Во все Имперские. Том 4. Петербург (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 7

Мы все, замерев, жадно смотрели, как Царь обретает тело.

Глина на полу теперь уже была похожа на полноценного человека. Тощего, со впалой грудью и руками разной длины. Именно таким я видел когда-то Царя в загробном мире.

Через минуту глина стала светлеть, приобретая телесный цвет. На лице у Царя появились глаза, потом они открылись.

Хитрый и торжествующий взгляд этих глаз мне совсем не понравился. Царь еще до конца не воплотился, но уже явно что-то замыслил.

Прошло еще полминуты, и Царь встал с пола.

Ничего глиняного в нем больше не осталось, это теперь был полноценный человек, только полностью голый.

Волосы на голове у Царя были коротко стрижеными, а взгляд чуть косил.

— Ну и как тебе? — спросил я Царя, вставая с кушетки.

Странно было говорить с ним вот так, как с отдельной личностью, а не с голосом внутри моей головы.

— Х-хорошо, — кивнул Царь, — Эй, а ч-че с голосом?

— Заикание — это обычное явление при переносе души в алхимическое искусственное тело, — заверил Царя Симон, — Пройдет через несколько минут.

— Ого! Да он реально, как настоящий, — заявил Малой и ткнул Царя в тощую грудь своим пластмассовым пальцем.

Вот это он зря.

Насколько я знал Царя, он такого очень не любит.

— Я т-то настоящий, — нахмурился Царь, — А вот ты самоз-званец. Вообще нет такого рода, как Багатур-Булановы. Русский престол — всегда принадлежал и принадлежит Рюриковичам. В любом мире.

— Чего? — тут же рассвирепел Малой, — Ты что несешь, смерд? Как нет Багатур-Булановых?

— Ну, в моем родном мире вас не было, — пожал плечами Царь, — А право Царской власти — оно метафизическое. Так что распространяется на все миры. Россией могут править только Рюриковичи. А вы просто иллюзия, морок.

Ну вот. Началось то самое, чего я опасался.

— Слушай, брат, остынь… — попытался я, было, успокоить Царя.

— Да я вроде и не нагревался, чтобы остывать, — ухмыльнулся Царь, — И вообще, я не привык ходить голым. Дай-ка мне свой шмот, Малой.

— Что? Как ты меня назвал? — в бешенстве заорал Малой.

Было очевидно, что свою семейную кличку Павел Павлович Багатур-Буланов ненавидит.

Царь же тем временем сорвал с Малого его черный плащ и нагло в этот плащ завернулся.

— Ах ты… — Малой стремительно активировал свою ауру, подземную лабораторию Симона залил золотой свет.

— Это херня, а не магия, — заявил Царь, уже полностью переставший заикаться, — Истинная магия — это гаввах. А знаешь, как этот гаввах получают?

Я знал, как получают гаввах, поэтому рванул к Царю и Малому, чтобы разнять их.

— Ваше Величество, отойдите от него! — крикнул я, сам не зная, к кому из двух царей я обращаюсь.

Но я не успел вмешаться, Малой стремительно кастанул на Царя заклинание подавления воли.

Оно, разумеется, не прошло, в ответ на выпад Малого Царь просто схватил с полки шкафа костяной кинжал, покрытый рунами, и рассек им Малому лицо.

На пол брызнула кровь. Малой заорал.

— О, да! Гаввах получают вот так — из боли и страданий, — пояснил Царь.

Я наконец-то подбежал к Их Величествам и оттолкнул Малого, закрыв того от Царя.

Потом я активировал свою фиолетовую ауру.

— Не здесь, господа, умоляю, не здесь! — крикнул Симон, — Вы разгромите мою лабораторию!

Царь, прищурившись, взглянул на меня:

— Нагибин. Ты же отлично знаешь, что никакие заклинания мне не повредят. Я не из этого мира. Местная магия просто проходит сквозь меня. Это я избранный, я нагибатор. А ты — не более чем транспорт для меня, доставивший меня в этот мир. Так было всегда. Ты всегда это знал, в глубине души…

— Остынь, нагибатор, — посоветовал я Царю, — Я и не собирался применять против тебя магию. Я хочу просто поговорить…

— Время болтовни прошло, — перебил меня Царь, — Настало время возвращения престола Рюриковичам. Начнем, пожалуй, с вырезания всех Багатур-Булановых. Ты как, Нагибин, со мной?

