Времена грёз (СИ) - Альсури Мелисса - Страница 38

Покорно кивнув, я оставил бессмысленную затею и поплелся к указанному старухой входу. Я думал, что у меня еще куча сил в запасе, но усталость, голод и тревоги дня будто разом потянули меня к земле. Через небольшой коридор я попал в стоящую впритык к дому баню. Стянув с себя последнюю одежду в предбаннике, зашел внутрь и повесил небольшой светлячок. У дальней стены заметил довольно большую деревянную ванну, недолго думая, налил туда теплой воды с печи и просто лег внутрь. Сознание расплывалось яркими бликами, мысли путались, крутились, исчезали лишь появившись, будто безумная чехарда. В конце концов, едва собравшись и окончательно расслабившись, я постарался припомнить, что лучше взять в дорогу отсюда, мысленно перебирая нужные лекарства, бинты и провизию. Раненая нога за день путешествия почти окоченела, и сейчас медленно начала напоминать о себе.

— Ох, ну и дурень!

На голову внезапно вылился ковш воды, встрепенувшись, я чуть ли не подскочил, увидев рядом с собой грозную Ягу с металлическим ковшом наперевес.

— Как дам сейчас этим ковшом по твоей пустой черепушке! Ишь разлегся, поспать решил! Захлебнулся бы и был таков! А ну вставай, мелкого еще намывать будешь, эта сопля даже портки себе поменять не сможет, куда там баня.

— Д-да, простите, не заметил, как задремал. — я встал в ванне, смущенный как никогда, но не своим непотребным видом, а глупостью, которую чуть не совершил.

Женщина поставила руки в боки и покачала головой, но затем, порывшись в складках одежды, выудила небольшой пузырек, отдав его мне.

— Один глоток, больше не бери, иначе не уснешь. Хватит, чтобы привести себя в порядок. Зайчик в предбаннике тебя ждет, как выйдите, укутай его получше, мальчонка простыл видать, пока вы по лесам шастали, так что пока вы тут, я отвар вам сделаю лекарственный.

Приняв пузырек из натруженных женских рук, я откупорил его и сделал глоток. Снова травы — в основном бодрящие, но помимо этого еще и зверобой, видимо отдала свой настой, чтобы сил хватало и суставы не болели.

— Благодарю.

Вернув пузырек, я вылил воду из ванны и добавил новой, дождавшись пока Яга уйдет, и я смогу забрать Леброна.

Позже мы сидели на кухне на скамье, одетые в старые льняные рубахи, и жадно ели похлебку из глиняных тарелок, довольно простая еда сейчас казалась вкуснейшей в моей жизни. Вместо чая нас ждал горьковатый отвар, приправленный мёдом. Принц, уплетающий еду почти не жуя, сначала поморщился, попробовав снадобье, но под грозным взглядом старухи выпил все до дна. За окном уже светало, но мы только забрались на печь, укрывшись шерстяными одеялами и подмяв небольшие подушки с гусиным пухом, что слегка колол щеки во сне. Леброн уже готов был провалиться в сон, но я вовремя вспомнил о просьбе ведьмы.

— Расскажешь нам сказку, госпожа ведьма?

Яга покачала головой и села за стол спиной к печи, перебирая травы.

— Ну-у, коли хочешь выслушать старую женщину, то может и расскажу. — она вздохнула. — Давным-давно, в одном далеком-далеком селе, жила ведьма с дочкой и мужем. Жили себе не тужили, селяне магиню очень уважали как ведунью и травницу, из соседних земель часто за помощью приходили, коли беда случится али болезнь какая страшная. Всё ведьма наперед знала, всем помогала, да только свою судьбу прочитать не могла. Боялась она, что смерть придет, когда не ждали и заберет того, кто ей любим больше всего, оттого и дочку растила как замену себе и учила ведовству каждый божий день. Да вот только беда пришла откуда не ждали. С моря к селу приплыли с светлых земель, говорили, мол веру свою показать хотят, да церковь построить, чтоб бог ихний светлый на нашу темную деревеньку свой взор обратил, а как веруем в ихнего бога, так и заживем все счастливо. Ну что ж, сказано — сделано, помогли люди церквушку отстроить, да попу ихнему даров нанесли, бога светлого с почестями встретить да задобрить. Так и ведьма свой дар принесла, хоть и темной ее сила была, да порядок она знала — ее покровитель, светлому брат, стало быть не чужой он ей и почитать его тоже надобно. Поп знамением ее благословил, богу своему на нее указал, да только и сам глаз положил. Долго ли коротко ли, священник маялся, да только не выходила у него ведьма из головы, а она еще и в селе вечно на виду крутиться — то по воду пойдет, то раненым поможет, то гостинец кому занесет — никакого спасу нет. Начал он к ней клинья подбивать, авось получится к красе прикоснуться, да в жены ее взять, но ведьма упряма была и никогда на ухаживания не отвечала, как бы поп не старался.

