Трактир «Ямайка» - дю Морье Дафна - Страница 22
- Предыдущая
- 22/65
- Следующая
Он терпеливо выслушал ее до конца, не перебивая и не задавая вопросов.
Но она все время чувствовала, как он внимательно наблюдает за ней. У него была привычка время от времени глотать слюну. Она про себя заметила это и каждый раз умолкала, когда он так делал. Она как бы слышала себя со стороны, и все ее муки, весь страх и сомнения, все, что она говорила, казалось лишь плодом ее воспаленного воображения. А когда она подошла к спору незнакомца и дяди в баре, ее слова прозвучали, как чистый вымысел, словно ей все это привиделось.
Хотя он и не показывал этого, Мэри чувствовала, что священник ей не верит. Она пыталась сгладить то смехотворное впечатление явного преувеличения и приукрашивания, которое должен был оставить ее рассказ. И все ее отчаянные усилия привели к тому, что дядя из злодея и негодяя превратился в обыкновенного сильно пьющего деревенского деспота, который колотит свою жену раз в неделю. Повозки теперь оказались безобидными телегами развозчиков товаров, которые ездили по ночам, чтобы ускорить доставку.
Посещение "Ямайки" сквайром в этот день могло бы подтвердить обоснованность ее подозрений, но пустая комната опровергала догадки.
Единственная часть ее рассказа, которая звучала правдоподобно, была о том, как она заблудилась на болоте.
Когда она умолкла, священник поднялся с кресла и принялся ходить по комнате. Тихонько насвистывая, он крутил висевшую на одной нитке пуговицу сутаны. Затем остановился на коврике возле камина и, повернувшись спиной к огню, посмотрел на девушку, но в его глазах она ничего прочесть не смогла.
– Конечно, я вам верю, – задумчиво произнес он. – Вы не похожи на лгунью, и сомневаюсь, чтобы вам известно было, что такое истерия. Однако в суде ваша история не была бы воспринята всерьез – во всяком случае, в том виде, как вы поведали ее мне. Все это слишком похоже на выдумку. И вот что еще: конечно, все это позор и нарушение закона, всем это известно, но контрабанда широко распространена по всему графству, и половина мировых судей пользуется доходами от нее. Вас это шокирует, не правда ли? Но, уверяю вас, дело обстоит именно так. Будь закон строже, и надзора было бы больше, и тогда от небольшой шайки вашего дяди давно и следа бы не осталось. Мне приходилось пару раз встречаться с мистером Бассетом. Полагаю, что он честный малый, но, между нами, глуповат. Он готов долго говорить и угрожать, но на большее не способен. Не думаю, чтобы он стал распространяться о своей сегодняшней вылазке. В сущности, он не имел права врываться в трактир и учинять обыск. Ведь если распространятся слухи, что он к тому же ничего не нашел, он станет посмешищем всей округи. Но одно я вам точно могу сказать: его визит наверняка напугал вашего дядю, и на время он утихомирится. Повозок в "Ямайке" долго теперь не будет. Думаю, в этом вы можете быть уверены.
Она-то надеялась, что, поверив ее рассказу, он придет в ужас. Он же не только не был потрясен, но воспринял все как самое заурядное дело. Наверно, он заметил на ее лице разочарование и продолжил:
– Если хотите, я могу повидаться с мистером Бассетом и изложить ему вашу историю. Но пока он не поймает вашего дядю с поличным, пока в "Ямайку" не прибудут повозки, шансов разоблачить его мало. Вот что вы должны отчетливо себе представлять. Боюсь, что все это звучит малоутешительно, но положение создалось сложное со всех точек зрения. Вы ведь не хотите, чтобы ваша тетя оказалась замешанной в этом деле? Но я не представляю себе, как этого можно будет избежать, если дело дойдет до ареста.
– Что же мне тогда делать? – беспомощно произнесла Мэри.
– На вашем месте я бы просто ждал, – ответил он. – Внимательно следите за вашим дядей и, когда появятся повозки, сразу сообщите мне, и мы вместе решим, как лучше поступить. Разумеется, в том случае, если вы мне доверяете.
– А как быть с незнакомцем, который исчез? – спросила Мэри. – Ведь его убили! Я уверена в этом. Что же, так это и оставить?
