Мироходец - Абби Линн - Страница 10
- Предыдущая
- 10/61
- Следующая
Ксанча полюбовалась последним солнечным отблеском и подумала о том, что уже два дня ничего не ела и за все время пути ни разу не сомкнула глаз. Достав из заплечного мешка немного хлеба, она поужинала и, напившись из прозрачного горного ручейка, завернулась в свой плащ. Но сон оказался недолгим и тревожным. Стоило ей задремать, как появлялся зубастый оскал Джикса, и она в страхе просыпалась. Поняв, что отдохнуть ей не удастся, Ксанча позевала, глядя на побледневшие утренние звезды, и, оказавшись в новом летающем шаре, направилась к светлеющему горизонту.
Конечно, она вовсе не рассчитывала встретить своего Мишру в первой же деревне, хотя по опыту, приобретенному в других мирах, знала, что в любом селении обязательно найдется молодой человек, амбиции которого властвуют над разумом. Но ей все же казалось, что сначала придется попутешествовать.
В последний раз Ксанча побывала в Эфуан Пинкаре примерно двадцать лет назад, и с тех пор здесь многое изменилось: повсюду царили голод и разорение.
Первая деревня, встретившаяся на ее пути, еще дымилась, во второй на пепелищах уже прорастала трава, а немногие нетронутые поселения были обнесены земляными валами, ощетинившимися заостренными кольями.
Приземлившись в роще неподалеку от такой укрепленной деревни и стряхнув с себя белую пыль, Ксанча осторожно приблизилась к запертым воротам, жалея, что переоделась не крестьянином, а молодым аристократом.
Ворота распахнулись прежде, чем Ксанча придумала, как объяснить свое появление. Вся деревня высыпала навстречу, приняв ее за молодого дворянина из столицы, попавшего в беду и потерявшего спутников и лошадь. Ксанча не стала их переубеждать, предоставляя им верить в то, во что они хотели верить. Она нуждалась в помощи, но, как вскоре выяснилось, жители этой деревни сами рассчитывали на ее покровительство.
– Ты поедешь в Пинкар и расскажешь Табарну, что происходит? – спросил глава общины, приглашая ее пообедать в своем доме. – Мы все слишком стары для такого путешествия.
– Табарн ничего не знает, – сказал другой селянин, и все согласно закивали.
– Если бы он знал, то пришел бы к нам и помог. Он не может допустить, чтобы мы страдали, – твердили все в один голос.
Человек по имени Табарн управлял Эфуан Пинкаром уже двадцать лет. Дворянин по происхождению, он принял сан священника и был настоящим правителем. Стараясь задавать вопросы так, чтобы не выдать себя, Ксанча узнала, что вот уже несколько лет в этом королевстве идет война между двумя группировками. Одна из них называет себя краснополосыми, из-за нашитых по краю одежды лоскутов красной ткани, а другая – шраттами.
Селяне предложили Ксанче лошадь и долго извинялись, что не в состоянии обеспечить ее эскортом, подобающим юному дворянину, так как все молодые люди ушли воевать.
По дороге Ксанча думала о том, почему шратты позволили втянуть себя в войну. Двадцать лет назад они представляли собой безобидную секту отшельников и проповедовали, что те, кто не соблюдает 256 правил Священного Писания Авохира, будут прокляты. Никто не воспринимал их всерьез. Кто такие Красноколосые, Ксанча поняла, когда побывала еще в нескольких деревнях. Там она узнала, что изначально они были королевскими наемниками и охраняли дворцы и храмы, но почти пятнадцать лет назад неизвестно по какой причине поссорились со шраттами.
Как ни странно, Ксанча не слышала рассказов об их сражениях между собой, а слышала лишь о том, что и те и другие скитаются по деревням, грабят и убивают тех, кто сочувствует их врагам, и сжигают целые селения.
– Шратты, – сказал в одной из таких деревень пожилой крестьянин, – говорили, что накажут нас, если мы не будем строго соблюдать правила Священного Авохира. Потом пришли краснополосые и разгромили то, что уцелело после шраттов.
– Каждую весну все повторяется заново, – продолжала его жена. – Скоро от нас ничего не останется.
– Дважды мы посылали людей к Табарну, но они не вернулись. Нам больше некого отправить в столицу.
