Ребенок от убийцы брата (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна - Страница 51

Пиццу мы купили, на всякий случай добавив к пицце букет цветов — Оксанке должны понравится мелкие розочки вперемешку с ещё более мелкими ромашками — как там они правильно называются. Затем заехали в кондитерскую, пирожных разных взяли — чтобы девочку мою сладкую порадовать.

И да, признаюсь, я предвкушал, как она меня встретит.

Представлял, что она засмущается, взгляд в сторону отводить будет — скромным девочкам нелегко даётся переход во взрослую жизнь. А Ксанка, несмотря на то, что семь лет воспитывала нашего пацана, сама только прикидывалась взрослой женщиной.

Вернувшись домой, я помог Ромке раздеться и отправил его в гостиную — пускай поиграть пока в приставку. А сам поднялся наверх, мысленно облизываясь.

Ксанку я нашёл в нашей спальне. Только вместо ожидаемого смущения меня встретил испуганный, растерянный взгляд моей девочки.

— Что случилось? — спросил я, прикрывая за собой дверь.

Оксана

Я смотрела на таблетки, которые мне выписала доктор и думала, что делать дальше.

Гинеколог сказала пить таблетки с первого дня цикла, и пока я даже не начала ещё это делать. Ждала первого дня… А это уже было.

Как же я вчера об этом не спросила…

Дверь открылась, и в комнату вошёл Валеев.

— Ксан? — спросил он встревожено. — Что-то случилось?

Я пожала плечами и осторожно поинтересовалась.

— Мы не предохранялись вчера вечером?

Рафаэль нахмурился.

— Ты же на таблетках. — Он покосился на пачку в моих руках. — Пропустила прием, да?

— Ещё пока не начинала… — Я прикусила губу. — Врач сказала, что таблетки начинают пить с первого дня цикла. И я его ждала.

— Цикл? — недоуменно переспросил Валеев.

— Первый день! — отбросив упаковку в сторону, я расстроено вздохнула.

Валеев же, присев передо мной на корточки, обхватил мои ледяные ладони своими горячими руками и мягко спросил:

— Хочешь поехать к врачу?

Я замотала головой.

— Ксан, я пойму, если ты ещё не готова. Сейчас это просто другая таблетка.

Я посмотрела на Валеева, а затем прижала руку к животу.

— Я не смогу, Рафаэль, — протянула я жалобно. Сама ненавидела этот тон, но ничего поделать с этим не могла. Умом я понимала, что прошло всего несколько часов. Если принять сейчас дополнительные меры, то и вряд ли что-то будет…

— Не могу, — тихо повторила я.

Валеев кивнул, а затем потряс меня тем, что раскрыл одну из моих ладоней и поцеловал её.

— Ксан, тогда давай всё оставим как есть. Начнешь пить таблетки, как положено… если они ещё нам понадобятся.

Улыбнувшись, он провёл рукой по моей щеке.

— А пока обойдемся резинками.

Вот могла ли я представить себе такой разговор с мужем на следующий день после первой совместной ночи? Не могла…

Несмотря на всю серьезность темы — а может быть именно благодаря этой серьёзности — после разговора с Валеевым я почувствовала себя очень легко. Как будто весь груз ответственности одним махом сняли с моих плеч.

Сколько там процентов женщин залетают после первого раза? Да наверняка не так много — иначе у нас на Земле было бы перенаселение…. Но если даже такое и случится — что ж, я ведь вышла замуж за Валеева не на год и не на два…

По крайней мере, я изо всех сил пыталась себя убедить, что всё в порядке.

Мы — семья. Я ведь сама на это подписалась: чтобы остаться мамой для Ромки, согласилась быть и женой для Рафаэля.

Всё честно, никакого подвоха. А таблетки… это была моя ошибка. Моя — не его. Так что мне его даже было упрекнуть не в чем — оставшиеся пару ночей, которые мы провели в доме, он честно выполнял своё обещание.

Но было ещё кое-что.

В последнюю ночь перед отъездом, когда мы, можно сказать, «закрывали сезон» — когда я, раскинувшись в позе звезды валялась без сил на кровати, а Рафаэль пошел мне за водой — мне приснились мои родные.

