Во все Имперские. Том 4. Петербург (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 18

Еще здесь не было Александровской колонны, вместо неё в центре площади возвышалось циклопическое бронзовое изваяние женщины в короне, уходящее головой чуть ли не в самые небеса.

Гранитный постамент громадного монумента был размером с пятиэтажку и весь испещрен бесчисленными знаками.

— Олицетворение магократии, — почтительно произнес Шаманов, — А на постаменте, говорят, вырезаны гербы всех кланов Российской Империи, и живых, и давно погибших. По слухам, их там больше пятидесяти тысяч. Наверняка и твой листик хмеля где-то есть. А вот моей эмблемы там точно нет. Мы герб только пять лет назад получили. А этот памятник вроде в последний раз обновлялся лет сто назад, потом там место закончилось. Новые гербы уже не лезут.

— Мда, прикольно, — ответил я, хотя гербы и памятники меня сейчас волновали меньше всего, — Ладно, Акалу, помнишь мои инструкции?

— Само собой, — кивнул эскимос, — Ты заходишь в трактир первым. И ведешь дела со своим дядей. А я вхожу чуть позже, делаю вид, что тебя не знаю, но сажусь так, чтобы держать вас с дядей в поле зрения. Прикрываю тебе спину, короче. Если тебе будет грозить опасность — вмешиваюсь.

— Верно, — подтвердил я, — Вообще я рассчитывал, что с нами будут еще Аленка с принцессой, но думаю, мы и вдвоем справимся. В любом случае, я надеюсь говорить слова, а не лить кровь. Так что уверен, что все пройдет нормально.

Трактир «Золотое днище», где ждал меня дядя, оказался самой натуральной подводной лодкой, переделанной под ресторан с отелем и качавшейся на волнах Невы. С площади до трактира мы дошли за полминуты.

На часах уже было восемь минут седьмого, дядя ждал меня ровно в шесть, так что я опаздывал.

Шаманов должен был войти спустя пять минут после меня, так что в люк подводной лодки, рядом с которым стоял зазывала в форме капитана Имперского флота, я влез один.

Что это за модель подводной лодки я понятия не имел, но субмарина была просто огромной.

Внутри лодки оказался громадный просторный зал, причем с прорубленными иллюминаторами, за которыми плескалась Нева.

Зал был заставлен столиками, официантки все были в тельняшках и белых фуражках. А еще тут было человек триста посетителей.

Интересно, и как я узнаю своего родного дядю?

Ситуация была откровенно паршивой. Я был на грани провала, ведь барчук Нагибин-то своего родного дядю Сергея Флоровича явно знал в лицо, причем хорошо.

Я пошел по залу, всматриваясь в лица одиноких магократов, сидевших за отдельными столиками.

Вот этот бородатый — точно не мой дядя… А этот — вообще негр… А вон тот в форме полицейского генерала, вряд ли мой дядя на такой должности… А вон тот…

Я вдруг замер.

Я нечасто в жизни пугался, но сейчас я испытал страх.

Спокойно. Надо взять себя в руки. Глубоко вдохнуть.

Дядя заметил меня и уже приветственно махал мне рукой. Он расположился в углу зала, у самого иллюминатора, даже заказал уже себе пиво и какую-то рыбу.

Дядя улыбался мне, вот только его улыбка помещалась ниже черных, как смоль, усов. А волосы на голове у дяди были совершенно седыми.

Это был он.

Тот человек из дневника барчука Нагибина, которого барчук боялся, и который делал что-то страшное. А еще забирал себе все деньги, которые мои родители зарабатывали на пилюлях.

А еще именно про этого человека мне говорил мой ворон-куратор. Теперь-то было понятно, почему ворон был так уверен, что я знаю черноусого. Понятное дело знаю, это же мой родной дядя.

И, по словам куратора, вот этот мой родной дядя вырезал целый клан Стекольниковых в Казанской губернии. А я сейчас должен буду усыпить дядю снотворным, которое мне выдал куратор, и куратору же дядю и сдать. Иначе куратор меня убьет.

