Между добром и злом (СИ) - Борик Пан - Страница 15

Она решила, вот что бы то ни стало вызволить его. Пускай для этого придётся вырвать сердце Колосса, это не изменит её решения, не сможет затушить пожар стремлений. Девушку обуяла уверенность, а губы едва слышно произнесли:

— Держись Иосиф, мы уже почти у цели.

И правда, герои были почти у цели.

***

Трактир «У Зюзи» пользовался большой популярностью у всех идущих по большаку. Это было место удобно расположенное, с добродушным хозяином, который всегда ставил на стол жирные колбаски и крепкое пиво. Немудрено, что в этом месте собирались на важные диспуты, поднимали темы касающиеся мироздания, королевств, политики в целом. То было дело редкое, скорее даже диковинное, но неизменно происходящее. Рыбаки, пилигримы, почтальоны и т. д. и т. п. были частыми посетителями Зюзи.

Как-то раз туда прибыл наездник. На нём был походный плащ, из-под которого виднелся кортик. Дверь он отворял медленно, как бы давая время посетителям погадать: «Кто же на этот раз пожаловал?» Но единственный посетитель, в лохмотьях, с опущенной на стол головой не придал значения вошедшему, рассматривая пучок трав. Но если бы он решился задать интересующий читателя вопрос, ответ на него можно было получить у хозяина, который услышав имя прибывшего, тут же отвёл его в заднюю комнату, расположенную за кухней. Там была скромная мебель, всего лишь несколько стульёв и один стол. Copia locus magnus cogitationes.

Он снял капюшон плаща и лик его был грозен. Забавный факт: за всю свою недолгую жизнь Фроденбенг, что барон Корго не пролил ни капли крови. А вот его товарищи Зельман, Гельмун, Добвил и Теарон, были те ещё рубаки! Именно эти персоны собрались в задней комнаты трактира, спрятавшись от лишних глаз и любопытных ушей. На каждом из них была неприметная накидка, скрывающая лицо. Никто не должен был знать о подобных встречах, ибо это могло означать конец коалиции "Пятёрки из Милрита". Они сели за стол, склонились и шёпотом обсуждали дела барона Витае.

— Этому пора положить конец. Я слышал он совсем с рассудком распрощался.

— Верно Фроденбенг, верно молвишь. Мои агенты докладывает, мол, требушет строит.

— Что в этом дурного Зельман? Демоны якшаются с ним, может он…

— Знаю, что ты хочешь сказать Теарон, однако послушай меня внимательно, вы все послушайте. Барон Витае сошёл с ума и теперь мы можем видеть это как нельзя лучше. Он строит не просто катапульту. О, это не передать словами. Право, я сам едва верю своему агенту, а он между прочим: лучший!

— Зельман, прошу, к делу. — торопил обладателя усов Гельмун.

— Хорошо, к делу. Требушет этот строится для единственной цели: свергнуть Господа.

Воцарило молчание, Зельман стал креститься, остальные опустили глаза. Каждый из них имел дипломатические связи с Витае и частенько сталкивался с его "безумием" проявляющимся в просьбах наносить визиты именно ночью, и не приносить собой ничего освящённого. Девиз сегодняшней встречи был — «Положим конец безумному барону!».

— Чушь. — резюмировал Добвил откинувшись на спинку стула — Этого не может быть. Да, мы все знаем кто такой барон Витае — сумасшедший, которого уже давно пора свергнуть. Но, Господи упаси, уничтожить небеса с помощью катапульты… Это…

— Это прекрасная возможность захватить власть обойдясь без кровопролития. — закончил за соратником Фроденбенг. — И вот, что мы сделаем…

***

В этот же день, чуть позже наступления сумерек, одинокий наездник остановил лошадь близ небольшой часовни. Шёл дождь, лужицы превращались в болотца, болотца находили выход в реку; ноги путника вязли в грязи. Он сумел добраться до здания, совершил несколько стуков и дождавшись голоса по ту сторону, ответил:

— Моё имя Фроденбенг, я барон из Корго с честью несущий ношу защитника земель королевы Белоизы, что хозяйка Милрита. Прибыл я, чтобы сделать донос. Святой лик, обращаюсь к вам, ибо больше не знаю куда пойти. Одно существо — барон Витае, управляющий Генбургом, пытается свергнуть Господа; он строит устройство с помощью которого уничтожит небеса. Прошу доложить об этом Всеотцу, пусть Верхний мир знает об этих нечестивых помыслах.

