Времена грёз (СИ) - Альсури Мелисса - Страница 175

Спустя каких-то полчаса распрощавшись в порту с Деем, мы сели в машину, закинув в нее и оставшийся багаж. Чувствуя себя несколько неловко в новом месте, я постаралась лишний раз не глазеть по сторонам, но все равно заприметила необычную архитектуру местных зданий. Хотелось посмотреть поближе и получше, но темнота и переезд пока не предполагали остановок, поэтому уткнувшись в единственно доступное окно, я едва не прилипла к стеклу. Снаружи, на темных чистых улочках, сияли молочного цвета фонари, обрамляя главные дороги Санктума. В неярком блеске света, я различала плавные изгибы украшений, растительные рисунки на кованых решетках и рамах опрятных двух-трехэтажных домов, близких по стилю к знакомому мне модерну. Прозрачные козырьки у входов обтекали витиеватые узоры диковинных цветов, почти что смешиваясь с ветвями огромного множества деревьев у тропинок из светлого камня.

Еще чуть позже, вдалеке, подсвеченный большим количеством огней, показался местный универмаг, возвещающий цветистыми буквами о каком-то фестивале, на фоне живописного панно с прекрасной девой в центре. Я хотела было приглядеться, как штора моего окна внезапно опустилась, глухой бархатной стеной скрыв от меня столь интересный элемент искусства.

Нахмурившись, я повернулась к Каину, спокойно смотрящему в свое окно. Его лицо казалось безмятежным, но я подспудно ощущала чужое недовольство.

— Тебя не должны увидеть раньше времени.

— Меня и так бы никто не увидел.

— Безопасность сейчас превыше всего.

— Просто признайся, что ты теперь и к городу меня ревнуешь.

— Едва ли у меня есть на это время.

Откинувшись на спинку кресла, я скрестила руки на груди, рассматривая чуть подрагивающие золотые кисточки подхватов.

— Я же все равно увижу город рано или поздно, к чему эти ужимки?

— Неужели он так сильно тебе понравился?

— Я архитектор, если ты не забыл, и обращаю внимание на новые места и необычные для меня здания.

— В Кадате ты не была столь заинтересована архитектурой.

— Тебе это откуда знать? Мне нравится темная столица, и я не раз ей любовалась в прогулках, просто она другая, с другим настроением, с другой красотой.

Каин повернулся ко мне и, поняв, что я не шучу, вздохнул, вновь возвращаясь к своему окну.

— Только не обманись тем, что увидишь здесь.

— Не волнуйся, я не повторю ее судьбу.

Привычно развернувшись на сидении, я скинула туфли и позволила себе еще одну вольность, вытянув и положив голову на мягкую спинку диванчика. Отсутствие хоть какого-то развлечения работало не хуже снотворного, веки быстро тяжелели, стараясь утянуть меня хотя бы в дремоту. Остановив взгляд на Каине, я постаралась удержать ясность ума, рассматривая изменения в его внешности. Полагаю, для того, чтобы не слишком сильно походить на брата, он носил украшение, подобное моему, только вместо шрамов оно слегка корректировало разрез глаз, высоту скул и добавило едва заметную ямочку на подбородке.

Теплая ладонь легла на подъем стопы, приятно согревая ноги.

— Заметила что-то интересное?

— Н-нет, просто ищу отличия.

— И как?

— Пока только три.

— Осталось еще одно.

Зевнув, я поежилась и обхватила плечи, в войне со сном я явно проигрывала, но даже так где-то в голове мои рассуждения и мысли связывались в единое полотно ощущений.

Мне снова чудился театр. На бал в честь дня рождения Авеля мы оба явимся как будто в масках. С чужими лицами расточая благодарности, будем играть роль раскаявшихся темных, улыбаясь и притворяясь благочестивыми людьми. Похоже, как и Ньярлу, мне придется устроить собственный спектакль, постановку, каких еще не видывал целестинский свет, и вновь свергнуть короля, посадив вместо него нового. Потяну ли я такое выступление? Кто знает. Придется немало врать и изворачиваться, а невозможность все проделать сразу в первый же день и прямо на балу растянет представление на долгий срок. Каин будет обязан связаться со мной и выбрать подходящий момент, когда в столицу сможет войти темный король со всей своей свитой и частью армии. А пока мне остается лишь нянчиться со светлым.

Из вязкой дремоты меня выдернул голос Каина и его прикосновение к плечу.

