Магия нуля (СИ) - Абрамыч Степан - Страница 30

— Так что, ты просто решил вернуться в строй? Не уж то ты, действительно, ждал меня для этого?

— Знаешь, я осознаю, что я для тебя опасен. Сейчас я мало, что понял, но не прошло еще и месяца. Кто может предсказать, как много я о тебе узнаю через неделю или две. Но тебе нужна моя помощь, это твой приказ. Теперь это просьба.

— Ты до сих пор мой подчиненный.

— Кто? Я обычный парень из деревни, у меня темные волосы, а не пепельные кудри, как у твоего тупоголового ученика.

— Не превращай это в цирк.

— Так ведь приходится. Ты хочешь моей помощи, а я твоей — при этом я не могу тебе повредить, а ты не способен меня убить. Соответственно, никакая сторона не может надавить на другую, чтобы доминировать. Остается лишь компромисс.

— И что же ты предлагаешь?

— Я устраню ту проблему, ради которой мы тогда сели в автобус, а ты уволишь меня и забудешь о моем существовании. Каждый что-то даст и что-то возьмет.

— А что если я найду способ надавить?

— Ты его не найдешь. Моих слабостей попросту не существует. Да и тогда, мне будет легче банально тебя игнорировать.

— То есть, мы объединяемся против общего врага, а после расходимся в разные стороны?

— Ты имеешь что-то против?

— Нет, что ты.

Байрон протянул ладонь Брому, после чего их руки слились в рукопожатии Кровавый блик заката, уходящего под горизонт, как фотоаппарат, запечетлел этот знаменательный момент.

«Идиот»

«Идиот»

Одинаково оценив решение друг друга, Бром с Байроном уставились на голубой небосвод. Где-то вдалеке упала звезда, ознаменовав что-то мистическое.

— Кстати, продавец из книжного магазина передавал тебе пламенный привет, Байрон.

— Как он там?

— Поставки научной фантастики сократили, а вот фэнтези навезли целую кучу, что ему сильно не понравилось.

— Да, этот грубиян постоянно от чего-то ноет.

— Я думал, что ты в первый раз его увидел в день нашего приезда.

— Нет, он когда-то работал в штабе Бальзака, мы еще тогда с ним поругались.

— С каждым днем я узнаю о все большем количестве магов, это точно редкий дар?

— Да, нет, что ты, не подумай. Он просто привозил продовольствие и вещи на грузовичке.

— Упс.

— Постоянно выбирался из кабины и кряхтел: «Твою ж направо и налево! Опять заглохла, кабанья селезенка! Иди сюда, балда хромая, подержишь!»

— А ты что?

— А я ему: «Мисье, конкурс по самым тупым фразочкам в 5 километрах на запад»

— Ахаха, и что он ответил?

— Лучше тебе этого не слышать, это мультивселенский уровень оскорбления.

— Ладно.

Луна расползлась по водной глади, окрасив берега в молочный цвет.

— Тогда встретимся здесь же завтра утром, Бром.

— Хорошо, до завтра, союзник.

В то время, как Бруклинский Дьявол приглушенно смеялся в полуночной темноте, Байрон как всегда испарился.

Хьюго внутренне возликовал своим переговорам. Пока что все шло по его плану.

«Даже Байрон не оправдал своего величия»

. .

Да, молодой господин, вам что-то не понятно в моем повествовании? Уверенность Брома? Я хотел бы описать его план позже, ведь…. Слушаюсь.

. .

Стратегия Бруклинского Дьявола не была гениальной или же очень муторной, весь его план заключался лишь в одной вещичке.

Буквально за несколько дней до его встречи с бывшим наставником, Бром наладил контакт с Виктором Астафьевым, гостившего у него дома. Способность мальчика заключалась в копировании любого предмета, по размеру не превышающему объем самого Вити. Конечно же, после одного только озвучивания этой силы, Бром протестировал его возможности на своем кольце. Как оказалось, все особенности и свойства копируемого предмета беспрепятственно передавались своему двойнику. Но сам Витя предупредил, что создавая копию копии, а после копию копии копии, некоторые внутренние качества могли исчезнуть. Не долго думая, Бруклинский Дьявол создал с помощью пацана 56 рабочих и одно бесполезное кольцо, причем каждое из них абсолютно ничем не отличалось внешне от своего собрата.

План заключался в том, чтобы доверить Байрону бездейственное кольцо, которое после выполнения их договора привело бы его к глупой и скоропостижной смерти.

