Невеста света для стража тьмы - Александрова Евгения - Страница 40

— Эйнор.

— Тебе очень идут халаты, — продолжал он смеяться. — Твое появление вызовет теперь самое горячее обсуждение среди всех стражей. Пожалуй, даже затмит грядущий конец света и все эти дурацкие заговоры.

— Да я… да ты! Перестань!

— Ладно, — примирительно улыбнулся невыносимый страж тьмы. — Хочешь правды — вот тебе правда: этот обычай отменили уже лет двадцать назад. Нет сейчас никакого Великого Поклонения. И свободу воли никто у тебя не отнимет.

— Но Мэл сказала…

— Не знаю, что там наплела Мэл, а я не собираюсь тебя обманывать. По этому делу вообще у нас ты мастер. А я говорю как есть.

— С чего я должна тебе верить? Между прочим, ты, можно сказать, заставил меня вернуться сюда шантажом и вымогательством.

— Да, и как же я тебя шантажировал? — невинно вскинул страж брови. — Вообще-то был готов оставить тебя в лавке, если ты так пожелаешь. Другое дело, что на тебе оставался браслет, который ты сама зачем-то напялила, и пара темных людишек за окном — но с ними ты, пожалуй, тоже расправилась бы, с твоим-то характером и боевым настроем. У тебя в комнате целый арсенал запрещенного магического оружия и наверняка что-то я еще не видел под кроватью.

Я смотрела на Эйнора и не знала, то ли смеяться, то ли что. Он не врет про обряд, а Мэл, вероятно, просто перечисляла разные красивые для себя обычаи. Конечно, она бы, похоже, не отказалась связать свою жизнь с жизнью Эйнора навсегда.

— Сейчас ты еще убедишь меня, что проявляешь невероятное благородство и спасаешь меня от всех опасностей, позволяя заключить с тобой союз.

— Кто знает, может, и так, — улыбнулся Эйнор.

— Это рядом с тобой то взрывается храм, то приходят айгулы, то ставят ловушки и следят ночами за окнами. Я не чувствую себя хоть немного защищенной от всего… этого. И я говорила, что мне страшно. И все еще страшно. Не знаю, зачем я в это ввязалась…

Эйнор неожиданно обнял меня, притянул к себе, без всяких попыток поцеловать или переубедить своим обычным методом. Всем телом я почувствовала его тепло и силу. На пару вялых попыток отстраниться он даже не обратил внимание, и я бессильно уткнулась лицом ему в шею, чувствуя, как спокойно пульсирует венка на коже. Наши сердца бились вразнобой, мое торопливо и сердито, его — размеренно, но Эйнор продолжал держать меня в объятиях, дышать мерно и спокойно, и ритм биения вдруг стал единым. Глухой тук. Тук. Тук.

— Это что еще за магия? — пробурчала я, приплюснутая со всех сторон, с трудом удерживаясь, чтобы не открыто наслаждаться манящим ароматом его кожи.

— Обычно помогает успокоиться.

— Темная или светлая?

— А ты как чувствуешь?

— Я чувствую тепло.

— Вот и хорошо.

Я почувствовала, как листы записей капеллана мнутся и колятся под рукой, и наконец вспомнила еще одну причину отыскать Эйнора. Я выпуталась из объятий стража, словно из уютного одеяла, и по коже прошел озноб.

— Забыла сказать тебе, что нашла кое-что еще важное. Это касается канцлера и… — я не успела договорить, как Эйнор на миг прижал палец к моему рту.

“Не здесь”, — показал он одними губами.

Тогда я просто молча показала ему те места, где говорилось о фамилии Коула и потом о том, что канцлер — одна из редких должностей в Ордене, на которой сменилось три поколения одной семьи.

Эйнор молча повел меня подальше от зала собрания, судя по всему, намереваясь проводить до покоев.

— Когда я нашла это, то вспомнила, что уже слышала фамилию…

— Знаю, что они однофамильцы.

— А тебе не кажется странным, что тот, кто был здесь, кто слышал все, знал, что ты жив, носит ту же фамилию, что канцлер? Кто-нибудь это когда-то проверял? — тихо-тихо уточнила я. — Может, они дальняя родня и поэтому покрывают друг друга!

— Коул? Но почему ты думаешь, что это он?