— Сэра, проснись, мы уже на месте. Все вещи перенесли, спальня готова, можешь продолжить сон буквально через минуту.

— Ох, как благородно разбудить меня лишь под конец. Хозяева дома, наверно, в шоке от того, что я не вышла их встретить.

— Сейчас четыре утра, они не меньше тебя хотят спать, взаимно расшаркиваться будете часа через четыре.

— Пять.

— Хорошо, после завтрака, давай вставай.

Поддержав меня под руку, Каин дождался, пока я обратно надену туфли, и вывел из машины, но разглядывать фасад дома на подъездной дорожке мне не дали. Быстро проводив меня в прихожую, Каин лишь мельком показал расположение столовой и гостиной, сразу уводя меня наверх к спальням. Моя, как и в Кадате, находилась на втором этаже, последняя в коридоре, но внутри оказалась меньше прежней и без балкона, его заменяла решетка в нижней части окна, оплетенная розами. Из преимуществ: своя ванная, крохотная гардеробная, большая кровать, зеленые обои с крупными кремовыми цветами, тяжелые плотные портьеры пыльно-розового оттенка, пушистый бежевый ковер с коротким, мягким ворсом и мебель из светлого дуба с изогнутыми ножками, изящной резьбой и латунными ручками в виде бутонов. На миг показалось, что всю комнату увили стебли диковинных, вьющихся цветов, создав из нее красивую, но все же клеть.

Впиваясь взглядом в обилие растительных орнаментов, я едва не пропустила момент, когда Каин ушел, оставив меня в спальне. Последнее, что он мне объяснил перед уходом, безнадежно прошло мимо ушей, но я успела пожелать спокойной ночи.

Следующая неделя прошла довольно скучно, несмотря на появление новых лиц в моей жизни: Элизы, Джозефа и Энн Карвен. Хозяйка дома, младшая сестра Клеона, избавилась от темного дара еще в детстве и, беспрепятственно вернувшись в отчий дом, по достижению лет была передана из рук брата в руки мужа, специально подобранного среди прочих подходящих кандидатов. Увидев ее впервые, я несколько испугалась, решив, что мне придется наблюдать за жизнью типичной семьи, живущей по заветам домостроя, но реальность оказалась чуточку благосклоннее. Элиза, несмотря на внешнюю закрытость и немногословие, явно переняла некоторые привычки от брата, в числе которых была любовь к работе и умение не влезать в лишние споры, отыскивая компромиссы. Так она довольно ловко расправлялась с хозяйством, поддерживала мужа и дочь, но для меня не представляла никакого интереса, занимаясь почти все время делами дома.

Джозеф оказался куда любопытнее для меня, как минимум потому что держал собственную алхимическую лабораторию, пропадая в ней большую часть дня. Меня, к сожалению, туда впустить отказался, но предоставил часть собственной библиотеки, связанной как со своими опытами, так и с последними выдумками светлых алхимиков. Именно эти книги и спасли меня в временном заточении дома, пока Каин болтался по своим делам в городе. Блэквуд еще на корабле объявил мне, что раньше бала меня не должны увидеть, чтобы избежать лишних пересудов, но сам уходил чуть ли не раньше завтрака, вверив меня чете Карвен. Услышав об этом впервые, я невольно порадовалась, думая, что смогу быстро сойтись с приютившей нас семьей, но на первом же обеде заметила опасение в чужих глазах, и даже четырнадцатилетняя Энн старалась не говорить со мной лишний раз, обходя стороной.

Так, углубившись в алхимические трактаты и тетради, исписанные старомодным размашистым почерком, я провела все время до бала, морально готовясь к своему первому выходу на сцену. Трепета от важности момента я не чувствовала, но мысленно часто возвращалась к Авелю, раз за разом натыкаясь на невозможность собрать полный его образ в голове. Мне он казался жестким, как Каин, горделивым отчасти, наверно, даже злым, учитывая с какой легкостью он пришел с войной к темным, но внешний облик был доступен только из памяти Ньярла. С тех времен, когда маг под чужой личиной повел мальчишку на чердак, показать чуть ли не единственный сохранившийся портрет Лилит. Поэтому, вспоминая это потерянное дитя, среди кучи ненужных вещей, пересказывающее шепотом сказки для неведомой красавицы с холста, я с ужасом думала, как много должно было в нем измениться. Неужели влияние светлых было настолько токсично для его разума? Или это все Избранная? Помниться, Ньярл иногда пытался оправдать Авеля, но даже он со временем принял как факт неизбежность избавления от него.