Академия Охотниц и другие истории (СИ) - Лимонова Мила - Страница 1

Черная трава, несущая погибель всему живому, заполоняет страну Семи долин. Жители в панике бросают дома и бегут прочь в надежде на спасение. Умный молодой лекарь Эм решает найти причину и победить проклятую траву. Для этого, как выясняется, нужно выполнить несколько желаний капризной ведьмы…

- Мама, а скоро будет пирог? — заканючил старший из двух сидящих за деревянным обеденным столом мальчишек, в нетерпении постукивая своей ложкой по столу. Третий малыш, едва научившийся ходить, цеплялся за ноги и юбку матери.

- Скоро, скоро, — мать, крепкая, полногрудая женщина по имени Дора, энергично раскатывала тесто, поднимая в воздух облачко муки. Белая пыль припорошила ей передник и рукава. Мазнув тыльной стороной ладони зачесавшийся нос, женщина принялась укладывать тесто на смазанный маслом противень и взяла миску с мелко нарезанными ломтиками яблок. Щедро усыпав тесто начинкой, она подвернула края и осторожно сунула пирог в духовку дровяной плиты.

- Дон, обожжешься! — она аккуратно отстранила малыша, потянувшего ручки к плите. — Сид, ты до сих пор не доел кашу! Давай-ка побыстрее, иначе никакого пирога не получишь.

- Я не люблю кукурузную, — надул губы Сид и нехотя повозил ложкой в тарелке.

- А я люблю, — старший, Стор, пододвинул к себе тарелку брата. — Можно, я за него съем?

- Вот еще новости! — нахмурилась мать. — Можешь положить себе добавки из котелка, но чуть-чуть, еще отец придет голодный. А ты, Сид, если не будешь есть, навсегда останешься маленьким.

Судя по выражению лица Сида, мальчик крепко засомневался в последнем утверждении, но все же сунул в рот ложку.

- Не корчи гримасы, — попыталась проявить строгость мать. — Вот придет отец, при нем-то ты капризничать не станешь!

Женщина усадила младшего возле корзины с нехитрыми игрушками, а сама принялась складывать грязную посуду в таз. Она поглядела на висевшие в доме массивные часы и слегка свела брови: отец семейства что-то задерживался.

***

Ханс, которого сейчас ожидала семья, срезал еще один гриб с маслянистой коричневой шляпкой и поднес к носу, наслаждаясь крепким лесным духом. Мужчина, проверив расставленные силки и не обнаружив в них дичи, наткнулся на грибную полянку и решил принести домой хотя бы грибов вместо мяса. Мешок наполнился почти доверху, а Ханс все брел и брел вглубь леса — от одного красавца на крепкой бело-серой ножке к другому.

Отведя в сторону упругую ветку, мужчина остолбенел, и та, распрямившись, больно хлестнула его по лицу.

- Боги, сохраните, — прошептал Ханс, уставившись на открывшийся вид.

Ханс знал этот лес как свои пять мозолистых, привыкших к ежедневному труду пальцев, и поэтому он и впал в замешательство, когда увидел знакомую поляну. Деревья стояли почерневшие, мрачно топорщились голые сучья, поникли кустарники, на земле лежал ковер из пожухших листьев. Ханс протянул руку и коснулся ближайшего кустика малины с черными сухими комочками ягод на голых, потемневших побегах. Ягоды дождем осыпались на землю, дробно стуча по палой листве.

- Черная трава, — прошептал Ханс, бледнея и осторожно приподнимая по очереди ноги. Подошвы босых ступней были облеплены чем-то вроде серого пепла. Ханс несколько раз со свистом втянул воздух, унимая клокочущее в груди чувство страха и отчаяния.

Черная трава появилась и здесь, в Четвертой долине. Надо уходить и отсюда.

***

Дора уложила мальчишек и вернулась в кухню, где поджидали мужа заботливо укутанный котелок с кашей и укрытая половина душистого яблочного пирога. Запретив себе нервничать, поскольку Ханс не мог заблудиться в лесу, да и опасных зверей там не видали, мать семейства машинально прошлась тряпкой по чистому столу, выполоскала ее и повесила сушиться. Затем села на стул и побарабанила пальцами по столешнице, задумчиво оглядывая кухню в поисках какого-нибудь беспорядка, к которому можно было приложить руки.