А потом Ксанча вновь слышала просьбы донести их отчаяние до Табарна и вновь соглашалась, запасалась едой и скакала дальше, зная, что не сможет им помочь, потому что направлялась не в Пинкар.
Но и подходящего молодого человека на ее пути пока что не встречалось. Эфуан находился в состоянии войны уже почти десять лет, и большая часть молодежи либо погибла, либо, уйдя из родных мест, присоединилась к одной из воюющих сторон.
По разбитой грязной дороге Ксанча приближалась к торговому городу Медран. Она не воспользовалась летающим шаром, во-первых, чтобы не привлекать к себе внимания, а во-вторых, сфера просто не вместила бы и ее и лошадь. Вместо этого она зевнула, прочитала заклинание и облачилась в гибкую броню.
Стражники у городских ворот, одетые в плащи, расшитые полосками ярко-красной шерсти, посмотрели на девушку с нескрываемым презрением: как мог знатный юнец в добротных ботинках, вооруженный дорого украшенным мечом, ездить на такой кляче?
Ей пришлось рассказать историю о том, что она путешествовала со старшими родственниками, но на них напали шратты, и она единственная чудом спаслась.
Наконец ее пропустили, но Ксанча еще долго настороженно оглядывалась, понимая, что, даже вооруженный мечом, тоненький безусый юноша в дорогой одежде был соблазнительной мишенью, особенно если охранники в любой момент могли превратиться в разбойников.
Ксанча шагала по широким городским улицам, пока не оказалась на рыночной площади, где ремесленники и крестьяне уже раскладывали свои товары. Девушка обменяла у одного из них свою лошадь на черный хлеб и горсть сушеных фруктов. Крестьянин тоже поинтересовался, как это знатный юноша с мечом мог приехать в Медран на такой кляче, и Ксанче ничего не оставалось, как повторить свою историю.
– Чем богаче человек, – выслушав ее, сказал крестьянин, – тем меньше шратты верят в то, что он выполняет заветы священной книги. Вообще-то странно, что они напали на такой многочисленный отряд. На месте вашего дяди я бы сначала проверил наемников, которые вызвались охранять вас в пути.
Ксанча пожала плечами.
– Мне кажется, мой дядя думал так же… до того, как его убили.
Мужчина показался Ксанче мудрым человеком, и она решила поделиться с ним мыслью, мучившей ее все это время.
– Он нанял краснополосых, думая, что они смогут защитить нас, ведь шратты ни когда не нападают на людей с красными полосами на одежде.
Фермер внимательно посмотрел на нее:
– Краснополосые не лезут к шраттам, а шратты не лезут к краснополосым. Но если есть чем поживиться, каждый становится мишенью, особенно… – Он указал на край своей собственной одежды. – Не стоит плохо говорить о мертвых, но нужно быть полным дураком, чтобы верить в полоски или цвета.
Ксанча побрела дальше, раздумывая, не лучше ли немедленно покинуть Медран. И уже направилась было к городским воротам, как увидела группу мужчин и женщин, толпившихся в тени у таверны. Присмотревшись, она заметила кандалы на их руках и ногах. «Заключенные, – подумала Ксанча и поправила сама себя: – Точнее, рабы».
Двадцать лет назад она не встречала рабов в Эфуан Пинкаре. Ксанча вздохнула и прошла мимо. Для лошади она нашла хорошего хозяина, но рабам помочь ничем не могла.
Девушка сделала еще несколько шагов, но чужое несчастье не оставило ее равнодушной, и, обернувшись, она встретилась взглядом с одним из рабов. Он смотрел на нее так, будто его жизнь зависела только от нее. Их разделяла целая сотня шагов, но даже с такого расстояния были хорошо видны его темные кудри.
«Я спросила брата моего мужа, как ему удается управлять многочисленными племенами фалладжи, – писала Кайла в «Войнах древних времен». – Мишра ответил, что был их рабом, а не правителем. Затем засмеялся и добавил, что я тоже раба своего народа. Но его глаза оставались печальными, а на запястьях виднелись шрамы».
Каждый раз, читая этот эпизод, Ксанча проклинала судьбу за шрамы Мишры и жестокость. Но фалладжи были народом кочевников и работорговцев, и теперь Ксанче подумалось, что Мишра сказал Кайле самую настоящую правду.
- Предыдущая
- 10/61
- Следующая
