Мужская работа (СИ) - Казаков Дмитрий Львович - Страница 34

Очередь разорвала мне живот, на кишки словно плеснули кислотой, я ощутил запах собственного дерьма. Почему я не потерял сознания, не знаю, может быть виной те две таблетки расслабона, которые я заглотил, оставшись в палатке, прекрасного, вкусного расслабона.

— Ты что тут делаешь?! — голос Йухиро пророкотал рядом словно гром.

«Спаси меня! Спаси!» — хотел сказать я, но не мог, меня уносило в темноту.

— Раненого нашел, — ответил Равуда. — Вот, Егор.

— Давай вперед, — велел десятник. — Я о нем позабочусь.

И тут мрак проглотил меня.

Живот мой грызли тысячи голодных муравьев, я ощущал, как их жвала впиваются во внутренности, как лапки щекочут кишки. Мне хотелось стряхнуть их с себя, а еще лучше — вывернуться наизнанку, чтобы все из меня вывалилось, и я остался пустым, без боли и чесотки.

Правое бедро болело иначе, по нему словно лупили молотком, так что удары отдавались от копчика до пятки.

Все выглядело так, словно меня пытали… но кто, где, зачем?

Потом я сумел открыть глаза и обнаружил над собой потолок, не брезентовый, а обычный, серого металла. Поворот головы снабдил меня массой другой полезной информации — я на койке, та в просторном отсеке в компании других, на койках сидят и лежат люди, многие в бинтах.

«Гнев Гегемонии», лазарет…

Никаких муравьев на животе не было, под одеялом что-то бугрилось, но посмотреть, что именно, я не мог, сил не хватало даже на то, чтобы поднять руку. Зато ногу на распорке я мог видеть хорошо, и бедро мое покрывала черная мазь вроде гудрона.

Втянув воздух носом, я обнаружил резкий запах лекарств, и громко чихнул. Сотрясение отозвалось вспышкой боли в брюхе, но зато на меня обратили внимание, и вскоре рядом со мной объявился врач, тот самый шавван с татуировкой на шее.

— Лежи тихо, не суетись, — велел он, заметив мои судорожные подергивания. — Заживление идет нормально.

— Ск-колько? — ухитрился прокаркать я, и на это слово ушли все силы.

— Вчера утром тебя привезли, то есть полтора суток, — он скорее угадал мой вопрос. — А если все пойдет, как идет, без осложнений, то сегодня вечером встанешь, а дня через три мы тебя вернем в строй.

Это после раны в живот? С перебитым бедром?

Равуда, сученыш, не пожалел на меня пуль, и теперь я знал, что его ненависть очень сильна, что он не просто собирается издеваться надо мной, делать мне больно, он готов убить… Вспомнив кайтерита, я сжал кулаки, и на это маленькое движение ушли все остатки сил, меня замутило.

— По нужде ходи по себя, — приказал врач. — Трубки в нужные места вставлены. Поплохеет — кнопка вызова вот тут.

И он ушел, а я остался.

Лежать на спине под аккомпанемент неуемной грызни в животе, где регенерировали мои кишки, разглядывать ногу, обмазанную какой-то лечебной субстанцией, мочиться через катетер, что оказалось болезненно, но в общем терпимо, и ждать, ждать…

Соседи меня особенно не доставали, да большинству из них было вообще не до меня. Знакомых среди них не имелось, людей тоже, и сам я на контакт идти не спешил, думал свои невеселые мысли.

В этот раз мне повезло, меня спас оказавшийся рядом Йухиро… а в следующий? Нет, Равуда не откажется от своих планов, как-то связанных с тем, что у меня есть дочь… откуда он вообще узнал о существовании Сашки?

Разве что от командиров, от той же Лирганы, она в курсе.

В какой-то момент я задремал, и снился мне дом, мама у нас в гостях, Юля с обычной солнечной улыбкой, дочка на коленях, как всегда с тысячей вопросов, на которые надо ответить вот прямо сейчас… А потом стена на кухню рухнула, и в пролом ринулись мои соратники в бронезащите, шлемах, с автоматами — оскаленные рты, выпученные, невидящие глаза.

Я проснулся рывком, тяжело дыша, потный, дрожащий.

Обнаружил, что свет в лазарете притушен, а рядом с моей койкой на табуретке сидит сержант-техник Диррг.

— Привет, — сказал он, растерянно моргая. — Как узнал, что ты тут, так вот и сразу… Как ты?