Марина отправилась в Виззир в сопровождении Данте, хоть и с досадой, но поклявшимся сохранить дорогую для друга девушку в сохранности.

Друг перестал быть другом, наставник перестал быть наставником и даже жена уже не была женой, потому что и Бром был уже не Бром.

Нравоучительные эпизоды в Сане, пытки, смерть Марины — все эти чудодейственные вещи оставили неизгладимое впечатление на его черством сердце, перевоплотив бездумного и мертвого Бруклинского Дьявола, опиравшегося на ледяную стену в Бруклине, в крайне осторожного, хитрого и сурового Хьюго, собиравшегося провести самую рискованную авантюру в его жизни.

Один из Селекторов глупо погиб, второй стал целью своих же товарищей, а остальные готовились к великой распре. Где-то далеко задумывал план по нападению заросший и обезумевший Карл. В горах располагался таинственный Стивенсон с неопределимой мощью. Некий Неизвестный дергал за загадочные нити, двигающие мир.

Вселенная готовилась к катастрофе.

Юноша в шерстяной безрукавке уже который раз за продолжительный день перебирал в воздухе руками, складывая из бесконечных снежных полей громадные стены, растолстевших на десятки метров. Белое небо уныло нависло над двумя магами, сердобольно передвигающимися меж однообразных сугробов.

— Теперь я понимаю ваше раздражение, учитель.

Старик в женском обличии петлял вдоль стены, сдавливая получившуюся конструкцию деревянным бруском, лежавшим в его замерзшей руке. Девушка была одета все в ту же замшелую шубу из уже стершейся оленей шкуры.

— Этим людям было достаточно лишь одобрить наше участие, но их окостенелые принципы вынудили нас увеличить площадь оберегаемой территории чуть ли не втрое. Почему этим дикарям так чуждо новаторство, никогда этого не пойму.

Федор — Софья очередной раз шлепнула деревяшкой по шуршащему снегу, скрепив ледяные снежинки в одну лепешку. Ветер суматошно вдалбливался в белую конструкцию, разбиваясь на невидимые вихри, возмутившиеся действиями Джека Лондона и Федора Достоевского.

— Может, вы что-нибудь мне расскажете, учитель, работа не обещает быстро закончиться.

— Что тебе рассказать?

Девушка вопросительна уставилась на юношу, скрестив руки за спину. У молодого мага, воздвигающего снежные укрепления, уже дергались беспрерывно крутящиеся руки, а ноги еле держали прошедшего несколько десятков километров мага. Софья ощущала примерно тоже самое, но виду не подавала.

— Вы же видели упырей, какой самый удивительный вам попадался и какой самый страшный?

— Хо-хо.… Хороший вопрос, навевает воспоминания….

Не прекращая постукивания по воздвигающемуся снегу, девушка начала свой рассказ, отбросивший всю их окружающую пустоту за область восприятия.

— Что ж, начну-ка я, пожалуй, с самого удивительного. Лично я его назвал: Серафим. В одно заснеженное, что не удивительно, утро я вышел к Ложу Бугров, что на севере. Свет еще не объявился на молочные поля, и лишь тьма орошала снежные бугорки. В то время я следил за тем местом, подозревая его в зарождении упырей. Как я и говорил, ничего не было видно дальше своего носа, но тут буквально из неоткуда появился Серафим. Тело упыря выглядело в точь-точь, как женское тело, оно было идеально стройное, идеально гладкое, бесспорно грациозное — будто в нем воплотилось само понятие красоты. На аккуратной девичьей шее сидело невероятно миловидное лицо, у него был прямой нос, идеальные губы, улыбающиеся всему вокруг, и великолепные сапфировые глаза, блистающие своими суженными, как у змеи, зрачками с ослепительным блеском, распростершимся по всему голубому пространству этих восхитительных глаз. Тонкие брови так естественно и умиротворенно легли на этот божественный идеал, что взгляд этого упыря мог свести с ума, затмить понятие красоты в моем разуме. К гладкой спинке крепились два огромных крыла, превышающие по высоте тело чуть ли не вдвое. Они выстроились грациозной вертикальной линией, белоснежные орлиные перья переливались радужными цветами, а с кончиков крыльев сыпались разноцветные искры, будто замедленно падающие на обветшалый снег, украшая собой кромешную тьму. Перья крепились и к макушке, сложившись в длинную волну, развевающуюся по ветру. Вместо ног Серафим плавно и элегантно перебирал длинными синими отростками, похожими на щупальца. Не касающиеся земли ленточки двигали огромное создание по воздуху, разбрасывая его внеземную красоту по безжизненной округе.