Я стираю свою тень - 5 (СИ) - Панченко Сергей Анатольевич - Страница 53

У нас была одна надежда, что осталось всего несколько минут до окончания ночи, и мы успеем выбраться из ловушки. Я посмотрел на нашу команду. Оптимизма в глазах не осталось ни у кого. Сегодняшняя ночь расставила все по местам. Мы здесь лишние и планета хотела избавиться от нас. Никак иначе я не мог объяснить целенаправленную охоту крокодиломордых горилл именно на нас.

Внезапно по ту сторону стенок челнока раздался непонятный шум, перекрывающий нескончаемые вопли тварей. Он был похож на мощный гул тепловозного дизеля. Воздух вибрировал, вызывая зуд барабанных перепонок и сомкнутых зубов. Свет через отверстие в стенке челнока закрыла тень. Я набрался смелости и подошел ближе.

С десяток тварей лежали вповалку на земле. Посмотрел вверх и сквозь крону увидел темный силуэт рукотворных очертаний.

— Народ. — Мой голос дрогнул. — Кажется, за нами прилетели.

— Ой! — Закричала теща.

Я решил, что это от радости. На самом деле ее ухватили за ногу отростки и попытались впиться в тело. Мы с Айрис быстро разобрались с ними. Поломали все побеги в опасной близости от нас.

— Я выберусь наружу, чтобы убедиться и дать знать, что мы здесь. — Предупредил я.

— А если это не спасатели? — Испугалась мать.

Планета быстро научила нас не верить, и не ждать ничего хорошего.

— Иди скорее, Гордей. — Поторопил меня отец. — Я сейчас с ума сойду от боли.

Я выпрыгнул наружу. Мой аудитор насчитал полсотни тварей валяющихся вокруг. Видимо, ночь еще не закончилась, потому что на соседних деревьях еще сидели «обезьяны». Я помахал руками и прокричал:

— Ээй! Мы здесь!

Гул не прекратился, но ослаб. Твари тут же принялись подавать признаки жизни. Я отбежал к челноку, испугавшись, что они сейчас оживут. Сквозь листву, ломая ветки, опустилась платформа с прозрачными стенами.

— Выбирайтесь скорее. — Крикнул я внутрь убежища. — Это за нами.

Айрис подала мне Никаса. Я принял его, потом помог выбраться всем остальным. Отец охал и ахал и никак не мог найти положения, в котором ему было не так больно. Никас во все глаза рассматривал страшных хищников.

— Бабайки. — Он вцепился мне в шею. — Пап, удаль его.

— Нет, сынок, бить тех, кто не может дать тебе сдачи нельзя. Они спят и видят страшный сон, в котором Никас щекочет им ножки.

— Дя?

— Дя. Мама не даст соврать.

Айрис хмыкнула, и не стала комментировать мои фантазии. Мы забрались в лифт, любезно открывший перед нами вход-мембрану. Всё, между нами и этим миром появилась непроницаемая стена, как тому и положено быть.

— Вира! — Нетерпеливо выкрикнул отец и поморщился.

Мы бесшумно и без всяких ощущений скорости поднялись внутрь большого корабля. Нас встречали несколько человек, смотрящих виновато и соболезнующе.

— Вы все, кто остались на этой планете? — Спросил один из них, помогая нам выбраться.

— Мы не имеем понятия, сколько потерялось. Никого кроме нас не видели. — Ответил я.

— Живо всех в модуль. — Приказал этот же человек. — Поговорим, как только восстановитесь.

Меньше, чем через минуту, я лежал внутри устройства, создающего у меня чувство блаженства и полного умиротворения. Да катится эта природа со своей натуральностью и естественностью куда подальше. Естественная среда человека, это то, что он создает вокруг себя сам. Как здорово было лежать в чистом модуле с ощущением полной безопасности. Я уснул и полетел в далекое путешествие по бескрайнему космосу.

Меня занесло в солнечную систему с двумя солнцами, желтым гигантом и белым карликом, выписывающими танец по сложным орбитам. Вокруг них вертелись десятки планет, но меня заинтересовала только одна, спутник большого газового гиганта. Я приблизился к ней. Поверхность планеты напоминала человеческое лицо. Огромные водоемы образовывали глаза и рот, а носом являлся подъем литосферы, покрытый шапками снега. Планета подмигнула мне и широко улыбнулась. Мне стало приятно от этой улыбки. Я знал, что нравлюсь ей. Но тут планета сделала оборот и повернулась ко мне мрачной, неосвещенной стороной. Вместо глаз у неё горели поднимающейся вверх красной лавой жерла вулканов. Вместо рта огромный провал в земной горе. Холод, боль, зло и отчуждение демонстрировал этот облик. И он ненавидел меня и вообще всех, особенно тот светлый лик, расположенный на другой стороне. Не планета, а двуликий Янус.

