Империя храмов (СИ) - Кас Маркус - Страница 48

Монах уставился на Семёна, ожидая его комментариев, но парень успел задремать и дернулся, отреагировав на наступившую тишину и открывая глаза:

— А? Да, конечно.

Со стороны забора началось какое-то оживление и наставник обернулся, поморщившись.

— Сначала у вас смотрины будут, как у девиц, — сообщил он и махнул нам подниматься.

То ли он сделал это не слишком настойчиво, то ли нам всё равно было, но никто не поднялся, только все дружно головы повернули в ту сторону.

Перескакивая на цыпочках лужи и разбросанный мусор, к нам приближался мужчина. Он балансировал в этом царстве грязи, держа высоко над головой ярко-красный зонт. Во второй руке был сжат белоснежный платок, который он то и дело прикладывал к носу, страдающие закатывая глаза.

Движения, жесты, костюм с иголочки, небрежно накинутый на одно плечо плащ и всё ещё до блеска начищенные ботинки выдавали в нём особого представителя аристократии. Брезгливо-манерного, но исключительно вежливого.

— Господа, — мучительно выдохнул он, с трудом добравшись до нашей компании. — Это вам я буду благодарен за доблестную очистку моего имущества от злобных исчадий тьмы?

От постановки вопроса Герман невоспитанно хрюкнул и тут же закивал, прикрывая рот. Меня это «буду» тоже смутило, но похоже в лексиконе хлыща слова «должен» в принципе не существовало.

Мужчина с искренним ужасом посмотрел на пятнышко на своем рукаве, нервно протер платком, тут же выбросил его на землю и извлек из кармана такой же. Надушенный платок занял своё место у носа, а хозяин этой клоаки представился:

— Граф Дмитрий Алексеевич Демидов.

Герб мы его заметили, но пришлось всё же подниматься. Пусть антураж не очень соответствовал, но этикет требуется соблюдать даже рядом с горящими демонами.

— Ваше сиятельство, — по очереди кивнули мы.

Граф мельком задержался на наших нашивках, но так как мы не все были признанные, решил не выделять титулы и снова повторился:

— Господа. Тогда выражаю вам благодарность и мои заверения, что ваша отвага не останется незамеченной, — важно пообещал Демидов. — Мы с радостью воспользуемся вашими услугами в будущем, — он задумался на секунду и замахал на нас платком. — Только, безусловно, отмойтесь сначала.

Кто это «мы» и какие им услуги могут потребоваться, я уточнять не стал. Глеб всё так же болезненно морщился от каждого жеста и слова графа, остальные довольно равнодушно внимали. Даже Карл не стушевался и слегка нахмурился, взирая на франта сверху вниз.

Его сиятельство впихнул каждому в нагрудный карман по визитке, после чего тщательно вытер руки, опять сменил платок и удалился. Я наблюдал, как он виртуозно скачет обратно, и поинтересовался у наставника:

— И что это за повелитель помойки такой?

— Зря смеешься, Илья, — монах тоже с любопытством глядел вслед графу. — Демидову принадлежат почти все прибрежные территории. То, что ты называешь помойкой, в скором времени превратится в новые торговые кварталы. Его сиятельство намерен стать конкурентом ганзейцам, благо средства у него на это есть. Несмотря на это, — он спародировал жеманное размахивание платком, — хватка у него железная, да и дела вести умеет.

Ладно, пусть мне не совсем была понятна суть подработки мордой у таких вот людей, но как вариант почему бы и нет. О такой возможности засветиться и отметиться мечтали почти все непризнанные. Да что уж, и некоторые признанные с законниками, кто был не из самого богатого и известного рода.

Платили хорошо, но самое главное тут было именно в том, чтобы примелькаться среди знати и заработать себе репутацию. Церковь не то что не запрещала такие халтуры, а наоборот поощряла, сама выписывая отличившихся служителей аристократам.

Те же охотнее поставляли отпрысков, а отпрыски могли сами увидеть, какой их ждет карьерный рост. В общем, одно от другого зависело, делало вид что не зависит, но система работала.

— Высший свет мы видели, — встрял Герман, — Давайте уже посмотрим полусвет.

