Норби (СИ) - Валентинов Андрей - Страница 38

И вправду, расстрелять бы тех, кто считает жертвы миллионами!

– Да, значительно кровавее того, что случилось в 1920-м. Однако теперь удар был концентрированным – и не стоил Войску Польскому серьезных потерь. Линия фронта пострадала мало. Правда, нонкомбатанты. Но если бы Британия прислала бомбардировщики, результат получился бы куда страшнее.

На миг бывший гимназист прикрыл глаза, чтобы увидеть Последнее поле. Безмолвные колонны уходили в стылый туман. И несть им числа.

– Польское контрнаступление, судя по всему, остановлено, – добавила Мара. – Поляки не смогли вернуть ни Брест, ни Львов. И у них, и у русских не осталось резервов. Сталин может мобилизовать миллионы, но винтовок и пулеметов на всех не хватит. И еще. В Монголии, у Номонгана, японцы перешли границу. Это второй фронт!

– Цугцванг, причем взаимный, – подытожил «шеф». – Им придется пойти на мир. Если это не результат, то что такое результат?

Ему никто не ответил. Вроде бы и не поспоришь. Антек и не пытался. То, что «Плутон-1» не сейсмологическая станция, он догадался быстро. Марсиане пришли на помощь Речи Посполитой. Малая кровь остановит большую.

Нет!

Из черных глубин памяти всплыли когда-то слышанные слова. Язык чужой, но вполне понятный. А если по-польски.

Малую кровь можно унять тряпицей, большую – временем, великую же кровь не унять ничем, течь ей, пока вся не вытечет.

Кофе допит, за новой чашкой идти лень. Швед, распрощавшись до вечера, убежал по своим таинственным делам, Мара. И ее нет. Пустая столовая, белый искусственный свет, негромкое гудение неведомых механизмов. Чудесная техника, чудесная мощь. И – статистика. Комбатанты, нонкомбатанты.

Уланы, уланы, балованные дети. С саблями на танки – глупость. А подземный удар из-за неприступных стен объекта «Плутон-1»? Очень правильное название, в самую точку.

А зачем он, Антек-террорист, ехал с чужими документами в Варшаву?

Вновь вспомнились лихие уланы. Хорошо пели хлопцы! Только на войне песни всякие бывают. Когда-то он слыхал, и не с патефонной пластинки, не из радиоприемника.

Войнушка-военка, что ж за госпожа ты? И он тоже хорош, контуженный, почти без памяти, пошел людей убивать. Да, русские – враги!

Но и поляки – враги!

Белый искусственный свет давил на глаза. Антек закрыл лицо ладонями и замер, слыша лишь собственное дыхание. Зачем его откопали? Зачем?

– Встань! – велела Мара.

Как дверь открыла, как подошла, даже не услышал. Но встал и даже пальцы от лица сумел оторвать.

– Накрыло? – девушка смотрела прямо в глаза. – Понял, куда угодил?

Удар пришелся по лицу, открытой ладонью, со всего размаху.

– Плакать будешь потом, Антек-малыш. Ночью, под простыней, я тебе платок подарю, чтобы нос вытирать. А сейчас пошли в тир, покажешь, чему тебя учили.

Он понял, хотя и не сразу. Тир – там стреляют. Сам виноват, расхвастался.

Отсюда его не отпустят.

– Пошли!

Когда она заснула, я первым делом бросил платок с хлороформом в погасший костерок. Затем извлек из портфеля маленькую бутылочку минеральной воды, купленной в аптеке, открыл и сполоснул руки. Фогель лежала тихо, но губы то и дело беззвучно шевелились.

Одежда! Я нашел ее пиджак и первым делом изъял из внутреннего кармашка маленький, как раз в ее ладонь, пистолет. Кажется, «австриец», дамский, под три патрона. Под обшлагом рукава нащупал что-то твердое и, кажется, с острыми краями. Трогать не стал, пусть ее!

