Ребенок от убийцы брата (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна - Страница 55

Я усмехнулся, понимая, что, оказывается, думал о Лейсян куда лучше, чем эта тварь на самом деле из себя представляет. Её не жизнь потаскала… она изначально такой всегда и была, просто с годами её яд всё сильнее просачивается наружу.

Мать тоже хороша, скрыла от меня… Не маленький — пережил бы как-то. Квартира, кстати, ничего бы уже на тот момент не решила. Я мысленно усмехнулся, вспомнив, что мать про квартиру спросила лишь через год или полтора… и то как-то вскользь. Я тогда, помню, сильно переживал, что это из-за денег — вдруг им с Галией не хватает… оказывается, мои опасения были недалеки от истины.

Потом, когда Соболь вытащил меня из тюряги, мне было уже не до воспоминаний: работы и денег было невпроворот, поэтому любые разговоры матери о той квартире я пресекал на корню — видел, как сильно её корёжит от воспоминаний и не хотел расстраивать. Из кожи лез, надеясь хоть как-то компенсировать те годы, когда мои родные оказались совсем одни, безо всякой помощи.

Постояв для проформы несколько секунд, я специально затопал тапочками — чтобы шумно появиться на кухне.

Ксанка, как ни в чем не бывало, вытирала тарелки, которые помыла моя сестра.

Девочка моя… кто же за меня так молится перед Создателем, что Он послал мне такое чудо. Ей, поди, несладко было слушать воспоминания Галии о том времени, когда меня посадили — но Ксанка держалась молодцом.

А ведь это была моя промашка… Со всеми неожиданно приятным радостями супружеской жизни я почти забыл о том, что моя девочка — сестра того погибшего пацана. Ксанка вроде совсем недавно появилась в моей жизни — а гляди-ка, я уже воспринимаю её как часть себя, и никак иначе.

Впрочем, у меня не было шансов устоять. Я не понимал, как она это делает, но Ксанка упорно думала больше о других, чем о себе. Вот и сейчас эта робкая девочка, которая целую неделю игнорила мои законные приставания, сама скользнула ко мне в объятия, ещё и клюнув при этом в щеку — эксклюзивный спектакль для моей младшей сестрички.

— Что там Ромка делает? — спросила Ксана, грея мою душу своими прикосновениями. Знал, что это просто вывеска, но всё равно было приятно.

— Ромка что-то показывает бабушке в планшете, — протянул я и, пользуясь представившейся возможностью, по хозяйски приобнял свою скромницу- жену. До чего довела, а? Я с тоской подумал, что ещё предвидится полторы недели полного воздержания. Потом, правда, она от меня никуда не денется. Но эти полторы недели…

— Вы тут ещё долго, а? Я собирался вечером по делам отъехать.

Не удержался и поцеловал. Имею право — моя жена.

— Эй, молодожены, — возмутилась Галия, шутливо постучав большой деревянной ложкой по столу. — Ведите себя прилично.

Эй, сестрёнка, если бы ты знала…

А Ксанка как будто только этого и ждала. Стоило мне отвлечься, она выскользнула из моих объятий и торжественно объявила:

— Мы почти закончили. Дам нам пару минут.

— Тогда я зову Ромку одеваться, — кивнул я, мысленно посчитав: полторы недели. Плевый же срок. Столько я на зоне без женского внимания обходился.

Когда мы все собрались в прихожей, мать всё ещё не могла надышаться над Ромкой.

«Внучок, ты меня не забывай, хорошо? Пиши». — И специально для нас с Оксаной, мать добавила. — «Мы добавили мой номер в телефонную книжку Ромы. Если что — я там записана как бабушка Роза».

Мать покосилась на Ксанку.

— Оксана, и ты, пожалуйста, то же звони — хоть изредка. — Обняв мою девочку, мать вдруг расчувствовавшись, надрывно произнесла. — Спасибо, что назвала его так… Я могу только догадываться, какая кошка тогда пробежала между вами, но то, что ты назвала сына по нашей традиции, говорит о многом. Спасибо, дочка.

Оксана

Эмм… Рома, Роман — татарское имя? Или я что-то пропустила?

Я решила, что спрошу об этом у Валеева, когда представится возможность.

Мы ещё долго, минут пятнадцать, толпились в коридоре и прощались, прощались, прощались… пока, наконец, взмыленный Ромка не возмутился, что ему жарко — и только тогда мы вышли на улицу. Все вместе.