Мне было тепло и уютно и глубоко плевать на его гримасы. Я мог быть где угодно, а этой злой на весь мир половине планеты никуда с орбиты не деться. Сознание мягко возвращалось в мое здоровее тело. Я был легче пушинки и флегматичнее «медвежонка» с двуликой планеты.

— Просыпайтесь, Гордей. Вас сейчас принесут обед. Ваш организм нуждается во многих микроэлементах, взамен затраченных на восстановление. — Произнес приятный женский голос.

Я открыл глаза. На меня смотрела голубоглазая брюнетка с короткой прической. Миленькая, с пухлыми щечками и губами.

— Я готов. Могу съесть, что угодно и сколько угодно. — Я улыбнулся ей. — Как ваше имя.

— Инакея. — Она тоже улыбнулась, обнаружив ямочки на щеках.

— Красивое имя. Очень вам идет.

— Спасибо.

— Остальные уже проснулись?

— Нет, не все. Вашему отцу требуется еще время, чтобы восстановить сломанную ногу. Плюс у него сильные повреждения внутренних органов. У вашей мамы психологический надрыв, вызвавший поражения нервной ткани головного мозга. Ей тоже потребуется время, чтобы деликатно устранить все изменения. У матери вашей супруги так же имеются поражения головного мозга и изменения работы желез внутренней секреции, вызванные затяжным состоянием нервного напряжения. Организмы ваших родителей сильно изношены, наблюдаются явления преждевременной старости. Они еще полежат до радикального излечения.

— Пусть, им это не повредит. А что моя семья, сын, жена?

— Никас играет в мяч в безгравитационной комнате расслабления. Он почти не получил никаких отрицательных изменений в отличие от взрослых. Мы считаем, что причиной тому детское восприятие, лишенное сформированных взрослой психикой ожиданий. Все, что с вами происходило, он воспринимал, как само собой разумеющееся. А вот ваши родители…

— А что вы хотели от них. Столько лет жить в одной среде, привыкнуть, стать ее частью, а тут, бац, экскурсия подвернулась. Кстати, что пошло не так, и как самочувствие моей супруги?

— Айрис проснется с минуты на минуту. У нее есть причина лечиться чуть дольше вас.

— Какая? — Удивился я.

— Я не знаю, вправе ли я ставить вас в известность об этом раньше супруги.

— У нее что-то неизлечимое? — Испугался я.

— Ой, что вы такое говорите. Какое неизлечимое в наше время. — Инакея смутилась. — У вашего сына скоро будет сестра.

— Это он вам сказал? — Ляпнул я, совсем потеряв логическую нить. — Что? Айрис беременна? — Наконец я понял, откуда у Никаса возьмется сестра.

— Поздравляю. — Шепнула девушка. — Поднимайтесь, одевайтесь, а я пойду, проверю остальных.

— А почему про нас забыли? — Спросил я уже в её спину.

— Вам все доведут, когда все проснутся. — Ответила Инакея.

В голове моей закрутилась каша. Надо же, какое напоминание мы оставили себе о посещении этой планеты. У нас будет дочь. Мы зачали ребенка не в самом лучшем месте. Только бы в ее характере не проявилось ничего похожего на двуликий характер этой планеты. Вот Айрис удивится, когда проснется.

Супруга лежала в двух метрах от меня. Она открыла глаза и увидела мою счастливую небритую физиономию, нависшую над ней.

— Привет! — Я дотронулся до ее живота и погладил его. — Девчонки.

Айрис подозрительно посмотрела на меня.

— Тебя точно долечили? — Спросила она.

— И меня долечили, и вас долечили. А вот родителей еще лечат.

— Ты какой-то загадочный. Что с Никасом?

— С ним все нормально. Инакея сказала, что он вообще никак не пострадал, в отличие от нас всех. Его психика не пошатнулась ни на йоту. Он резвится в комнате разгрузки. — Я снова погладил живот супруги. — Моя загадочность вызвана тем, что у нас будет дочь.