— Да откуда в вас, ваша светлость, такое берется? — усмехнулся наставник, осуждающе качая головой.

Оказалось, что наш граф Ермолай нахватался манер и образа жизни, прохлаждаясь целый год в салонах Парижа. Оттуда появилось и имя Герман, взамен труднопроизносимого иностранцами настоящего.

В чём он и признался, причем только сейчас, чем вызвал больше доверия к своей персоне. Слишком уж много разнообразных хвастунов тут было. Но парень просто пожал плечами и вновь поинтересовался развлекательной программой.

— Ладно, — неожиданно согласился монах. — Первый боевой выезд можно и отметить. Будет вам полусвет, молодежь. Но сначала в обитель, сдавать снаряжение и приводить себя в порядок. Выправлю вам выезд в город.

***

Полусвет в столице отдыхал под боком у высшего и неподалеку от обители, Ганзы, старинного делового квартала и более простых жилых. Можно сказать на удобном расстоянии ото всех слоев общества, сплавом которых и являлся.

Целая улица ресторанов и салонов каждый вечер принимала самых разнообразных гостей. Едва услышав Рубинштейна, я уже понимал, что нас ждет. Композитор и тут отметился, дав имя одному из самых известных мест Питера.

Здесь мирно соседствовали их светлости и сиятельства с авантюристами и купцами. Ну, в основном мирно. По словам Глеба, который вводил нас кратко в курс дела, пока вёз после ужина на место. Он посоветовал в темные переулки не соваться, так как там не посмотрят князь ты или служитель, могут и по башке дать.

Местной тусовке такие переулки приносили ещё больше острых ощущений, поэтому с такой обратной стороной особо не боролись. В общем, тут правил гедонизм и высмеивание вместе в восхищением высшим обществом.

Аристократы отправлялись сюда расслабиться, при этом придерживаясь своеобразного этикета. Представители купечества сорили деньгами, финансово поддерживая этот карнавал. Обычные люди или небогатые дворяне приходили приобщиться к чему-то недостижимому. Ну а иностранцы пользовались всеми, шпионя и заводя нужные связи.

— Время у вас до полуночи, — напутствовал монах, сверив часы, когда мы добрались до самого сердца полусвета, салона Павловой.

Большой четырехэтажный дом с парковкой во внутреннем дворе, что было очень кстати с учетом отсутствия свободных мест на улице. Вечер уже наступил, загорелись фонари и по количеству припаркованных автомобилей и их уровню было понятно — высший и не очень свет гулять изволят.

Мне было гораздо интереснее пройтись по улицам, изучая местных и их жизнь. Вечерний город способен показать многое. Но навлекать на себя неприятности, которые мне монах наверняка устроил бы, пока не хотелось.

Вроде комендантский час в обители скоро должны были отменить, тогда и начну свои личные исследования. А пока, здравствуй, вертеп.

Убранство внутри осталось вполне классическое — паркет, арки, лепнина, ниши со статуями и шикарные люстры. Пусть они и не сияли, а еле светили, создавая интимную обстановку. Переходы между залами закрывали тяжелые бархатные шторы, везде стояли диваны, кушетки, кресла и столики.

Запах сигар, женского парфюма и алкоголя обволок, едва мы переступили порог. И тут же к нам подскочила распорядительница.

Хостес была одета вполне прилично, не считая практически полностью обнаженных ног. Наглухо застегнутый пиджак с воротником-стойкой напоминал генеральский мундир. А вот снизу были шорты, ну по-крайней мере больше похоже на шорты, чем на трусы. Она умело балансировала на высоченных шпильках и улыбалась так, что Герман сразу поплыл.

— Господа у нас впервые? — проворковала девица, быстрым оценивающим взглядом окинув нас всех.

— Они — да, — тут же сдал нас Глеб, усмехаясь.

И моментально испарился. Только я отвлекся, мысленно прикидывая длину девичьих ног, как наставник улизнул. Девушка уже увлекала нас вглубь мерно гудящего салона, показывая владения.

Я бродил за компанией, внимательно всё рассматривая и стараясь при этом не сильно пялиться на гостей. Неприлично в таких местах смотреть в открытую. А явно было на кого, судя по периодическим приветственным кивкам Строганова.