Кевларовые парни - Михайлов Александр Георгиевич - Страница 69

— Ну, блин! Чем вы там в губернии занимаетесь! Убийства какие-то, киллеры… — Пушкарный стал заводиться. — Милиции, что ли, нет? Вообще, все, что ты сейчас рассказывал, это иллюстрация присказки «в огороде бузина, а в Киеве дядька».

— Ну что ты за человек! Агента же убили! — Олег не понял столь странной реакции.

— Да так-то оно так! И надо сказать, что вы много сделали для этого… Но, понимаешь, я все чаще ловлю себя на мысли, что наш паровоз давно слетел с рельсов и сейчас колотит колесами по шпалам. И никак не можем опять встать на рельсы. В данном случае я не о конкретном факте, а в целом о ситуации. Ты прости меня, но… Контрразведка занимается организованной преступностью! Да наше ли это дело?

— Ну, опять завел! — Олег искренне разозлился. — Слетели с рельсов?! Да у нас вся страна с рельсов слетела. Эту тему мы с тобой третий год жуем. И выхода нет. Занимались и будем заниматься. Что ты на меня наезжаешь? Тоже мне, контрразведчик сраный. Если бы твоего человека грохнули?

— Между прочим, награжден Почетным знаком…

— Почетным! А по нечетным? Знаю, что Почетным, потому к тебе и пришел. — Олег сбавил тон. — Давай шурши мозгами!

— Шуршу! — Пушкарный улыбнулся. — Поехали дальше…

— То-то! Итак, цепочка: Ваха — Фридрих — папка…

— А если так: Ваха — папка — Фридрих — две смерти — поиск папки? И еще, как его… Кувалда.

— Пусть так. Кстати, Кувалда отпадает. Хоть в этой рыгаловке он бывал часто, но в компании Логинова его не видели. Более того, он просто взбесился, когда узнал, что на него повесили заказное убийство.

— Жди разборки!

— Сейчас важно узнать, с кем эта разборка может произойти! Правда, у парней из РУОПа есть варианты.

— А у вас?

— Да наше ли это дело? Ведь сам говорил… — Олег с трудом выкарабкался из кресла.

— Мы все должны знать, но работать только в рамках своей компетенции, — нравоучительно поднял палец Пушкарный.

— Правильно мыслишь, — одобрил Олег. — Значит, дальше. Допросы сослуживцев Фридриха ничего не дают, но… Есть какое-то странное совпадение. Шеф Фридриха вернулся из Германии. Все отмечают, что уехал одним человеком, а приехал другим.

— Из Германии?

— Да.

— Ну и что? — Пушкарный взглянул на фотографию. — Вон Ельцин два раза облетел вокруг статуи Свободы и стал в два раза свободней. Заграница, брат.

— Да тут другое. Поездка вроде бы заранее подготовленная, но результаты… Кстати, кое-что и по линии нашей папочки есть. Гляди.

Олег развернул простыню Хай Ди Ди.

— Это что, план битвы при Ватерлоо? — Пушкарный надел очки. — Кто это у тебя такой Пикассо?

— Есть один талант.

Пушкарный внимательно вглядывался в клеточки и кружочки, пальцем водил по пунктирным линиям. По сосредоточенности, с которой он елозил по схеме, Олег угадывал, как медленно, но азартно загорается Пушкарный.

— Да! — ободрительно отозвался он. — Класс! Так что там про шефа-то?

Свое обязательство перед Олегом старый товарищ Пушкарный выполнил сполна. Высоко оценив художества Хай Ди Ди, он быстро бисерным почерком вписал в свободные клеточки свою информацию. Олег позавидовал, как четко и уверенно Пушкарный находил связи между деталями, на первый взгляд несущественными, как логично уточнял суть и желаемые результаты запланированных махинаций. И все чаще его пунктирные черточки вели к обозначениям Кремля и Белого Дома.

Когда все вроде было закончено, Пушкарный несколькими штрихами набросал еще три здания.

— Ну вот теперь финиш! А?

— Интересно… — настало время удивляться Олегу. — А это что?

— Это? — Пушкарный первый раз за вечер затянулся сигаретой. — Это. брат, БНД — немецкая разведка. Это БФФ — немецкая контрразведка. А это… ЦРУ!

На схеме, вместившей в себя полученные материалы, агентурные данные и компьютерную информацию, вырисовывалась довольно крупная афера, связанная с экспортом из России стратегического сырья, материалов и технологий. Какой-то умный и вполне квалифицированный специалист сумел, используя различного рода подставные фирмы, продажных чиновников и несовершенство нормативной базы, создать очень логичный механизм незаконного товарно-денежного оборота.

