную привлекательность. Ланакэн несмело коснулся кончиками пальцев резной решётки и прикусил губу. Тогда ребёнка ждал, будто волшебное чудо. Не так, как теперь. Вдруг взгляд скользнул по стоявшей в другой стороне кровати. Впервые предстаёт перед ним то, что происходило, пока лежал, оглушённый неожиданным ударом. Остатки кровли сохранили отпечатки от непогоды до сих пор: на спинке, исцарапанной ногтями вырывавшейся Далианы, ещё висят обрывки верёвок, а постель пропитана потемневшими пятнами. Дурнота сдавила горло. Шатко отступил к двери. У самого входа ещё угадываются следы погребального костра, наскоро сооружённого Соулом из костра григстанов, в котором нашёл хоть какие-то останки жены друга. Тошнота душит, выдавливает слёзы из-под стиснутых век. Буквально бежал оттуда, стремясь выгнать из мозга сами собою возникающие картины произошедшего. Нгдаси прав: несмотря на внешнюю уравновешенность, в душе рана ещё не полностью зарубцевалась. И хочется спрятаться от ужаса перед всплывшим в сознании образом Ндуву Окналзски — таким равнодушным в роковой миг.