Умри за меня (ЛП) - Роуз Карен - Страница 1

Перевод: Anastasia Kazakova

Редактор: Schadlichin Herrlich

Обложка: Schadlichin Herrlich

Филадельфия, суббота, 6-е января

Первое, что Уоррен Киз осознанно ощутил, был запах. Аммиак, дезинфицирующее средство… и ещё что-то. Но, что? «Открой глаза, Киз». Он услышал, как в голове эхом отразился его собственный голос, и попытался открыть глаза. Тяжело. Веки казались налитыми свинцом, но он не сдавался до тех пор, пока глаза не открылись. Вокруг темно. Нет. Немного света всё-таки есть. Уоррен моргнул раз, другой, потом разглядел мерцающее свечение.

Факел, прикрепленный к стене. Его сердце заколотилось. Стена оказалась голой скалой. «Я в пещере. Что, чёрт возьми, здесь происходит?» Он рывком попытался сесть, но не смог. Не позволила резкая боль в руках и спине.

Уоррен, хватая ртом воздух, упал плашмя на что-то плоское и твердое.

Он связан. О, Боже. По рукам и ногам. И раздет догола. Он в ловушке! Животный страх парализовал конечности. Уоррен перевернулся, и, извиваясь, как дикий зверь, попытался сбросить оковы, но понял, что толку от этого ноль. Задыхаясь, он втянул воздух и вновь ощутил запах дезинфекции. И ещё…

Когда Уоррен распознал вонь, которую заглушало дезинфицирующее средство, его дыхание участилось. Что-то мёртвое. Разлагающееся. Он закрыл глаза, подавляя панику. «Этого не может быть. Я просто сплю. Это ужасный ночной кошмар, и я сейчас проснусь».

Но он не спал. Это — реальность. Его привязали к доске, которая стояла под небольшим наклоном, руки задраны над головой и тоже связаны. Почему? Уоррен пытался думать, вспоминать. Что-то такое было…, в его голове возникла картинка, но он не смог её уловить. Он попытался вызвать воспоминание, но вместо этого начала болеть голова, от ужасной боли перед глазами замелькали чёрные мушки. Боже, похоже на сильное похмелье. Но ведь он же не пил?

Кофе. Уоррен вспомнил, как пил кофе, обхватив руками горячую кружку. Он замёрз. Он был на улице. «Я бежал». Почему он бежал? Уоррен пошевелил запястьями, ощутил жжение на натёртой коже, и кончиками пальцев нащупал узел.

— А, ты, наконец-то, проснулся.

Голос прозвучал за его спиной, и он попытался повернуть голову, чтобы хоть что-то видеть. А потом вспомнил, и давление в груди немного ослабло. Фильм. «Я — актер, и мы снимаем фильм. Исторический документальный фильм». Он бежал и что-то держал в руке. Что? Уоррен сосредоточился, и лицо его исказилось. Меч! На нём был надет средневековый костюм, шлем, щит… да еще кольчуга, Господи! Наконец-то, перед его глазами возникло полное сценическое оформление. Бесформенная шершавая одежда, похожая на тунику, раздражала кожу. С мечом в руке и ревя во всю глотку, он бежал через лес по внешнему периметру студии Мунка. Он казался себе полным идиотом, но делал то, что было написано в этом проклятом сценарии. Но это, он снова безуспешно дернул за узел, не входило в сценарий.

— Мунк, — просипел Уоррен, будто у него болело горло. — Что это значит?

Эд Мунк появился слева от него.

— Я уж думал, что ты совсем не проснешься.

Когда свет мерцающей свечи упал на лицо говорящего, Уоррен заморгал. Его сердце почти перестало биться. У Мунка другое лицо! Он же почти старик, плечи сгорблены! Белые волосы, подстриженные усы. Уоррен сглотнул. Но сейчас спина Мунка чудесным образом распрямилась. Усы исчезли. И волосы тоже. Его голова была побрита налысо. Мунк выглядел совсем не старым. Страх вновь пронзил внутренности Уоррена. Ему обещали пятьсот долларов наличными за документальную съёмку. Он подозревал, что это очень большие деньги за исторический документальный фильм, который, если повезёт, покажут по «PBS». Но согласился. В конце концов, странный возраст угрозы не представлял.

Но странный старик совсем не стар. Горькая желчь поднялась в горле Уоррена. «Что я сделал?» И непосредственно за этим вопросом следовал другой, гораздо более страшный. «Что он задумал сделать со мной?»