Ему бы еще тогда стоило отступиться, да обо всем забыть, но мужик не унимался. Всем в деревне рассказал, что ведьма эта вертихвостка и специально его к греху склоняет, возмущался сильно, но не поверил ему никто кроме тех, кто на корабле с попом приехал, а моряки они и сами с придурью, чему угодно поверят, коли в голову втемяшится. Дождались, пока мужа ведьмы дома не будет, пришли к ней требовать своей милости. Женщина не будь дурой, спрятала дочку в погребе, а сама морячков пригласила отужинать сначала, а то ведь и не помнят поди какова домашняя стряпня на вкус. Сели они ужинать, да вкусно все так было, что не заметили они как один за другим в тарелках засыпать начали, да не проснулись больше, дочка каждому из них шею перерезала как поросятам, ибо не смели они ведьму обижать.

Осерчал тогда поп, знал, что моряков она загубила, да доказать не мог, никто не видел, как они к ней пришли. Тогда решил он действовать иначе, да грех еще больший на душу взять. Приказал своим последним слугам найти мужа ведьмы, да жизни лишить. Мол без мужика то она наверняка никуда не денется.

Яга на миг замерла, будто что-то припоминая, но затем продолжила связывать пучки стеблей и листьев.

— Не сумела ведьма муженька своего спасти. Не хватило сил остановить убийц. Горю ее не было ни конца, ни края, взмолилась женщина в лунную ночь, богу своему, желая отомстить за потерю. Боги услышали ее, да слово свое сказали, что мол не возьмут душу этого ирода к себе в чертоги, не достоин он ни перерождения, ни забвения, ни смерти, вечность ему на земле мучиться и вечность страдать от света белого за то, что Солара он предал, да дитя Нокса обидел. Изгнали из села попа в тот же день, да и не поп он уж был, тварью заблудшей в ожогах кровавых от солнца, от боли сошедший с ума. Прячется он по лесам, забираясь в самую чащу, под ветви деревьев и по кустам. В помощницах у него несколько мертвых невест, что мужчин в болота завлекают.

Я посмотрел на спящего Леброна и осмелился-таки, слезть с печи, присесть на лавку рядом.

— А что с ведьмой стало?

— Ну, а что с ней станется то? Дочку вырастила, мастерству своему обучила, а как время ее пришло, взяла камень побольше и на дно морское к мужу ушла. С тех пор ни один корабль к нашим берегам пристать не может, охраняют они нас вдвоем.

Прикоснувшись к пучку на столе, неловко передернул плечом.

— Про меня вы тоже сами будущее увидели?

— Конечно, я многое вижу и многое знаю.

— Но вы не зовете меня по имени, хоть и слышали его.

Яга пристально посмотрела на меня и кивнула.

— Не зову и звать не буду. Не могут живого человека так звать.

— Но я еще жив.

— Ой ли? Как много у тебя от себя осталось?

Я потер руку, в которой обычно лежала моя Месть.

— Иди спать, утро вечера мудренее.

Неохотно встав с лавки, я вернулся на печь и закутался в одеяло. Со стороны кухни послышался тихий напев, колыбельная от старухи:

— Ой, баю, баю

Потерял мужик душу.

Шарял, шарял, ни нашел.

И заплакал, и пошел.

Ой вы деточки мои,

Сторонитясь темноты.

За околицей волчок,

Он укуся за бочек,

И потощат во лесок.

Ой, баю, баю, баю.

Легкий шорох ткани, стук небольших каблуков по паркету, тихий выдох при очередном развороте, а на фоне степенная вальсовая мелодия. Так я проводила дни без тренировок, закаляя не свое тело, а скорее нервы и память. С приближением моего знакомства с аристократами, часть уроков сменила направленность, тем самым познакомив меня с замечательным миром танцев. Еще никогда я не старалась так сильно держать себя в руках, не показывая свой нрав и действительно стараясь выучить имеющиеся движения. На это также было несколько причин: одна из первых, это то, что я не люблю танцы и на данном вечере в принципе не вижу в них смысла, второе — я не люблю классику, особенно если эта одна и та же мелодия на протяжении всего времени. Мне доводилось ходить в музыкальную школу, восхитительное место, где тебя учат ненавидеть музыку и все, что с ней связано, а композиции, игравшие здесь в комнате из граммофона, были похожи друг на друга, на сочинения из родного мира и на самое бесполезное время в моей жизни. Граммофон к слову меня заинтересовал, помимо стандартного рупора и шкатулки в основании, на месте пластинки лежал чуть светящийся цилиндрической формы камень с множеством насечек. Меняя направляющую иглу в насечке, можно было сменить композицию. Что-то на подобии наших музыкальных шкатулок, но вместо ноты, стояла целая песня. Абсолютно безумная вещь, работающая на магии и напомнившая мне о том, насколько странно устроен этот мир. Здесь не было привычных пороха, электричества и нефти, только огромное количество различных магических приспособлений, изобретавшихся не так чтобы уж часто и используемых в основном аристократами.