Злые игры - Васильев Андрей - Страница 1

– Ну, так как насчет оплаты за выполненную работу? – поинтересовался я у Дарьи Семеновны, встретив ту на улице неподалеку от своего дома. Так-то я обычно вечером по Лозовке не шатаюсь без особой нужды, поскольку не сильно весело смотрится почти нежилая деревенька в лунном свете, но тут решил все же не откладывать дело до завтра и добежать до леса. Надо взять у дяди Ермолая травяного сбора, недавно им мне обещанного, поскольку это эксклюзивная штука, такого больше нигде не сыщешь. – Гости приехали, среди них тот, кого вы ждали.

Собственно, для них, гостей, я за травяным сбором на ночь глядя и пошел. Вернее, для Пал Палыча, который, как оказалось, настоящий любитель этого дела. Даже не любитель – знаток! Такой, что даже мой Антип, который в чаях и производных от них разбирается о-го-го как, и то проникся. Воистину никогда не знаешь, какие таланты и познания таятся в людях.

– Так-то оно так, вот только он у тебя в гостях обретается, ко мне на чаек да разговор заглянуть не спешит, – чуть осуждающе заметила старая ведьма. – А пока мы не побеседуем, ни о какой оплате речь идти не может.

– Стоп-стоп-стоп! – пригрозил ей пальцем я. – Ты, соседка, не мудри. Что было сказано? Получишь мандрагыр сразу после того, как сюда Нифонтов приедет, вне зависимости от результата вашей с ним беседы. Верно? Нифонтов тут, так что корень мой. Ладно, не весь, половина от изначально показанного, это я тоже помню, плюс жизнь человечья в одном экземпляре. А уж как ты к себе моего гостя заманишь – твоя забота. И имей в виду, они завтра в город возвращаются. Я вместе с ними укачу, так что хотелось бы рассчитаться до отъезда.

– Памятливый какой, – расстроенно вздохнула старушка. – Ладно, будет тебе мандрагыр. Я Покон чту, потому слово свое всегда держу.

– И чья-то жизнь, – снова напомнил ей я. – Того, на кого укажу.

– В город не поеду, – сразу же предупредила меня Дара. – Суетно там. Фотографию врага своего покажешь и установочные данные сообщишь, далее моя забота.

– Это как угодно, на твое усмотрение, – благодушно согласился я. – Да и не значится у меня в планах пока никого с белого света сживать. Я вообще за мир во всем мире.

– Значит, немало крови ты еще прольешь, – констатировала соседка. – Те, кто о мире громче других кричат, как правило, убивают без повода и раздумий. А вот что мне еще скажи, ты, ведьмак, никак зазнобой обзавелся? Девка-то, что с ними приехала, тебе по сердцу, верно?

Внимательная, ничего не скажешь. Не иначе как на чердаке у нее наблюдательный пункт оборудован. Но я и сам, если честно, здорово изумился, когда из отдельского микроавтобуса выбрались не только Нифонтов и Пал Палыч, но еще и Вика. Кого-кого, а ее я точно не ожидал увидеть тут, в Лозовке. Да и, признаться, вообще где-либо, по крайней мере в ближайшее время. Мы же вроде все друг другу сказали. Ну а каких-либо постоянных точек пересечения у нас с ней попросту нет, разве что только случайность поспособствует.

Не стану врать, ее приезду не обрадовался. Никогда не понимал тех людей, которые только-только поджившие болячки ковыряют, чтобы выяснить, будет им больно или нет. И так ясно – будет. Да еще и заразу занесешь туда непременно.

Вот и здесь так же. Я уяснил, что Вики в моей жизни больше нет, и эта ясность как-то успокаивала.

И на тебе!

Но соседке моей про все эти неуместные вертеровские страдания знать ни к чему.

– Очень ты наблюдательная, Дарья Семеновна, ничего от тебя не спрячешь и не скроешь. Правда, на этот раз оплошала, не туда глянула. Нет, так-то, конечно, неплохо бы с ней по темному времени в саду под деревьями прогуляться, да только я, как было сказано выше, сторонник мирного сосуществования всех со всеми. И особенно с отделом. Мало ли что ее коллеги подумать могут?

