Целительница будущего короля (СИ) - Свадьбина Любовь - Страница 2

Страх отступал: я была в своей стихии и знала, что делать.

Пока выставляла пиалу, кисть, баночки и флаконы, маг освободил раненого от пояса с мечом и плаща. При освещении прекрасное качество их одежды стало очевидным.

Наполнившись красным сиянием усиления, маг  перенёс раненого на стол. Убрал его перстень себе за пояс, прежде чем начать снимать доспехи. Они падали на пол с тревожным металлическим лязгом.

Под недоверчивым взглядом мага я влила меж губ раненого укрепляющее зелье. Лицо у того заблестело от испарины. Нужно было торопиться. Я схватила с полки нож и подошла к столу. Алое лезвие вмиг оказалось у моей шеи.

– Надо срезать ткань, – пояснила неожиданно сипло.

Маг неуловимым движением убрал меч в ножны. Выдернул из моих пальцев нож и, распахнув дублет, надрезал алую от крови рубашку, открывая мускулистый живот и бок.

Рана выглядела плохо, и очищающее зелье лишь бессильно вспенилось. Дыхание раненого начало срываться, нехорошо сипеть.

Приказав разрезать рубашку до горла, я наложила ладони на обнажившуюся мускулистую грудь и подпитала сердце чистой силой, давая себе время на дальнейшую подготовку.

В четыре руки мы избавили раненого от остатков одежды. Прикидывая будущее расположение рун, я невольно залюбовалась: фигура у него была идеальная, мышцы выделялись так чётко, что могли служить пособием по анатомии. Отбросив эту мысль, обмакнула кисть в алхимическую краску и потянулась к ране: нанести рунный круг, чтобы замедлить кровоток.

Сосуды возле раны почернели. Я моргнула, полагая это игрой света и тени, но чернота осталась.

Кисть в моей руке дрогнула.

Маг по ту сторону стола сжал рукоять меча. Рану он не видел, наблюдая за моим лицом.

Сосуды не должны чернеть. Это ненормально! Это… Озарение вырвало из памяти страницу справочника по ядам: рахра.

Внутри всё заледенело: яд с южных островов использовался только воинами закрытого ордена Красного лотоса, и обычно это приговор. Что убийца ордена делал здесь? Почему охотился за этим мужчиной?

– Что-то не так? – глухо спросил маг.

Я облизнула губы и мотнула головой:

– Нет, просто…

Если раненый не выживет, маг меня убьёт, как и обещал. Сердце заколотилось часто-часто, в мыслях лихорадочно возникали планы: усыпить мага алхимией, дождаться, когда он ослабит бдительность и сбежать, тянуть время в надежде, что кто-нибудь обратится за помощью или меня хватятся…

Дыхание раненого участилось, ресницы затрепетали. Маг посмотрел на него. Это был шанс: изменить моей силой алхимический состав и плеснуть в глаза магу, рвануть к двери, спрятаться в лесу.

Раненый дёрнулся, и я тоже посмотрела на него. У него были изумительные медового цвета глаза, и он смотрел на меня. В груди неожиданно потеплело. Целительская магия всё сильнее требовала действовать. И смесь этих ощущений порождала странные чувства. Взгляд его стал затухать, и я вдруг поняла, что протягиваю руку к магу.

– Дай нож. – По моему виску поползла капелька пота. – Нужно добавить ингредиент.

Маг решительно протянул мне нож, и я сомкнула пальцы на рукояти. Целительская сила заставила лезвие вспыхнуть белыми рунами. Магия крови – самая опасная, без неё я не справлюсь. Но и с ней может не получиться.

Боли не было, рану на ладони затянуло, едва алые кляксы упали в краску, заставив её вскипеть и выплеснуть сноп искр.

Я обмакнула кисть в обновлённый состав и наложила вокруг торчащего обломка стрелы руническое заклинание замедления. Кисть танцевала, повинуясь моей руке: руны на груди укрепили сердце и лёгкие. Печать на лбу – дух. Вязью заклинаний прошлась от широких плеч до кончиков пальцев. Рунами на животе ускорила концентрацию жизненной силы. Настал черёд заклинаний отвода злых духов, особо опасных для мечущейся между берегом живых и берегом мёртвых души.

Вскоре рунные заклинания покрыли раненого целиком. Я отставила плошку с кистью и снова заглянула в его лицо – слишком неподвижное и бледное.

