Шестая колонна - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 39

• Предыдущая
• 39/43
• Следующая

Что-то сдавило грудь Принца с такой силой, что он мог вздохнуть и только хрипел, выпучив глаза.

— Если ты не послушаешь Бога Мотаа, тебя ждет падение с высоты своего трона.

Тело Принца как будто лишилось веса и поднялось в воздух до самого потолка, а потом так же внезапно обрушилось на постель.

— Так говорит Бог Мотаа!

— И да слышит его слова всякий, кто способен слышать! — подхватил Уилки, воображение которого уже грозило иссякнуть.

Ардмор понял, что пора кончать. Его взгляд упал на шахматный столик Принца, которого он до сих пор не заметил. Столик стоял у самого изголовья кровати — очевидно, для того, чтобы Принц мог развлекаться игрой, когда ему не спится. Судя по всему, Принц придавал шахматам немалое значение, и Ардмору пришла в голову еще одна мысль.

— Бог Мотаа сказал все. А теперь послушай, что скажет тебе старый человек. Люди — не шахматные фигурки!

Словно какая-то невидимая рука смела резные фигуры с доски. Глаза у Принца вспыхнули гневом — его дух не могли укротить никакие угрозы.

— А теперь Властитель Шаам велит тебе спать.

Зеленый луч на мгновение стал ослепительно ярким, и тело Принца обмякло.

— Ф-фу! — выдохнул Ардмор. — Я рад, что это кончилось. Спасибо за помощь, Уилки, — актер из меня никудышный.

Он задрал край мантии и вытащил из кармана брюк пачку сигарет.

— Закурите-ка, — предложил он. — Теперь нас ждет грязная работа.

— Спасибо, — сказал Уилки, беря сигарету. — Послушайте, командир, мы действительно должны перебить всех, кто тут есть? Не по душе мне это.

— Не поддавайтесь малодушию, — строго возразил Ардмор. — Идет война, это вам не шутка. Гуманных войн не бывает. Мы во вражеской крепости, которую нужно обезвредить, иначе ничего не выйдет. С воздуха это сделать нельзя, ведь по нашему плану Принц должен остаться в живых.

— А что если просто оставить их лежать без сознания?

— Слишком много вы рассуждаете. Для дезорганизации противника нужно, чтобы Принц был жив и продолжал командовать, но лишился всех своих помощников. Это создаст еще большую путаницу, чем если мы просто убьем его, и командование перейдет к следующему по рангу. Вы это прекрасно знаете. За работу!

Включив на полную мощность смертоносное излучение своих посохов, они направили его по очереди на все стены, потолок и пол комнаты. Камень, металл, кирпич, дерево — ничто не могло защитить азиатов от гибельных лучей, распространявшихся на десятки метров. Уилки, стиснув зубы, старательно делал свое дело.

Пять минут спустя они уже рассекали стратосферу, направляясь домой, в Цитадель.

В ту же ночь из Цитадели вылетели еще одиннадцать воздушных машин. В Цинциннати, Чикаго, Далласе, в других крупных городах, от побережья до побережья, они выныривали из тьмы, подавляли сопротивление там, где его встречали, и высаживали по горсточке молчаливых и решительных людей. Эти люди врывались в дома, минуя лежавших без сознания часовых, и вытаскивали из постелей высших чиновников Империи — губернаторов провинций, командующих войсками, всех, кто олицетворял власть завоевателей. Бесчувственное тело каждого из них доставляли на крышу местного драма Мотаа, где его принимал и уносил внутрь бородатый священник в мантии. А машина уже неслась в следующий город, где все повторялось сначала. Это продолжалось до самого утра.

Как только Ардмор вернулся в Цитадель, в него вцепился Кэлхун.

— Майор Ардмор, — заявил он, откашлявшись, — я ждал вас, чтобы поговорить об очень важном деле.

«Умеет же он выбрать время для разговоров», — подумал Ардмор.

— Да?

— Я полагаю, вы рассчитываете, что приближаются решающие события?

— Да, дело идет к концу.