— Потому что кто еще! Здесь был только он, Марк, которому мы теперь доверяем, Патриша, в злодеяниях которой сомневаюсь я. И капеллан — святая простота! Отправить предателе к тебе в ученики — гениальная затея, Эйнор! Будь я заговорщиком, я бы именно так и поступила.

— Да, из тебя бы вышел тот еще заговорщик.

Я не определилась, комплимент это или издевка, поэтому отвечать не стала.

Эйнор, тем временем, проводил меня до самых покоев.

— Сбегать во время подготовки обряда из комнаты — не лучшая идея. А то подумают еще, что ты не горишь желанием заключить со мной брачный союз.

— Да уж, — фыркнула я, но бросила взгляд на Эйнора и не стала спорить. — Просто поклянись, что никакого подвоха на свадебном обряде мне не ждать. Ничего в духе: “Ой, я забыл об этом сказать, но это же совершенно неважно”!

— Клянусь, — прямо и довольно весомо обронил страж.

— Ну… — я даже растерялась, что он не стал никак увиливать. — Ладно.

Эйнор вдруг подался ко мне, обнял ладонью под волосами, за затылок, посмотрел прямо в глаза, отчего у меня мурашки побежали по рукам. Глубокий взгляд проникал под иллюзию, словно он и правда видел меня настоящую.

По его выразительным губам пробежала тень улыбки. Но целовать и правда не стал, просто смотрел, а потом выпустил и сказал только:

— Увидимся завтра на рассвете.

Ночью почти не удалось сомкнуть глаз. Как Эйнор ни пытался следить за дыханием и восстановить спокойствие, что-то продолжало тревожить нервы. Пару раз он зажигал ярче свет в лампе и вставал, чтобы пройти по комнате. Роксана так уверенно говорила про Коула и его родственную связь с канцлером, которую тот зачем-то тщательно скрывает, что теперь и ему это с каждой минутой казалось все больше походим на правду.

А тот вечно бравый вид и отсутствие самообладания, бешеное рвение заняться делом и от этого легкая придурковатость — что если всё это талантливая игра? Все настолько привыкли к простодушию Коула, что никогда не заподозрили бы в нем врага.

Роксана права, что внедрить предателя в самое сердце ордена стражей под видом не в меру рьяного ученика Великого Второго стража — отличная затея. Если это правда так.

Эйнор без сил вытянулся на постели, заложил руки за голову и уставился в потолок. Что ж, значит, завтра на рассвете надо быть готовым ко всему.

…Рассвет наступил плавно. Сначала Эйнор отворачивался от светлеющего неба, не закрытого ставнями, затем слышал гомон птиц, сидящих на глубоких оконных проемах, затем всю комнату пронзили длинные солнечные лучи.

Эйнор медленно потянулся, чувствуя затекшие, еще сонные мышцы после недолгого сна. Но пора подниматься. Сегодня у него свадьба. От этой мысли в груди вспыхнуло что-то глупо-горячее. Свадьба с той, которая ненастоящая невеста. И свадьба не настоящая. И кто знает, чем закончится сегодняшний день.

Но перед глазами как назло вставал образ настоящей Роксаны — светловолосая, растрепанная, с большими тепло-карими глазами с поволокой и манящими губами ярко-красного цвета. Смешная, дерзкая, чувственная, сводящая его с ума невеста. Обнимая ее вчера он чувствовал что-то особенное. Невероятную тягу. Даже если всё закончится хорошо, ему не хватит сил, чтобы просто дать ей сбежать.

И не может объявить, что она — не Эйда Нордис. Если заявит, что невеста подставная, его первого и обвиняет во всех заговорах. И попробуй тогда докажи, что ты не причастен к подмене, не знаешь, где настоящая невеста света и не задумал никакого зла против императора и Орден Света. Именно этим все пытались его подставить, заменив Роксаной Эйду. Никто не должен был предположить, что он пойдет на обман вопреки здравому смыслу.

Как и Рокс, вчера он прошел все процедуры перед обрядом, совершил омовение, принял благословение от капеллана. Теперь осталось надеть парадный черный костюм стража и дождаться, когда в зал приведут Рокс. Было бы в его воле — забрал бы сам и проводил лично, но традиции запрещали слишком многое.

Если капеллан и закрыл бы глаза на кое-какие нарушения — за хорошее отношение к Эйнору — то Марк, а даже больше Основатель, который наверняка будет пристально следить за происходящим, ошибок не допустят.