Сегодня понадобятся все мои силы, полная самоотдача. И я никогда раньше не сталкивалась с такими тяжёлыми случаями, обычно мне хватало наложения рук или простых объятий. Мысленно повторяя теорию (это всегда успокаивало), я развязала и отбросила пояс, скинула рубашку и только спуская юбку вспомнила, что не одна. Хорошо, на мне оставалась сорочка.

Маг смотрел на меня.

– Отвернись, – потребовала я.

– Нет.

– Мне надо раздеться для ритуала.

В его глазах полыхнул алый свет:

– Не знаю, кто ты такая, но вижу, что ты боишься и, возможно, хочешь сбежать. Я глаз с тебя не спущу, пока не увижу, что он выздоравливает!

Во мне вспыхнула злость. И забурлила целительская сила. А кожа раненого под рунной надписью всё больше наливались чернотой.

– Ты хочешь, чтобы я лечила или отвлекалась на твои похотливые взгляды?

У мага дёрнулись брови.

– Да что я, женщин голых не видел? – буркнул он. Поджал губы. Я молчала. И он отступил. – Я буду следить только за твоими руками, чтобы не сделала чего лишнего.

Я быстро достала с полки полотенце и простыню. Будь у меня специально обработанный шёлк, работала бы через него, а так… Полотенцем прикрыла бёдра раненого, простынёй – чёрные следы рахры. Недовольно глянула на следящего за мной мага, и он перевёл  взгляд на мою руку. Отлично.

Стоя спиной к нему, спустила сорочку на бёдра. Нарисовала знаки на груди, внизу живота. Несколько капелек алхимической краски упали на ткань, и я поморщилась: придётся её снимать, чтобы не отвлекаться на эти точки силы.

Последними начертила знаки на лбу и ладонях.

Позволила сорочке соскользнуть на пол. Забралась на стол и зависла над раненым. Он открыл глаза. Смотрел, как я накидываю на плечи простыню на случай, если маг вздумает меня рассматривать.

Целительская магия гудела, я ложилась на горячее жёсткое тело. Щёки запылали, неистово билось сердце. Раненый смотрел на меня сквозь ресницы. Первыми я совместила знаки на наших животах и руках – его ладони были чуть шершавыми, наверное, он часто орудовал мечом. Остро ощущая каждый изгиб и выпуклость мужчины подо мной, я магией заставила свои руны соединиться с рунами на его теле, и моя сила хлынула в него. Откликнулись руны на столе, помогая выровнять поток.

От полного освобождения силы сладко заныло в груди. Это было так хорошо, но тут неприятно кольнуло бок – магия выталкивала обломок стрелы. Руны разгорались – яд сопротивлялся лечению. Жалил. Цеплялся за захваченное тело. Меня затрясло в ознобе. И это было только начало долгой ночи.

***

Разбудила меня рука на ягодице. Точнее то, что пальцы сжались, а потом разжались, и ладонь огладила… меня.

Я лежала на раненом. Бодром и готовом к активным действиям раненом. Побег одним рывком не удался – голова закружилась, и я осталась на этом горячем, мускулистом теле, просто теперь мы оказались лицом к лицу.

Исцелённый улыбался радостно и чисто, пах отварами, которыми я обтирала его между подпиткой заклинаниями, а в его глазах мерцали отблески солнца.

– Клянусь, это самое приятное пробуждение за последние несколько лет! – у него был глубокий, вибрирующий голос, полный силы, власти и животной чувственности, от которой всё затрепетало внутри.

Руку с ягодицы он не убрал. От возмущения я открывала и закрывала рот. Поняв, что ничего дельного не скажу, рванулась в сторону, но исцелённый удержал. В его медового цвета глазах плясали смешинки.

– Ну, тихо, тихо, – заговорил он как с норовистой лошадкой. – Я тебе что, за ночь не заплатил? Прости, наверное, был слишком пьян и не помню, но обещаю и заплатить, и одарить.

Может, стукнуть его? Хотя нельзя, он же пациент. Но уже исцелённый.

Пока думала, его пальцы добрались до моего затылка, а он потянулся вперёд. Его губы были сладко-горькими от зелий, слишком напористыми. Никому раньше не удавалось добраться до моих губ. Да и до других частей тела тоже. Я замерла, поражённая новыми ощущениями: волны приятных мурашек, внезапная чувствительность кожи, сладкое тепло. В ушах загудело сердцебиение. Это было и странно, и приятно, и как-то…