Свободное владение Фарнхэма - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 25

• Предыдущая
• 25/83
• Следующая

– А что здесь понимать?

– Мы повалим вон те два дерева и они запрудят ручей. Потом навалим в их кроны кусты, грязь – все, что попадется под руку – скрепим все это и получим отличный пруд. Нужно бы было сделать шлюз, но я пока не знаю как. Да, решение одной проблемы неизбежно ведет к возникновению других. Проклятье.

– Хью, цыплят по осени считают.

– Да, скорее всего. Ладно, пошли, посмотрим, много ли девицы выкопали, пока нас не было.

Выкопали без них немного; вернулся с охоты Дьюк, принес миниатюрного оленя. Барбара и Карен теперь безуспешно пытались освежевать его. Карен с ног до головы была перепачкана кровью.

Они оторвались от своего занятия, заметив, что вернулись мужчины. Барбара вытерла пот со лба, испачкав его при этом кровью.

– Никогда бы не подумала, что внутри у них столько всего.

– Просто ужас! – вздохнула Карен.

– Так это еще очень маленький олень.

– Сами видим. Папа, покажи нам, как это делается. Мы хотим поучиться.

– Я? Но я охотник-спортсмен. Всю грязную работу за нас обычно делал егерь. Но… Джо, дай-ка мне вон тот маленький топорик.

– Сейчас. Я как раз вчера наточил его – он очень острый.

Хью разделал тушу, извлек внутренности, в душе порадовавшись, что девушки не успели проколоть желчный пузырь.

– Ну вот и все, остальное – ваша забота. Барбара, если бы ты сумела снять шкуру, то вскоре могла бы уже носить ее. Ты не встречала поблизости дубов?

– Только карликовые формы. И еще сумач. Ты думаешь, где взять танин?

– Да.

– Я знаю, как извлечь его из коры.

– Тогда ты, видимо, знаешь о дублении больше меня. Признаю свое поражение. На всякий случай, в книгах есть описание всего процесса.

– Я знаю, я уже смотрела. Док! Не смей ничего здесь трогать!

– Он не будет есть, – заверил ее Джо, – особенно если это что-то вредное. Коты очень разборчивы в еде.

В то время как разделка туши продолжалась, из убежища появились Дьюк с матерью. На лице мистера Фарнхэма никаких враждебных чувств не отразилось, но и приветствовать вновь присоединившихся к ним он не стал. Миссис Фарнхэм тоже молчала, она только уставилась на добычу Дьюка.

– О, бедняжка! Дьюк, как у тебя хватило жестокости убить такую прелесть?

– Я несколько раз промахивался и очень разозлился на нее.

– Отличная добыча, Дьюк, – сказал Хью. – И прекрасная еда.

Жена взглянула на него.

– Может быть ты и станешь есть ее; я на это неспособна.

Карен спросила:

– Мама, ты что, стала вегетарианкой?

– Я не это имела в виду. Я возвращаюсь в убежище. Не хочу больше видеть это. Карен, перед тем как заходить внутрь, обязательно помойся. Я не желаю, чтобы ты все там перепачкала кровью после того, как я вылизала все дочиста. – Она направилась в убежище. – Пошли, Дьюк.

Карен рубанула тушу с ничем неоправданной злобой.

– Где ты подстрелил ее? – спросил Хью.

– На той стороне гряды. Я бы вернулся еще раньше.

– Что же тебя задержало?

– Да промахнулся и расщепил стрелу о валун. Охотничья лихорадка. Ведь я стрелял из лука последний раз много лет назад.

– Одна стрела и одна туша – это совсем неплохой результат. Ты сохранил наконечник?

– Конечно, а что у меня лицо глупое?

Карен сказала:

– У тебя-то нет, а вот у меня оно точно глупое. Братишка, ведь это я прибралась в убежище. Если мать что-то и убрала, так только за собой.

– Я знаю.