После исповеди барона наступило молчание. Мужчина уже думал, что его попросту игнорирует, однако с той стороны вновь раздался голос, а после окошко двери открылось и из него показалась рука. Ладонь незнакомца держала небольшую склянку с неизвестным содержимым; голос пояснил:

— Благодарим тебя Фроденбенг из Корго, что с честью служит королеве Белоизе — хозяйка Милрита. Мы хотим дать тебе святую воду, запомни, как её следует использовать: «Хочешь увидеть погибшего — пей перед сном, а далее засыпай с мыслями о нём; желаешь смыть грехи — выпей, а после делай дела угодные Господу; коль воля твоя спасти заблудшую душу — круг начерти на земле, а после жди ангела; он явится, обязательно». Ступай Фроденбенг из Корго, что с честью служит королеве Белоизе — хозяйке Милрита. Мы благодарим тебя. Ступай.

И он повернулся с великим благоговением держа в ладонях склянку со святой водой. Твёрдый, но тем ни менее добрый голос до сих пор не выходил у него из памяти. И даже после десятка километров, спустя пол ночи, он всё ещё слышал эти слова, сказанные божественными устами. Казалось Фроденбенг прикоснулся к чему-то тайному, невозможному, запрещённому к существованию в этом мире. Он сделал доброе дело, угодив Господу и что самое главное, сумел реализовать задумку «Пятёрки из Милрита». В ту же ночь, ровно с третьим колоколом, в Верхнем мире, собрались несколько херувимов…

***

За круглым столом в обширной комнате, поглощённой сумерками, восседали пять персон. Все они были облачены в синие хитоны, на головах покоились позолоченные венцы. Это были херувимы — стражи Адама и всего Верхнего мира. Они имеют меньшие права чем Сила, ибо к ней прибегают в самом крайнем случае. На данный момент информация обсуждаемая ангелами, была сродни сказки фразёра, пущенная быть может для получения благосклонности святых ликов. Однако мать Верония имела иное мнение и как это обычно бывает, в силу возраста, навязывала его остальным.

— Милые мои детки, разве вы не видите, разве не понимаете к чему всё идет? Сегодня мы позволяем баронам строить страшные машины, а завтра станем смотреть как армии падших беснуются на земле.

— Боюсь матерь Верония, это уже произошло, — с грустной улыбкой сказала Фесья — И теперь слишком поздно что-либо делать.

— Так что же нам, сидеть сложа руки? — заговорила ещё совсем молоденькая херувимочка, недавно пришедшая в их ряды.

— Никто не будет сидеть сложа руки. Мы узнаем о происходящим в Генбурге, а после решим, что делать далее. — Предложила Тиль, старая знакомая матери Веронии; её божественный лик был в стадии угасания.

— Решено. В таком случае, Мариета, мы вверяем тебе эту миссию: отправится в Генбург и узнать о происходящем там. Более ничего делать не нужно.

— Матерь Верония, боюсь для юной Мариеты…

— Что ты хочешь сказать Фесья? Неужели ты думаешь, что Адам не защитит её от порчи? Ты считаешь, что ладони сына Всеотца не способны стать оберегом для юной души?

— Нет, что вы, конечно нет…

— Она отправится вместе с несколькими херувимами — заключила Тиль, вскинув руки в примирительном жесте.

Мариета — это комочек теплоты, окружённый ореолом грустной радости. Она совсем недавно познала чувства, давно забытые ею, те самые, земные. В душу девушки проникло ложь, эгоизм; она даже видела демонов! И лишь благодаря воле Адама, её душа вновь приобрел плоть, снова стала телом. Начала очистили её память, чтобы безгрешное, юное тело вновь вступило на грешную землю Среднего мира. Да будет так. Lux dispergam in tenebris!

Надежда — это обоюдоострое оружие; оно способно даровать силы, но в то же время растягивает мучения. Извечный вопрос «Когда?» был задан множество раз, а спрашивающее существо устало рыдать, вопить и биться в припадке гнева. Иосиф пал.