– Что же тут можно сделать? Разве что найдут его тело, а это весьма маловероятно, – сказал викарий. – Вполне возможно, что его вообще не убивали. Простите, но мне думается, что вы слишком дали волю своему воображению. Не забывайте, что вы видели всего лишь кусок веревки. Если бы вы собственными глазами видели этого человека мертвым или даже раненым, тогда другое дело.
– Но я слышала, как дядя угрожал ему, – настаивала Мэри. – Разве этого мало?
– Милое дитя, люди бросают друг другу угрозы чуть ли не каждый день, но их за это не вешают. Теперь послушайте-ка меня. Я ваш друг, и вы можете доверять мне. Если когда-нибудь вас что-то встревожит или обеспокоит, приходите ко мне и поведайте обо всем. Судя по сегодняшнему дню, длительные прогулки вас не страшат, а Олтернан всего в нескольких милях от вас, если идти по дороге. Если меня не окажется дома, Ханна всегда будет на месте и позаботится о вас. Ну как, договорились?
– Очень вам благодарна, – ответила Мэри.
– Что же, теперь надевайте чулки и башмаки, а я пойду на конюшню за двуколкой и отвезу вас в "Ямайку".
Мысль о возвращении была ей ненавистна, но приходилось мириться с ней.
Главное – не думать об этой уютной гостиной, освещенной мягким светом свечей, где так тепло и приятно от топившегося дровами камина, не сравнивать ее с холодной мрачной "Ямайкой" и ее собственной, крохотной, как чулан, комнатой над самым крыльцом и твердо помнить, что можно прийти сюда снова, если захочешь.
Ночь стояла ясная, звездная; тучи, затянувшие было небо на закате, рассеялись. Мэри устроилась на высоком сиденье коляски рядом с Фрэнсисом Дейви. На нем был черный плащ с бархатным воротником. Двуколку тянула не та лошадь, на которой он ездил по болотам, а крупный серый мерин, свежий и полный сил. Он резво взял с места. Поездка была странная и будоражащая.
Ветер дул Мэри в лицо, колол глаза. Вначале дорога от Олтернана вела вверх по склону холма. Но как только они выбрались на столбовую дорогу, ведущую к Бодмину, священник подстегнул коня, и тот, прижав уши, понесся во весь опор.
Копыта стучали по твердой белой дороге, взметая клубы пыли. Мэри бросило в сторону и прижало к священнику, но он не сделал попытки сдержать лошадь. Взглянув на него, Мэри с удивлением заметила, какая странная улыбка играет на его губах.
– Ну давай же, давай, – кричал он, – ты ведь можешь и побыстрей!
Голос его звучал низко и взволнованно, и казалось, что он говорит сам с собой. Мэри в замешательстве посмотрела на него: впечатление было странное и даже пугающее – он словно перенесся в другое место, забыв о ее существовании.
Она впервые видела его в профиль. У него были четкие заостренные черты лица, на котором выделялся тонкий с горбинкой нос. Она никогда не встречала такого лица. Может быть, он выглядел так чудно оттого, что был альбиносом.
Подавшись вперед, широко расставив руки, в развевающемся по ветру плаще, он походил на птицу. Но вот он повернул голову, улыбнулся ей и снова стал обычным человеком.
– Я люблю эти пустоши, – сказал он. – Конечно, ваше знакомство с ними началось неудачно, и вам трудно понять меня. Но если бы вы знали их так же хорошо, как я, видели их во всякую пору – и зимой, и летом, – вы бы тоже прониклись к ним любовью. Я не знаю других мест во всем графстве, которые так притягивали бы к себе. Мне кажется, они хранят в себе нечто от самого начала мироздания. Первыми были сотворены пустоши, затем леса, долины и море. Поднимитесь как-нибудь утром до восхода солнца на Раф-Тор и прислушайтесь, как поет ветер в скалах. Тогда поймете, что я имею в виду.
Мэри вспомнился их хелфордский пастор – маленький веселый человек с целым выводком детей, очень похожих на него. Его жена делала наливку из слив. На Рождество он всегда произносил одну и ту же проповедь, и прихожане, зная ее наизусть, могли подсказать ему с любого места. Она попробовала представить, о чем мог говорить Фрэнсис Дейви в своей церкви в Олтернане. О Раф-Торе, о том, как отражается свет в пруду у Дозмери?
- Предыдущая
- 22/65
- Следующая