Родители. Брат.

Все было как в дымке, но меня как будто отбросило назад во времени, в те черные дни, когда из-за горя, причиненного Валеевым, я меньше чем за год осталась полной сиротой.

Не потому ли я так сильно вцепилась в Ромку — потому что прекрасно знала, что это такое: оказаться совершенно одному в целом мире…

— Ксан, — услышала я тихий голос Рафаэля.

Валеев принес мне воды, но, кажется, не мог понять сплю я или нет. Я открыла глаза и посмотрела на человека, благодаря которому в моей жизни было так много несчастья.

— Воды, Ксан? Ты же пить хотела.

Рафаэль

Ещё до отъезда в Москву я заметил, что с Ксанкой происходит что-то не то.

Она внезапно будто потухла — как будто её выключил кто.

И даже я мог точно сказать время, когда это случилось — в ночь перед нашим отъездом в Москву. Я понятия не имею, что могло произойти за каких-то десять — пятнадцать минут, которые я провёл на первом этаже дома, но факт оставался фактом — стоило мне вернуться в спальню, а моей милой, неопытной, но страстной женушки как будто больше не существовало.

На меня смотрело какое-то странное забитое существо… я тогда даже подумал, что старею, вымотался… и лег спать, прижав её к себе.

Но утром ничего не изменилось. Кто одного — она сознательно уклонилась от утренних шалостей сославшись на то, что пора будить Ромку.

Хм…

Я не понимал, что происходит. Думал, уморил девку— Оксанка могла вымотаться с непривычки. Днем ей не давал отдохнуть Ромка, ночью — я.

Затем я стал думать, что всему виной её возможная беременность. Да, чего скрывать — мне хотелось заделать Ксанке ребенка, и случай явно оказался на моей стороне. Но сам я специально ничего для этого не предпринимал.

Понимая и принимая её чувства, я дал ей время успокоиться. Пару дней, неделя — пусть моя девочка отдохнет и наберется сил… я также решил, что пора познакомить её с матерью и Галией — точнее, снова организовать им встречу, на этот раз как невестки и свекрови.

Оксана

Возвращение в Москву принесло с собой такую необходимую мне передышку. Мы вернулись назад, в нашу скромную однушку — к целомудренным ночёвкам в пижамах.

Ну, то есть это я спала в пижамах, а Валеев в футболке и шортах — никаких обнажённых тел, никаких долгих поцелуев.

Правда, избежать его объятий мне не удавалось. Он имел на это право. Все права.

И самое страшное…что мне это нравилось.

Я боялась себе в этом признаться, считала себя предательницей, но это плескалось на самом донышке моей души — мне нравился этот мужчина. Внимательный и чуткий, ироничный и строгий, но вместе с нем нежный и заботливый.

Мне нравился убийца моего брата.

Я теперь по вечерам частенько запиралась в ванной, чтобы просто порыдать — никогда прежде не замечала за собой таких порывов, а ещё, кляня себя последними словами, рыскала в сонниках, пытаясь правильно истолковать сон, который мне приснился.

Не было никакого толкования. Правду говорят умные книги — сны часто врут. А том коротком сновидении, скорее всего, было виновато моё подсознание, которое я так «удачно» затолкала глубоко внутрь себя.

Потому что одно дело — смириться с нежеланным браком ради Ромки, другое — радоваться в этом навязанном браке.

Я честно пыталась найти выход, читала разные книги, штудировала форумы по психологии — но никак не могла с этим справиться.

А время шло.

Наша первая неделя в Москве пролетела почти незаметно — и я с ужасом отсчитывала, сколько дней нам ещё осталось жить на старой квартире.

А пятницу Рафаэль вдруг заявил, что в выходные мы едем к его родным.

— Оксан, я хочу познакомить тебя и Ромку со своей матерью и сестрой, — заявил Рафаэль, прикончив четвертую колету. — У меня ещё родственники есть — в деревне деда, но с ними мы общаемся не так часто.

— У тебя есть мать? — спросила я удивлённо. А затем прикусила губу, потому что вопрос был очень глупым.

Рафаэль усмехнулся.

— Представь себе.