Тайная жизнь эльфов (СИ) - "Аниэль Одем" - Страница 51

— Мне кажется это о ее муже надо заботиться, — усмехнулся Тигорий, на что получил укоризненный кивок матери, — Не беспокойся, отец не даст ее в обиду.

— Мой отец видел меня всего два раза за всю свою жизнь, — сурово сказала Росароза, — Он заочно договорился с моим мужем о моем будущем, не уверена, что ваш отец даст Латоне выбор. А я не хочу, чтобы она повторила мою судьбу.

— Мама, ты о чем? — Катеран взволновано посмотрел на эльфу.

— Она человек, — Росароза грустно улыбнулась, — В этом нет ничего плохого, я сама считала себя человеком, жила среди людей. Но проблема в том, что Латона сейчас среди эльфов, а тут ей будет неуютно. Ваш отец ведет мои пекарни, что остались у меня на родине, думаю будет лучше, если Латона переедет жить туда, к людям, займется моим делом. Нет, если ей не понравиться, она может переехать, продать дело, заняться чем-то другим, но начинать всегда проще с чего-то, а не на пустом месте. У вас уже распланированное будущее, вам не нужны ни пекарни, ни дом, что пустует в моем родном городе, а ей будет там удобнее. Но я боюсь за нее. Я не хочу, чтобы она повторила мою судьбу и судьбу моей матери. Может это проклятье нашего рода, одинокие женщины. Своего дедушки я не знала, не удивлюсь, если и у бабушки была судьба, подобной мне и моей матери, но я не хочу, чтобы Латона страдала.

— Обещаю тебе, — Катеран посмотрел матери в глаза, — Я ни за что не допущу, чтобы мою сестренку обижали.

— Это повелительницу насекомых еще надо суметь обидеть, — по-доброму усмехнулся Тигорий, — Но обещаю, я тоже глаз с нее не спущу, а всех ее кавалеров буду проверять. Хотя не понимаю, почему ты все это нам говоришь сейчас, ты ведь тоже…

— Я ведь не могу ходить, — Росароза улыбнулась, — Согласитесь, сложно за кем-то следить и кого-то защищать, когда не можешь встать с постели. А держать вашу сестру в четырех стенах уже опасно для самих стен.

— Это точно, — Тигорий рассмеялся, — Нашу сестренку стены скорее раззадорят. Она с детства сбегала из комнаты по веткам деревьев, а когда ее переселили в другую комнату, раздобыла веревку, а потом и лестницу.

— Ага, сам же и подарил ей лестницу, со словами «Так быстрее будет», — поддел его брат.

— Нет, ну на самом деле быстрее, — усмехнулся Тигорий, — А еще одежда целей.

Парни стали вспоминать и другие случаю с их сестренкой, когда сами были на каникулах, Росароза молча улыбалась, большую часть приключений ей рассказывали или слуги, или сами сыновья, стараясь ее приободрить, хотя сами еще были детьми. В результате посиделки затянулись и разошлись спать все уже поздно вечером. Росароза на прощание поцеловала сыновей в лоб и попросила не забывать ее слов.

Она рассчитывала закончить разговор раньше, но не выгонять же парней, а потому надеялась, что успеет все сделать за оставшееся время. В одной из многочисленных книг, она вычитала один ритуал, называемый «освобождение». Это было даже не то, чтобы ритуал, скорее фраза, которую эльфы могли сказать, когда жизнь покидала их тело.

У эльфов очень сильна привязка родителей с детьми, в которой дети просто не могут сопротивляться воле родителей, она теряет свою силу лишь при создании новой семьи. Но во время войн отцы могли погибать на поле боя, и тогда сыновья становились зависимы лишь от матерей. Увы, некоторые от потери мужей могли становиться излишне заботливыми и опекали детей до такой степени, что те не могли и шагу ступить без разрешения, так рьяно матери пользовались своим правом старшего. И тогда родился ритуал, точнее фраза, которую умирающий эльф мог произнести на пороге смерти. Она давала детям право выбора, разрушала непреодолимую зависимость от родителей, любого родителя, так велика была сила слова соединенная с последним дыханием жизни. И именно эту свободу она хотела подарить своим детям, не дать мужу совершить ошибку и разрушить жизнь ее дочери своими жесткими решениями. За Ката и Тига она не переживала, но и им свобода не помешает, так что Росароза была согласна заплатить такую цену. Все равно мужу она лишь мешала, а детям ничего большего дать не могла.