А еще дядя, по словам куратора, дружит с людоедами, которые жрут желудки мертвых магократов…

Мда.

Задача доказать свое право на наследство дяде уже не казалась мне такой простой.

Дядя махал мне самым милым образом и приглашал к себе за столик. И что мне теперь делать?

Я помахал дяде в ответ, потом сунул руку в карман мундира и ощупал шприц и ампулу со снотворным…

Глава 78. Гностический Либератор

Шефу департамента «М» Его Величества Охранного Отделения полковнику Достаевскому:

«Ваше Сиятельство!

Третья линия Петербургского имени Владимира Соловьева метрополитена, заброшенная еще в 1976 году по причине подтопления и опасных движений грунта, была нами полностью обследована.

Сообщения агента ГОВАРДА, утверждавшего, что эта линия стала пристанищем запретных культов, не подтвердились.

Мы не обнаружили никаких следов присутствия людей на Третьей линии. Найдены лишь рисунки серпа на стенах, сделанные определенно более десяти лет назад.

Всего таких рисунков обнаружено одиннадцать — их фотографии прилагаю к отчету.

Обращаю ваше внимание также на три факта:

1. Агент ГОВАРД признан официально сумасшедшим и в настоящее время находится в психиатрической лечебнице.

2. При обследовании заброшенной линии сержант городской полиции ДЕРЛЕТОВ пропал без вести, и так нами до сих пор и не обнаружен.

3. Общая протяженность заброшенной Третьей линии составляет более 150 км, часть линии затоплена полностью. Дальнейший осмотр потребует привлечения буквально сотен человек личного состава полиции, казаков и профессиональных аквалангистов. Это означает огромные (и очень вероятно бессмысленные) траты.

В связи с этим предлагаю осмотр Третьей линии прекратить, а сообщения агента ГОВАРДА касательно тайных культов в метро признать бредом безумца, коим они очевидно и являются.

Ваш верный холоп и слуга, штабс-капитан ПОДМЕНЬШИКОВ

Слово и Дело!»

ОТВЕТ:

«Это резонно. Осмотр прекратить в виду бесперспективности.

Полковник Достаевский

Слово и Дело!»

Шприц и ампула со снотворным были на месте, в кармане моего мундира.

Я отбросил остатки страха, как и положено аристократу и магу, а потом решительно прошел к столику дяди возле иллюминатора.

Дядя оказался высоким человеком спортивного телосложения. Он был в неброском сером мундире, небольшой серебряный значок в петлице мундира изображал листик хмеля — наш клановый герб Нагибиных.

Другой значок на груди был совсем маленьким и едва заметным, он был выполнен в форме серпа. Вот это мне сразу не понравилось. Такой же серп был намалеван кровью на стене рядом с трупами моих родителей, чуть ниже рожи Гностического Либератора.

Не слишком умно со стороны дяди напяливать этот серп на встречу со мной. А может и умно, планов дяди я пока что не знал, возможно, тот собрался играть какую-то сложную игру.

Лицо у дяди было исключительно интеллигентным и умным, как у настоящего профессора. Черные глаза улыбались, а волевой подбородок был типично Нагибинским. По крайней мере, тот факт, что этот человек и правда мой родной дядя, никаких сомнений не вызывал.

— Прошу прощения, что опоздал, дядя, — я протянул черноусому руку.

— Это ничего, баронет.

Ага. Ублюдок назвал меня баронетом, а не бароном. Значит, и правда решил оспорить мои права на наследство. А человек мой дядя тем временем предельно опасный. Паршиво.

Я уже и сам не знал, собираюсь ли я выполнить указание куратора и сдать дядю в когти моего ворона-куратора, накачав снотворным. Вероятно да. Но сначала в любом случае стоит выслушать ублюдка. Я вообще не привык бездумно выполнять чужие приказы, даже приказы воронов-кураторов.

Рукопожатие у дяди оказалось крепким. Покончив с приветствиями, я сел к дяде за столик.

По крайней мере, здесь мне вряд ли что-то угрожает. В этом кабаке человек триста магов, маловероятно, что дядя будет убивать меня на глазах у них всех.