– А у их девок сладкое место разве по-другому скроено, не вдоль, а поперек? – ехидно осведомилась у меня соседка. – Или им другого чего в жизни нужно? Не того, что все остальные бабы у Судьбы просят?

– Дарья Семеновна, какого ты шапито устраиваешь? – ответил вопросом на вопрос я. – Ведь прекрасно, знаешь, кто она и чем занимается. У меня, знаешь ли, и без нее проблем выше крыши, только такой суеты мне сейчас и не хватало. Ладно, пойду. Все же в моем доме гости, надо соответствовать высокому званию хозяина.

– Нифонтову скажи, что я его вечерком жду, – попросила старушка. – Не сочти за труд. А насчет девки – подумай. Ты парень еще молодой, на дворе весна, так что не упусти момент, ведьмак, жизнь второй раз никто из нас прожить не сможет. А так хоть будет чего на закате лет вспомнить.

– Поверь, мне и без этой красотки воспоминаний на три старости хватит, – фыркнул я. – Вот только дожить бы хоть до одной из них. Ты же телевизор смотришь, потому в курсе, что экология в мире ни к черту, продукты – сплошная химия, а хронические заболевания стремительно молодеют.

– Тебя и рельсом не убьешь, сосед, – проворковала Дарья Семеновна. – Ты с силой ведьмачьей здоровье железное получил, а удача тебе в довесок с ней досталась. Или наворожил ее тебе кто-то, уж не знаю кто. Кабы не это, то вырезала бы я тебе сердце еще тогда, в лесу, на заветной поляне. Вырезала и сожрала, можешь быть уверен.

– Ни тени сомнения в том не возникает, – в тон ей ответил я.

– И правильно, – подтвердила старушка невесело. – Только жизнь длинная, может, еще и сладится чего.

– Тогда эти вопросы и обсудим. – Я глянул на небо, там уже появились первые звезды. – Короче, баба Дара, ты давай ускоряйся, если желаешь дело сладить. Под лежачий камень вода не течет. Все, чмоки-чмоки.

Решив добить ведьму окончательно, я, словно иллюстрируя свои слова, наклонился и, соответствуя сказанному, чмокнул ее в щеку.

Уже у калитки я обернулся и глянул назад. Глава местного ковена так и стояла на дороге, глядела мне вслед и, по-моему, даже не дышала. Вот все же как мало надо немолодым дамам. Чуточку внимания окажи – и все, мир расцвечивается для них, казалось бы, совсем уже забытыми красками. Даже если они ведьмы с многовековым стажем.

Мои гости сидели за столом, поставленным в саду под упомянутыми мной в разговоре с ведьмой яблонями, и с видимым удовольствием гоняли чаи с баранками. Колорита происходящему добавляли попыхивающий дымком ведерный самовар и Родька, который, само собой, от сотрудников отдела таиться не стал. А смысл? У них такой же мохнатик в здании проживает, только без одного глаза.

К столу подходить я сразу не стал, вместо этого прислушался к тому, о чем они беседу ведут. Хотелось узнать, как далеко в своей глупости может зайти мой слуга, а также степень пронырливости моих гостей.

– А еще есть такие закладные покойники, – посверкивая глазками, вещал Родион, то и дело отхлебывая чай из полулитровой фаянсовой кружки с надписью: «Sacher». Он ее самолично спер перед нашим отъездом из одноименного отеля. И еще два прославленных торта с тамошней кухни умудрился прихватить, которые после в одно рыло и стрескал во время перелета из Вены в Рим. – Вот там жуть настоящая! Я одного такого видал, когда мы со старым хозяином недалеко от Новгорода обитали. Они же, закладные-то после того, как вылежатся вволю и силу наберут, могут в новолунные ночи из ямы с кладом, что им оставлен для сбережения, на белый свет вылезать.

– Да ладно? – профессионально-азартно среагировал Нифонтов. – Прямо вылезать?

– Так и есть. – Родька хрустнул сушкой. – Один такой повадился к нашему дому шастать. Мы с хозяином в те поры аккурат в старой сторожке жили. Лесник, видишь ты, умер, про нее все и забыли. Так он в ночь притащится на огонек и давай чудить. То в дверь скребется, то в окно заглядывает, скулит, опять же. Сам кривой, косой, рожа синяя, зубы, что у пилы, острые да скошенные набок. Жуть!