— А про разведки ты не загнул? — Олег с сомнением разглядывал три домика с треугольными крышами и трубами. У домика ЦРУ почему-то не было окна, а из трубы БНД шел дым.

— Более чем нет.

В том, что Нефедов знал если не заказчика, то посредника, ни Адмирал, ни Котелкин не сомневались. Однако и Нефедов, и Кузин упорно молчали, всеми способами стараясь уйти от разговоров на эту тему. На вопрос в лоб отвечали отрицательно, отводя глаза в сторону. Это нервировало, и Адмирал, благосклонно допущенный присутствовать на допросах, все чаще порывался заехать то одному, то другому в ухо. Котелкин же делал вид, что не обращает внимания на явную ложь, и продолжал кропать свои протоколы, выносить постановления о проведении экспертиз и успокаивать нетерпеливого чекиста: «Сэр, еще не вечер!»

После очередного допроса Кузина Котелкин неожиданно подвел итог:

— Сдается мне, с вами все ясно. Судя по тем материалам, что мы собрали, ваша вина может рассматриваться как соучастие… Если так, то обвинение по сто второй статье мы можем снять. Считайте, вам повезло… И вы, скорее всего, будете переведены в Бутырку.

Это сообщение буквально парализовало Кузина. Лицо его сделалось настолько бледным, что под тонкой кожей стали угадываться синенькие жилки кровеносных сосудов.

— Что это вы так разволновались? — Котелкин изумленно посмотрел на подследственного. — Рады, небось? А?

Радости в глазах Кузина не читалось. Напротив, здоровенный амбал стал медленно валиться на пол с привинченной к полу табуретки.

Через час Кузин, проглатывая слова, говорил и говорил, словно его могли перебить. Речитативом проскакивала скороговорка: «Меня убьют, не переводите в Бутырку, я боюсь». Ни Котелкину, ни Адмиралу так и не удалось понять, что крылось за этими словами. То ли стереотип Бутырки обладал магическим воздействием, то ли действительно были основания…

Суть показаний сводилась к следующему. Застрелив Энгельсгарда и водителя, Кузин и Логинов не рискнули лезть в машину за документами, которые объект довольно часто возил с собой, — с эстакады съезжало несколько машин: «делегация какая-то, что ли…» Во всяком случае, в колонне угадывались машины сопровождения. Поэтому, бросив все, киллеры скрылись с места преступления.

Как утверждал Логинов, заказчик был взбешен. Подельники оказались заложниками: если не добудут папку, то… Через несколько дней Логинову позвонил бывший сослуживец Нефедов и предложил встретиться. Кузин долго отнекивался. Все мысли его и Логинова были сосредоточены совсем на другом. Однако Нефедов настаивал и, потеряв терпение, сказал фразу, от которой у Кузина мурашки побежали по телу: «Между прочим, я еще не видел бронированных людей. Особенно среди тех, кто ищет чужие клады». Кузин тут же пригласил Нефедова к себе домой.

Котелкин писал, еле успевая за сбивчивой речью своего подследственного.

«Прибыв около 20 часов (жены в это время дома не было), он вынул из сумки бутылку водки и закуску. Мы посидели за столом, выпили, закусили, поговорили о прежней службе. В это время мне позвонил Логинов, но я с ним разговаривать не стал, сославшись на занятость. Услышав мой разговор с Логиновым, Нефедов изменился в лице и, когда я положил трубку, сказал: «Я, собственно, о нем хотел с тобой поговорить!» Далее он рассказал, будто ему известно все, что мы совершили. Более того, Нефедов сообщил, что доверяет мне и потому решил открыть некоторые секреты, ставшие ему известными. Некто Геннадий (фамилию и отчество он не назвал) нанял его, чтобы убрать Логинова и меня. Он сказал, что, по мнению заказчика, мы ведем двойную игру, а потому стали опасны. Отказаться Нефедов не мог, но с учетом доброго отношения ко мне решился на этот разговор. Он подчеркнул, что хотел бы помочь мне, а потому предложил выйти из игры. Я понял, что ситуация крайне серьезная, и, с учетом того, что Логинов втянул меня в это грязное преступное дело, посвятил Нефедова в наш план похищения папки из квартиры гражданина Энгельсгарда. Нефедов предложил мне после получения материалов застрелить Логинова из пистолета с глушителем».