— Привет, — отозвался я.

Живот саднил все так же, а вот нога почти не болела, и я даже мог напрячь ее и не поморщиться.

— Ничего, — ответил я. — Жрать и пить пока нельзя, кормят внутривенно. Дело швах.

— Кое-что можно, — он воровато оглянулся, и поднял на ладошке цветок, словно выточенный из горного хрусталя — прозрачный, с бегающими внутри голубыми сполохами. — Прямо со стола Гегемона, во рту тает, даже в пищевод ничего не попадет. Клянусь задницей того же Гегемона.

Я хмыкнул.

Жрать хотелось неимоверно, и это наверняка было хорошо, поскольку раньше я никакого голода не ощущал.

— Давай рискнем, — сказал я. — Кусок только.

Я взял хрустальный лепесток и положил на язык, ожидая нечто цветочное, сладкое. Мятная горечь обволокла мой рот, ее сменила смолистая густота, морская соль, сладость винограда «Изабелла», привкус плесени от выдержанного сыра… я попытался сглотнуть, и понял, что нечего.

Остатки цветка я схрумкал в пять минут, и сразу ощутил себя бодрее, в голове прояснилось.

— Вот так-то лучше, — сказал Диррг. — Приходи в себя, мне нужна твой помощь.

И тут я вспомнил о разговоре с Герратом, о той штучке, который он мне выдал… Удивительно, но ранение спасло меня от участи стукача, вряд ли теперь контрразведчик сможет меня обвинить в том, что я ничего не докладываю.

Но вряд ли он от меня отстанет, и хотя Лиргана выбыла из игры, пусть временно, трибун Службы надзора никуда не делся.

— Я не могу тебе помогать, — сказал я со злостью. — А тут что, тоже нет камер?

— Есть, но они сейчас не работают, — Диррг хмыкнул. — Я тоже кое-что могу.

— Это не поможет! Я у него на крючке!

— Тихо, — сержант-техник приложил палец к губам. — Геррата мы обезвредим. Поправляйся для начала, а когда он не будет стоять у нас на пути, мы все сделаем.

«Что «все»? — хотелось заорать мне. — Что мы должны искать и зачем?»

Но сил не было, а Диррг шепнул свое обычное «бывай» и тяжело ступая, вышел из лазарета. И почти тут же под моей койкой зашуршало, и на край ее вспрыгнул некто гибкий, мохнатый, блеснули золотые искры зрачков.

— Котик… — прошептал я, гладя его загривок.

Шестиногий приятель обнюхал мое лицо, проехался хвостом по щеке и двинулся обследовать меня всего. То, что на животе, ему не понравилось, судя по раздраженному фырканью, и он вернулся к подушке, где и улегся, свернувшись клубком, точно настоящий кот.

Мурлыкать он не умел, но время от времени тихо, умиротворяюще похрюкивал, а еще от него шло сильное, доброе тепло, так что я быстро уснул и спал на этот раз без сновидений.

Выпустили меня и правда через три дня, вернули все снаряжение и отправили в пустую казарму. За последние бои и ремонтные подвиги я набрал опыта достаточно, чтобы прокачать навыки — почти четыре тысячи, но для того, чтобы взять третий класс, требовалось больше пяти.

Но я не расстроился, удвоил свой навык знания оружия, выносливость оставил в покое, остальные немного поднял. Затем полазил по меню с предложениями снаряги, и заказал себе баллончик спрея от живности и еще нож, такой же как у Макса.

На прибор ночного видения или активный компонент к бронезащите все равно пока не хватало.

Я собрался осмотреть то, что у меня уже было, поправить и заменить поврежденное, но тут понял, что мне хреновато — заболела башка, накатила усталость. Врач предупредил, что такое может быть, и я торопливо кинул в рот таблетку расслабона, за ней еще одну.

В этот раз он подействовал странно — начались галлюцинации.

Я знал, что наши в лагере, что раненые, включая Лиргану, все вернулись в строй, и поэтому очень удивился, обнаружив рядом Юнессу, да еще совершенно голую. Попытался спросить, что она тут делает, но рот меня не послушался, а вот она прижалась ко мне и начала тереться грудью.

Звук открывшейся двери заставил меня вздрогнуть… еще один?

— Боец! — в казарму заглянул командир второй центурии, жилистый вилидаро. — Хочешь с домом связаться? У нас время есть свободное…