Пиджак отряхнул и, забрав свое пальто, уложил на него Мухоловку. Разрезал бечевку на запястьях, сжег в костре. Что еще? Фотографии мне отпечатали в здешней библиотеке, они из какого-то театрального журнала. Страшный Джон Талава на самом деле – характерный актер, подвизавшийся на подмостках в Марселе.

Шприцы и глюкозу (настоящую!) было жаль, не люблю выбрасывать полезные вещи. Но делать нечего, пришлось отправить их вместе со всем лишним в обещанный «колодец». Ни к какой подземной реке он не вел, обычная яма метра в полтора.

Пора!

Я оставил у ее ног фонарь, клубок – нить Ариадны – и недопитую бутылку с водой. Нам лучше не встречаться на этой земле, мисс Анна Фогель!

Она в своем деле профессионал, я – нет. А всякую «сыворотку правды» можно если не победить, то обмануть. Ничего-то я толком и не узнал! Мухоловка не предавала Соединенные Штаты, но умудрялась работать на три разведки, включая свой опереточный Национальный Комитет и Бюро Кинтанильи. Мне такую не сломать, да это и не требуется, просто стану держаться подальше.

А если Сестра-Смерть не поймет намека, я сообщу Консулу, кто убил его брата.

Амен!

– Я – апаш! – с вызовом в голосе сообщил молодой человек, расставляя ноги пошире. Кепка, яркий шейный платок, матросский тельник – и невообразимо старый пиджак весь в заплатах. Правда, обязательный нож-«зарин» на поясе отсутствовал. Не было и пояса, штаны, порванные на одном колене, поддерживала завязанная узлом бечевка.

Ботинки у парня разные, тот, что на левой ноге – слегка поновее.

Братцы-попугайчики неподалеку, переглядываются тревожно. Я уже узнал – они действительно братья, причем тот, что в разных ботинках – старший.

Апаш, однако!

– Молодежь, брысь! – распорядился я, послушал нестройный топоток убегающих, после чего занялся старшим. Пора и ему поклевать.

– Это тебе за разговор, апаш!

На банкноту он взглянул кисло.

– С апашами рассчитываются только серебром, мсье американец. С вас мы берем двойные доллары, которые с орлом.

Хотелось щелкнуть нахала по лбу, но я все-таки сдержался.

– Брали лет двадцать назад, причем в танцевальных залах. Твои апаши за эти двойные доллары ублажали пожилых дамочек, не щадя последних сил. А настоящим апашем стать не так просто. Назови свою банду, район, главаря, а потом объясни мне, где потерял свой «зарин».

Парень скис. Я прикинул, сколько ему лет. Шестнадцать, едва ли больше.

– Вторая попытка, юноша.

На этот раз банкнота исчезла с моей ладони, словно от порыва ветра.

– Мне сказали, что вам нужен сыщик, мсье.

– Корд. Джонас Корд, – улыбнулся я. – А ты действительно сыщик?

От портье в «Одинокой Звезде» я узнал, что дела сержанта Ковальски плохи. Не помогло заступничество из посольства, прокуратура уперлась и стояла насмерть. Тело Люсин так и не нашли, но на простынях кровь, на ноже тоже, а в углу комнаты обнаружились два отрезанных женских пальца с маникюром. Именно такой, если верить свидетелям из «Старого Жозефа», певица сделал себе накануне.

Беднягу Ковальски газеты уже прозвали «Янки-расчленителем». То-то обижается этот закоренелый дикси!

«Одинокую Звезду», к удивлению портье (да и моему тоже) оставили в покое. Сегодня утром в отель прибыла еще одна группа добровольцев.

– Монмартр – райончик неспокойный, мсье Корд. Кошельки режут, сумочки, чердаки потрошат, квартирами, ясное дело, не брезгуют. Но обращаться к фликам – не по понятиям, правильные люди сами между собой разбираются. Мой отец с этого всю жизнь кормился, да только два года назад на чей-то нож налетел.

Паренек носил вполне библейское имя – Давид. Мы с ним, царь да пророк, вполне себе пара.