Своей кухней — да и домом в целом — Дора гордилась, и не без оснований. Всего год, как они въехали сюда, вернее, в полуразвалившуюся хибару. Ханс день за днем чинил и латал все, требующее приложения умелых мужских рук, а Дора создавала уют, насколько это возможно с тремя мальчишками в доме.

Дора с удовлетворением окинула взглядом сшитые ее руками занавески с плетеным кружевом, ярко-красные в белый горошек рукавички для горячего, вязаную салфетку-дорожку на подоконнике и лоскутный коврик на полу. Неутомимая хозяйка обожала рукоделие и все время придумывала, что бы еще сшить, сплести или украсить искусной вышивкой. Ханс, одобряя ее порывы, с каждой ярмарки старался привезти ей лент, отрезов ткани, затейливых пуговок или ярких тонких ниток для вышивания, сколько бы те не стоили.

Женщина вспомнила привезенный недавно мужем кусочек белого кружева — ах, какой замечательный чепчик можно из него сшить! Несмотря на любовь к своим мальчишкам, Дора мечтала о дочери, которую можно было наряжать в хорошенькие платьица. Возможно, стоит попробовать завести четвертого ребенка, место здесь тихое, спокойное, черной травы не замечено…

- Нет, это никуда не годится, — очнулась Дора, переводя взгляд на сумерки за окном. — Не случилось бы чего…

Она зажгла масляный фонарь и порывисто вышла из дома. Затворив калитку, решительно было направилась к лесу, но была остановлена звуком шагов.

- Ханс! Ну где ж ты пропадал так долго? — выдохнула с облегчением жена, бросаясь к супругу, но тот неожиданно резко шарахнулся от ее объятий. — Что случилось?

- Надо уходить, милая, — ответил муж, стараясь выглядеть бодро.

- Как… уходить? Куда? — помертвела лицом Дора. — Неужто… — она не смогла выговорить страшную догадку.

- Да. Черная трава в нашем лесу, — кивнул Ханс. — Собирай детей, а я предупрежу остальных. Уходите к Шестой долине, не ждите меня, я вас сам найду.

- Ханс! Нет уж, я подожду тебя, и двинемся вместе, — запротестовала жена, но муж был непреклонен:

- Не спорь, делай, как я говорю!

Удивленная и обиженная его резким окриком, Дора захлопала глазами, в которых наливались непрошенные слезы:

- Ты что-то темнишь, Ханс! Почему мы должны уходить без тебя? Скажи мне правду!

- Дора, я обещаю, что нагоню вас в Шестой долине, — стиснув зубы, резко настоял на своем муж. — Поверь мне, и давай поторапливайся!

С этими словами Ханс отвернулся и быстро зашагал по направлению к соседнему дому. Дора беспомощно захлюпала носом, взволнованная странным поведением мужа: он всегда обнимал ее и целовал, даже отправляясь в лес или на реку, а тут собирается расставаться и на прощание уклонился от собственной жены, как от чужого человека!

Слезы все-таки потекли по ее раскрасневшимся щекам, но женщина поспешила в дом, собрать все самое необходимое и поднимать детей. С болью в сердце оставила она, уже не в первый раз, свою посуду, вещи, запасы тканей, иголок и ниток, бросила цыплят, которых недавно завели. За спиной ее болтался мешок с немудрящим скарбом и небольшим запасом провизии. Такова, видно, их участь, — не знать никогда покоя и вечно бежать, как от чумы, от черной травы, заполонившей земли Семидолья.

- Проклятая трава, — шептала Дора, таща на себе ревущего младшенького, пока старшие дети испуганно, но без капризов и проволочек одевались и брали с собой дорожные сумки. О том, как опасна черная трава, знали даже самые несмышленыши.

По всей деревне уже поднялся переполох, ревела брошенная скотина, хныкали младенцы, тоненько подвывали бабы. Все жители, от старого до малого, подтягивались к северной окраине деревни, чтобы пуститься в путь к Шестой долине, еще не охваченной этим проклятьем, этим бичом их страны — черной травой, несущей смерть и запустение.