— Нет, я не с тобой, — ответил я, даже не раздумывая, — Я не собираюсь вырезать принцессу. Да и Малого тоже…

— А придется, Нагибин, — ухмыльнулся Царь, — Придется. Вот этот урод претендует на мой трон.

Царь указал костяным кинжалом в сторону Малого, который как раз поднялся на ноги. Кровотечение у Малого уже прекратилось, его Императорская рожа регенерировала на глазах.

— Я не дам тебе… — начал было я, но Царь неожиданно кастанул какое-то заклинание.

Совершенно невидимое и непонятное заклинание. Я просто ощутил присутствие какой-то темной и чуждой магии, которая заполнила всю подземную лабораторию разом.

— Что это? — явно в страхе прокричал Симон.

А вот это уже всё.

Если даже шарящий в магии Симон испугался — значит, произошло нечто на самом деле страшное.

Внутри меня вдруг разом что-то оборвалось — как будто у меня случился инфаркт или грыжа вывалилась. Ощущение, которое я испытал, напоминало именно это, только это чувство было не телесным, а скорее духовным.

Как будто мне отрезали кусок души.

По телу прошла волна чего-то легкого, едва уловимого.

— Ну-ка, наваляйте этому ублюдку, — приказал Царь, ткнув костяным кинжалом в сторону Малого, — И палец мне его принесите. Тот, который у него искусственный.

Дальше началось нечто совсем уже странное. На золотую магию Багатур-Булановых это похоже не было, да и вообще не было похоже ни на что, что я испытывал раньше.

Мой разум оставался совершенно ясным, я все понимал и сознавал. Но понимая и сознавая я, тем не менее, подошел к Малому и пробил тому кулаком в лицо.

Я ударил Малого, хотя делать этого совсем не хотел и не собирался. Царь каким-то образом просто отключил мою собственную волю, заменив собственной.

Малой упал на пол, но тут же перекатился, схватил какую-то громадную пустую колбу алхимика и попытался ударить меня ей.

Но подоспевший мне на помощь Шаманов провел подсечку и повалил Малого обратно на пол.

Мои глаза поймали взгляд Шаманова, и я осознал, что эскимос находится под контролем той же магии, что и я.

— Прекрати это! — закричал я.

— Молчать, — лениво приказал Царь.

И я действительно потерял способность говорить. Я ощущал какое-то странное неотмирное спокойствие. Если бы я пришел в ярость — я наверное мог бы сбросить непонятное заклинание Царя, но проблема была в том, что мне даже злиться сейчас не хотелось.

Я ударил Малого ногой в лицо, а Шаманов вырубил Императора быстрым ударом в висок. Малой обмяк и больше не шевелился.

Колба вывалилась из рук Императора и разбилась.

Шаманов оторвал Малому искусственный палец и бросил его Царю, как тот и просил.

— Спасибо, — ухмыльнулся Царь.

— Хватит! — в отчаянии закричал Симон, — Вы сейчас мою лабораторию разнесете!

По помещению снова пролетела та же едва ощутимая волна непонятной магии. Я догадался, что Царь теперь пытается законтроллить Симона.

— Ну-ка, приведи его в чувство, — приказал Царь алхимику, указав на Малого на полу, — Он слишком рано вырубился. Так неинтересно.

Но Симон не двинулся с места. Царь нахмурился.

— На меня это не действует, — холодно сообщил Симон.

— Эм… — Царь растерялся.

Этого мгновения растерянности Симону хватило, чтобы схватить с полки шкафа какую-то деревянную торбу.

Симон поднял торбу высоко над головой, а потом сообшил:

— Вот это концентрат семенников лешего. Он взрывоопасен. Для меня моя лаборатория — это всё. Так что клянусь, что если вы разобьете еще хоть одну колбу — я брошу эту торбу об пол, и тогда весь дом взлетит на воздух. Убирайтесь отсюда! Мне плевать на ваши разборки, но курочить мою лабораторию я вам не дам.

Царь на секунду помрачнел, но потом вдруг рассмеялся:

— А ты, парень, не промах…

Далее Царь произнес нечто на неизвестном мне языке. Судя по всему, на идише.

Симон коротко ответил на том же самом языке, все еще держа торбу над головой.

— Ладно, — вздохнул Царь, — Алхимик прав. Давайте, тащите этого Малого наверх.