— Кто вы? — прохрипел Уоррен, когда Мунк поднёс к его губам бутылку с водой.

Уоррен хотел отвернуться, но Мунк схватил его за подбородок и с удивительной силой удержал. Его тёмные глаза сузились, и Уоррен застыл от страха.

— Это просто вода, — проворчал Мунк. — На сей раз. Пей, давай.

Уоррен выплюнул воду ему в лицо и поморщился, когда тот поднял кулак. Но затем рука опустилась, и Мунк пожал плечами.

— Когда-нибудь выпьешь. Мне нужно мокрое горло.

Уоррен облизнул губы.

— Зачем?

Но Мунк уже скрылся за его спиной, и Уоррен услышал, как что-то покатилось. Вскоре мимо него проехала видеокамера и замерла на расстоянии пары метров от того места, где он сидел. Объектив был направлен прямо ему в лицо.

— Зачем? — снова спросил Уоррен.

Мунк глянул в объектив и отошёл.

— Потому что ты должен кричать, — он приподнял бровь, но выражение его лица оставалось абсолютно бесстрастным. — Кричат все. И ты тоже будешь.

Уоррена охватил ужас, но он пытался его побороть. «Успокойся. Ты никогда не сбежишь от него, если не успокоишься. Мунк сошел с ума. Веди себя с ним вежливо, тогда, возможно, тебе удастся как-то освободиться». Он заставил себя улыбнуться.

— Слушай, Мунк, ты меня отпускаешь, и мы квиты. Можешь оставить себе сцену драки на мечах, которую мы уже сняли. Мне не нужны ваши деньги.

Мунк по-прежнему смотрел на него ничего не выражающим взглядом.

— Я бы всё равно тебе не заплатил.

Он снова исчез, но вскоре вернулся с ещё одной камерой. Уоррен невольно подумал о том, как Мунк сунул ему в руку стаканчик кофе и настоял, чтобы он его выпил.

Это просто вода. На сей раз. Внезапно поднявшийся гнев временно вытеснил в нём страх.

— Вы меня усыпили, — прошипел он, глубоко втягивая воздух. — Помогите! Помогите же кто-нибудь!

Он заорал, как можно громче, но хриплое карканье, которое вырвалось из его горла, казалось жалким и бессмысленным.

Мунк никак не отреагировал. Он молча устанавливал третью камеру так, чтобы она снимала сверху. Каждое его движение методичное и выверенное. Без спешки. Без страха.

И Уоррен понял, что никто его не услышит. Обжигающий гнев испарился, на его место пришёл ледяной ужас. Уоррена затрясло. Он должен отсюда выбраться. Должна же быть какая-то возможность. Что-то, что он мог бы сказать. Мог бы сделать. Мог бы предложить. Или он должен молиться. За свою жизнь.

— Пожалуйста, Мунк, я сделаю все, что вы хотите… — когда осознание ситуации проникло в разум, голос Уоррена задрожал.

Кричат все. Эд Мунк. Внутри всё сжалось, и Уоррена охватило отчаяние.

— Меня зовут вовсе не Мунк. Эдвард Мунк, художник.

Перед глазами Уоррена возникла жуткая фигура, страдальчески прижимающая руки к щекам. Крик.

— Произносится Мюнк, а не Мунк, но это, кажется, никого не волнует. Никто не понимает, насколько важны детали, — презрительно добавил его мучитель.

Тонкости. Однажды они об этом уже разговаривали. Тогда Уоррен протестовал против шершавого нижнего белья. Меч тоже настоящий. «Я должен был бы прикончить этого сукина сына».

— Подлинность, — пробормотал Уоррен, вспоминая то, что считали причудами капризного старика.

Мунк кивнул.

— Ага. Теперь ты понял.

— Что вы задумали? — спросил Уоррен.

Уголки рта Мунка полезли вверх.

— Слишком рано ты заметил.

Уоррен тяжело задышал.

— Прошу Вас. Пожалуйста, я сделаю все, что вы хотите. Но позвольте мне уйти.

Мунк ничего не ответил. Он задвинул тележку с экраном за первую камеру, сосредоточенно и спокойно проверил фокус каждой из них.

— Вы не можете этого сделать, — в отчаянии вырвалось у Уоррена. Он дёргал путы снова и снова, пока не начали гореть запястья, а руки, казалось, вот-вот выскочат из суставов. Но узлы оказались толстыми и неподатливыми. Он не смог бы освободиться.