Наконец, спустя ещё полчаса, мы отъехали от дома матери Рафаэля… И, разумеется, встали в пробку. Ромку через полчаса разморило — пришлось снять с него шарф и немного расстегнуть куртку, чтобы ему было удобней дремать.

— Кстати, а кто дал имя Роме? — спросил тихо Валеев. — Я никогда не интересовался этим вопросом. Вряд ли бы моя бывшая придумывала русские имена.

— У Лейсян была депрессия, ей было не до этого… Она сказала, что назовёт любым именем, которое мне понравится. Кроме Руслана. — Проверив Ромку — спит ли, я продолжила: — А я именно это имя для мальчика и выбрала.

— Почему? — хрипло спросил Рафаэль.

Я пожала плечами.

— В интернете поискала. Хотелось какое-то общее имя: чтобы оно одновременно было и русским, и татарским. И чтобы сочеталось с отчеством «Витальевич». Я ведь надеялась, что однажды у ребенка будет родное отчество отца.

— Значит, Лейсян сказала, что любое имя, кроме Руслана.

Я кивнула.

— Да. А я когда Ромку первый раз увидела, это имя как будто сразу всплыло в памяти. Ну вот… — Я покосилась на Рафаэля. — Прости, я не очень поняла, что твоя мама имела в виду…

— У деда, её отца, в семье была такая традиция — всех первенцев называть на «Р». Как рэхмет Создателю. Обычно только пацанов называют, но у моего деда всего одна дочь.

— Поэтому она Роза Ренатовна! — догадалась я. — А ты Рафаэль.

Валеев кивнул.

— Для матери это важно. Она мечтала, чтобы мы назвали нашего первенца Русланом.

Последнюю часть фразы Рафаэль процедил сквозь зубы.

Избегая его взгляда, я отпустила глаза чуть ниже, на его руки — он, оказывается, так сильно сжимал руль, что пальцы уже побелели.

— Рафаэль…

Я осторожно дотронулась до его плеча. Он не отдёрнул руку, не отодвинулся — а повернул голову, посмотрел на меня и расстроенным тоном протянул.

— Я ей квартиру купил, Ксан.

— Кому? — я не сразу поняла, кого он имеет в виду. — Лейсян?

Рафаэль кивнул.

— Зачем?

— За вас, — тряхнув головой, он пояснил. — Чтобы побыстрей решить все вопросы с Ромкиными документами.

— Значит, дело того стоило?

— Да, но… кабы был в курсе — просто в порошок бы стёр. Я не знал, что инсульт у матери случился из-за этой стервы.

Я кивнула. И даже попыталась сказать что-то подходящее моменту. Но мысли упорно возвращались к моим родителям. В отличие от Розы Ренатовны, мои родители потеряли своего сына не на несколько лет, а навсегда — его не просто посадили в тюрьму, его похоронили — молодого здорового парня, которому бы жить да жить.

А в довершении всего, я вышла замуж за его убийцу и теперь должна делать вид, будто моих родителей и брата никогда не существовало — я их не знаю, я не знаю Лейсян и вообще — я всего лишь бывшая подружка замечательного, невинно отсидевшего, Валеева.

Господи, как же тошно!!!

Я прислонилась головой к окну и закрыла глаза, стараясь хотя бы на несколько минут выкинуть всё из головы. Как назло, почему-то вспоминались мелкие детали нашего путешествия с Розой Ренатовной. Как они с Галией упорно называли сына и брата Рафиком… женщины точно знали, что я среагирую на имя Рафаэль— вот и остереглись.

А я сама дала своей свекрови свой номер телефона. Сама подписала себе приговор. Балдааа!

— Оксан, что, тошнит? — обеспокоенно, но с плохо скрываемой радостью, поинтересовался Валеев.

— Нет, покачала я головой. — Просто устала.

Оксана

Рафаэль вернулся домой, когда я уже раскладывала диван и стелила постельное бельё на ночь. Ромка в этот момент плавал в ванной, запуская корабль на батарейках. — Подарок от бабушки.

Нисколько не стесняясь моего присутствия, Валеев переоделся прямо при мне, и, бухнувшись на только что постеленный диван, с любопытством спросил:

— Кстати, а какое имя ты собиралась дать девочке? — К Валееву явно вернулось его прекрасное расположение духа. Правда, я не очень поняла, что он имеет в виду.