— Насколько я могу понять, все должно решиться в самое ближайшее время. Я, правда, почти ничего не смог узнать от вашего Томаса: он отказывается держать меня в курсе дела. Мне не совсем ясно, на каком основании он считает себя уполномоченным говорить от вашего имени, когда вы отсутствуете. Но речь сейчас не об этом, — продолжал Кэлхун, с великодушным видом взмахнув рукой. — Я хотел сказать вот что. Позаботились ли вы о том, как организовать управление страной после того, как мы выгоним азиатских завоевателей?

«Куда он клонит?» — подумал Ардмор.

— Да нет, зачем? Конечно, должен быть какой-то переходный период, когда страной будут управлять военные, пока мы не разыщем всех членов правительства, кто остался в живых, и не организуем всеобщие выборы. Думаю, это будет несложно: ведь мы будем действовать через местных священников. Кэлхун высоко поднял брови.

— И вы, мой милый, в самом деле хотите сказать, что всерьез намерены вернуться к этим давно устаревшим формам — выборам и всему прочему?

Ардмор ответил ему непонимающим взглядом.

— А что вы предлагаете?

— Но это же очевидно. Нам представляется уникальная возможность разом покончить со всеми прежними глупостями и ввести подлинно научный образ правления — власть человека, который будет избран за его ум и научную подготовку, а не за умение заигрывать с безграмотной толпой.

— Вы говорите о диктатуре? А где же мне найти такого человека? — спросил Ардмор с напускной мягкостью, не предвещавшей ничего хорошего.

Кэлхун не ответил, но весь его самодовольный вид говорил о том, что, по его мнению, долго искать нужного человека не придется.

Ардмор притворился, что не заметил проявленной Кэлхуном готовности служить нации.

— Но дело не в этом, — заявил он, больше не скрывая возмущения. Полковник Кэлхун, мне очень жаль, что приходится напоминать вам о вашем долге, но имейте в виду — мы с вами люди военные. А военные не должны совать нос в политику. Свой офицерский чин мы получили на основании Конституции, и наш единственный долг — служить этой Конституции. Если народ Соединенных Штатов пожелает изменить форму правления, он нам об этом сообщит! А пока — у меня есть свои обязанности, у вас свои, вот и выполняйте их.

Кэлхун, казалось, собирался разразиться речью, но Ардмор оборвал его:

— Это все. Выполняйте приказ, сэр!

Кэлхун круто повернулся и пошел прочь.

Ардмор вызвал своего начальника разведки.

— Томас, — сказал он, — я поручаю вам самым тщательным образом, но осторожно следить за всеми действиями полковника Кэлхуна.

— Будет сделано, сэр.

— Все воздушные машины вернулись, сэр.

— Хорошо. Сколько всего доставлено?

— Минутку, сэр. На каждую машину пришлось примерно по шесть вылетов, значит, если считать и этот последний м-м-м… девять и два — одиннадцать всего семьдесят один пленный за шестьдесят восемь вылетов.

— Потери есть?

— Только у азиатов, всего?

— Черт возьми, это меня не интересует! У нас!

— У нас потерь нет, майор. Один из наших сломал руку — свалился с лестницы в темноте.

— Ну, это не так страшно. Скоро начнут поступать сообщения с мест о демонстрациях — во всяком случае, с восточного побережья. Сразу дайте мне знать.

— Будет сделано.

— И пришлите ко мне, пожалуйста, ординарца, я скажу ему, чтобы принес таблеток кофеина. Сами тоже примите — день будет нелегкий.

— Хорошая мысль, майор.

И адъютант вышел.

В шестидесяти восьми городах по всей стране полным ходом шла подготовка к демонстрациям, которые составляли второй этап плана дезорганизации по варианту 4.

Священник храма в Оклахома-Сити поручил важную часть работы двум своим местным помощникам — водителю такси Патрику Минковски и оптовому торговцу Джеку В. Смиту. Они были заняты тем, что прилаживали железные кандалы на ноги Голоса Кулака — наместника Паназиатской Империи в Оклахома-Сити.

Обнаженное безжизненное тело паназиата было распростерто на длинном рабочем столе в мастерской, расположенной под храмом.

— Готово, — объявил Минковски. — Без нагрева лучше не заклепать. Но ему и так будет нелегко от этой штуки избавиться. Где там трафарет?

• Предыдущая
• 39/43
• Следующая