Все уже было готово: нож и тяжелое покрывало, которое скрыло бы случившееся достаточное количество времени. Росароза решила перерезать вены, так она успеет сказать ритуальную фразу и никто не сможет ей помешать.

— Эс Деро Ронея. Роти Новес ум Фрата. Жие им.

Тихий голос не всколыхнул портьеры, не разбудил обитателей замка, лишь листва Древа заколыхалась без ветра, но на это никто не обратил внимание. Росароза лежала в кровати одна и улыбалась, она смогла подарить своим детям последний подарок.

Служанка, что зашла в комнату госпожи, почувствовала странный запах, а потом заметила покрывало. Дворец проснулся от громкого крика. 

Комната была наполнена тихим гулом, все присутствующие вроде бы пытались говорить тихо, но говорящих было слишком много, потому возникало ощущение улья. Но в какой-то момент раздался тихий стон, и все сразу замолчали.

— Булочка? — Эриус моментально оказался на кровати и внимательно вглядывался в бледное лицо жены.

— Почему так шумно? — прошептала эльфа.

Она попыталась открыть глаза, но сразу же зажмурилась от яркого света. Одно движение рукой, и шторы закрыли окно, а рядом с постелью оказался врач.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался седой врач, что стоял рядом и отслеживал состояние пациентки.

— Что … Что случилось? — тихо спросила Росароза.

Эриус скривился и выгнал всех из комнаты, даже недовольного врача. Лишь оставшись наедине, он решился на разговор.

— Что случилось? — вкрадчиво поинтересовался эльф, — Ты решила сделать меня вдовцом!

Эльфа смутилась, потом пришло осознание, что она сделала и тут же погруснела. Это заметил супруг.

— Ты … Ты огорчена тем, что у тебя не получилось? — Эриус был в шоке, — Да если бы служанка зашла на пять минут позже, тебя бы уже не успели спасти. Да ты дышать перестала, хорошо в это время тут уже были лекари, которые смогли вернуть тебя к жизни. Ты столько крови потеряла, была бы человеком точно не дожила бы до утра. Три донора сейчас лежат по кроватям, так как спасали твою жизнь. И ты недовольна тем, что жива?

— А зачем? — тихо спросила Росароза, чем сразу заставила мужа замолчать, — Ты меня не то стесняешься, не то я тебе мешаю, а может просто надоела. Детям я ничего больше дать не могу, вся моя жизнь — это лежать в кровати, всю долгую жизнь эльфы. Я просто решила дать детям свободу, и тебе к слову тоже, хоть на это я еще способна, но мне не дали.

Эриус молча встал с кровати и направился к выходу. Лишь у двери, не оборачиваясь, он сказал:

— Твоя жертва была принята. Древо разорвало родительскую связь, можешь быть довольна собой.

После чего он быстрым шагом вышел из комнаты, куда тут же зашли врачи, что стали оценивать состояние пациентки, а еще служанки, что принялись хлопотать вокруг своей госпожи. Эриус же сразу направился к себе, старательно сдерживая эмоции.

Он не мог сказать супруге, что жутко и неожиданно для себя перепугался, не зная, что будет без нее делать. Он точно не расскажет ей, что был вторым, кто оказался у ее кровати и не отходил от нее, пока она не открыла глаза. Он сам не знал, чего ему хотелось больше: наорать на нее за ту глупость, которую она сделала или же прижать к себе, чтобы убедиться, что она все еще здесь, а не отправилась душой к предкам. Она ни за что не узнает, что доноров было четыре, потому Эриуса сейчас шатало от слабости, но он шел на чистом упрямстве. И он точно не мог опровергнуть ее слова, боясь признаться и ей, и себе самому, почему он держит ее вдали ото всех.

Он старательно об этом не думал, постоянно, через силу напоминая себе одну мысль: его супруга чуть не опозорила его, ведь самоубийство среди эльфов — это нонсенс. Хорошо еще удалось скрыть этот инцидент ото всех посторонних, знали он, две служанки, три врача, ну и доноры, но со всех Эриус взял магическую клятву о неразглашении. Больше всего радовало то, что ни дети, ни его родители не узнали о случившемся. Ему не хотелось бы оправдываться перед первыми и слушать нотации от вторых.