Ребенок от убийцы брата (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна - Страница 42

— Сама ничего не таскай, — строго приказал Валеев. — Позови Игоря.

Так мне впервые пришлось иметь дело с вещами Рафаэля.

Разглядывая чемодан и спортивную сумку, стоящую на чемодане, я обреченно поняла, что это только начало.

Я ведь теперь его жена, а это значит, что мне придется заботиться не только о его чемоданах… Стирка, глажка — этим ведь тоже обычно жёны занимаются?

Будучи абсолютно неопытной в этом деле, я, тем не менее, отлично понимала, что пока Рафаэль старается очень осторожно влиться в нашу с Ромкой семью, не особенно настаивая на своих правилах. Даже вон, согласился повременить с переездом.

Но что-то мне подсказывало, что всё это временно, и очень скоро мне придется иметь дело с настоящим Валеевым, которому вдруг приспичило заиметь настоящую семью. Однако он всё ещё оставался для меня чужим человеком — чужим мужчиной, по недоразумению ночующим со мной на одном диване. Я не могла представить себе ничего другого… прекрасно осознавая, впрочем, что это «другое» случится, скорее всего, уже сегодня.

И от этого меня дико трясло.

Оксана

Наверное, с виду мы напоминали дружную, молодую семью: муж, жена и их ребенок — неугомонный сынишка, носящийся по залу вылета и лукаво поглядывающий на своего папочку. Папочка же пил кофе и так же лукаво поглядывал на меня.

Что отец, что сын.

Я вздохнула и, опустив взгляд, принялась читать книжку из приложения на телефоне.

Сбежать в книжный мир из этого безумства.

Правда, надолго отвлечься мне не дали — уже через минут пять-десять объявили посадку.

— Оксан, наш рейс, — сообщил Рафаэль, тронув меня за локоть.

Я посмотрела на стойку регистрации, где столпилась целая очередь.

— Может, подождем, пока очередь рассосётся?

— Мы идём без очереди, — улыбнулся Валеев. А я, честно, тогда даже не поняла, что он имеет в виду. Ну, просто давать служащему аэропорта деньги для того, чтобы пройти в салон первыми — глупость несусветная, а Валеев глупым уж точно не был. Упрямым, хитрым, мягко принуждающим соглашаться с его мнением — но точно не глупым.

Оказалось, что пассажиры бизнес-класса вообще регистрируются у другой стойки — стойки без очереди, зато с неимоверно любезным работником.

Любезности продолжились и дальше.

К нашим местам в салоне самолёта нас проводил молодой мужчина со стильной стрижкой.

— Здравствуйте, Рафаэль Исламович, — увидев Валеева у входа, этот мужчина в форме бортпроводника расцвел широкой улыбкой. Когда он заметил меня и Ромку, его улыбка стала ещё шире.

— Сегодня с семьёй летите?

— Привет, Марк, — кивнул Валеев, после чего я поняла, что он завсегдатай этих перелётов. — Да, гостили в столице.

Бортпроводник радостно закивал, соглашаясь, что Москва в январе просто изумительна. Он, видимо, как и Валеев, никогда не месил грязную снежную жижу на остановке, пытаясь спешно залезть в сильно опоздавший автобус.

«Мама, какие тут большие сидения!» — воскликнул Ромка, устраиваясь возле иллюминатора. — «Мамочка, смотри какой смешной самолёт стоит рядом с нами — ярко-зеленый».

Я рассеянно кивнула, садясь рядом с ним. К счастью, в рядах было только по два сидения, так что Валееву пришлось сесть через проход от нас.

— Ксан, хочешь поменяться? — по-своему истолковав мой взгляд, спросил Валеева. Я тут же замотала головой.

— Нет, спасибо.

— Уверена? Ты же не выспалась. Во сколько ты вчера легла, в час?

Откуда он знает, во столько я легла, когда он сам вроде бы крепко спал? — удивлённо подумала я. Да, я никак не могла заснуть, а потому полночи читала книжку на кухне.

— Можешь немного подремать, пока мы будем лететь, — настаивал на своём Валеев. Я отрицательно покачала головой.

— Спасибо, Рафаэль, я обойдусь.

Рафаэль

Моя девочка нервничала.

Пока я предвкушал, представляя, что сделаю с ней в спальне, мой зайчонок испуганно трясся, беззащитно поглядывая по сторонам.

Наивная моя — она упорно цеплялась за любую возможность отсрочить неизбежное. Дело даже было не в спальне — естественно, я возьму своё как нормальный мужик; но она всё ещё старательно изображала из себя независимую, свободную женщину — хотя уже неделю была за мной замужем и носила мою фамилию.

Что ж, я полагал, что это будет непросто. Как говорил мой дед: быстро только кошки родятся. А Ксанка — девочка ранимая… хоть и изображает из себя независимую женщину.

Да и какая она женщина — девчонка ведь пока. А женщиной она станет со мной.

Я усмехнулся, внезапно подумав, что не замечал за собой раньше подобных желаний. Мы же не в средневековье живём — где теперь найдёшь невинную девицу для брака. Да и толку от них — от невинных-то? Вместо совместных радостей — страх и неловкость: ничего не умеют, всего боятся.

Я покосился на свою бледную сиротку. Нет, Оксанка — другое дело. Какой-то доисторический мужик внутри меня гордо выпячивал грудь, представляя, что это я буду у неё первым — первым и единственным.

За это надо выпить, подумал я и позвал стюардессу.

Оксана

Я редко путешествовала самолётами — на поезде хоть и медленней, но дешевле.

А в бизне-классе до этого момента мне вообще бывать ещё не приходилось. Однако и Валеев, и Ромка принимали всё происходящее как должное: первый, видимо, настолько привык к роскоши вокруг себя, что уже этого просто не замечал, а Ромка… мой ребенок, вооружённый своей детской непосредственностью, делал это совместное путешествие намного легче… и проще.

Правда, во время полёта всё-таки случилась одна неприятная заминка.

Валеев позвал стюардессу, чтобы та принесла ему выпить. Высокая длинноногая блондинка, выполнив пожелания Валеева, после этого не оставляла его долго без внимания. Эта девица то приседала в проходе возле его сидения, то зачем-то наклонялась к нему, выпячивая грудь, то, надувая губы, предлагала принести ему что- нибудь по его желанию.

При этом слово «желание» она почти промурлыкивала — явно стараясь заинтересовать Валеева чем-то ещё кроме сока.

После нашей свадьбы, Валеев как и я носил обручалку— и я всё никак не могла понять, почему девушка, стараясь заинтересовать Рафаэля, совершенно не обращает на это внимания.

Однако самое неприятное произошло в конце полёта, когда она в очередной раз облепила его кресло.

«Оксан, может, вы с Ромкой хотите ещё сока?» — спросил Рафаэль, покосившись в мою сторону.

Я отрицательно мотнула головой.

«Нет, спасибо. Ромка ещё этот не допил».

«А ты?»— обеспокоенно спросил он. «Может быть, чего-то хочешь?»

Я улыбнулась и покачала головой.

«Спасибо, Рафаэль, всё в порядке».

И в этот момент девица, наконец-то увидела кольца — на моей руке.

Мы с Рафаэлем как-то негласно договорились разговаривать при Ромке всегда двумя способами — вслух и с помощью жестового языка. Исключение составляли только разговоры для взрослых — всё остальное мы дублировали. Даже если наш ребенок занимался своими делами. Всё дело в том, что зрение (или мозг?) у неслышащих работал немного иначе — с помощью периферического зрения, глухие прекрасно улавливали движение рук других людей — то есть, занимаясь одними делами, они попутно «слушали» разговоры окружающих их людей.

— Ой, ваша жена глухая да, — надула губу красавица-стюардесса. — Какая жалость… как же вы с ней справляетесь?

…и Валеев поднял на неё взгляд.

Оказывается, за всё это время я ещё не видела настоящего Рафаэля. Или злого Рафаэля — по настоящему злого, готового причинить это зло вызвавшему его неудовольствие человеку.

Наверное, так выглядели ханы Золотой Орды, когда гонцы приносили им плохие вести.

— Пошла вон, — процедил он сквозь зубы. — И позови сюда Марка.

Девица дернулась, побледнела — и попыталась всё обернуть в шутку.

— Ты не слышала, что я сказал? — рявкнул Рафаэль, привлекая к себе внимание остальных пассажиров. Через секунду возле нас возник тот самый бортпроводник.