– И бьюсь об заклад, что когда она учует запах жаркого, она сразу передумает.

– Ладно, не надо об этом.

Хью отошел в сторону, сделав Дьюку знак следовать за собой.

– Я рад, что Грейс выглядит довольной и дружелюбной. Видимо, ты успокоил ее.

Дьюк смутился.

– Понимаешь… ты ведь сам говорил, что сразу лишать ее нельзя. – И добавил. – Но я дал ей совсем немного, только одну порцию. И еще я обещал ей, что разрешу выпить одну перед обедом.

– Кажется, этого вполне достаточно.

– Лучше бы мне пойти за ней. Ведь бутылка там, внутри.

– Да, наверное.

– О, не беспокойся. Я взял с нее честное слово. Ты просто не умеешь с ней обращаться, папа.

– Это верно. Не умею.

*

Из дневника Барбары Уэллс:

Я вывихнула лодыжку и поэтому могу только лежать. На досуге я решила сделать несколько записей в дневнике. Записи я делаю каждую ночь, но в основном стенографические. Расшифровать я пока успела очень немного.

Расшифрованные записи я делаю на чистых листах "Британники" – там в конце каждого тома по десять чистых страниц, а всего томов – двадцать четыре. На каждой странице я постараюсь умещать по тысяче слов – таким образом у меня будет место для 240000 слов – вполне достаточный объем для записи нашей истории до тех пор, пока мы сами не научимся делать бумагу – тем более, что расшифрованный текст не будет включать в себя всего того, что содержит стенографический.

А все потому, что мне некому поплакаться в жилетку – а девушке порой это необходимо! И этот стенографический вариант – мой дневничок, который никто кроме меня прочесть не сможет, – потому что Карен действительно полный профан в стенографии (как впрочем она и сама честно заявила).

Хотя, может быть Джо знаком со стенографией. Ведь ее наверняка преподают в экономических колледжах. Но Джо – настоящий джентльмен и никогда не станет читать чужой дневник без приглашения. Мне нравится Джозеф. Его доброта не напускная. Я уверена, что он в душе переживает очень многое и очень тяжело, но никогда не позволяет себе пожаловаться вслух. Его положение здесь так же ненормально, как и мое, только гораздо более тяжелое.

Грейс, кажется, перестала посылать его туда-сюда, что теперь не мешает ей посылать за каждой мелочью нас. Хью отдает распоряжения, но это всегда делается для всеобщего блага. Да и не так уж часто он распоряжается, мы уже втянулись в работу и в жизнь. Я – фермер, и сама планирую свою работу. Дьюк снабжает нас мясом и помогает мне, когда не охотится. Хью уже довольно давно не указывал нам, что нужно делать и Карен в доме делает все, что считает нужным. Хью запланировал, кажется уже минимум столетия на два всякой физической работы, и Джо помогает ему.

Но все приказания Грейс служат только ее удобствам. Обычно мы выполняем их – так легче. Она живет по-своему, и особенностью ее образа жизни является то, что она старается причинять окружающим как можно больше беспокойства и неприятностей.

Она выпила львиную долю спиртного. Сама я почти не употребляю спиртного, я не "нуждаюсь" в нем. Но, находясь в компании, я не прочь сделать глоток-другой. Мне все время приходилось напоминать себе, что это не мое виски, а Фарнхэма.

Грэйс прикончила свою долю в три дня. Затем та же участь постигла долю Дьюка. И так далее. В конце концов, виски не осталось. Осталась только кварта бурбона, которую мы называли "медицинской". Грейс выследила Дьюка, узнала, где он закапывает ее и выкопала бутылку. Когда Дьюк вернулся домой, он обнаружил, что мать отключилась, а бутылка валяется рядом пустая.

Следующие три дня были каким-то кошмаром. Она кричала. Она плакала. Она грозилась покончить жизнь самоубийством. Хью и Дьюк объединились, и один из них всегда находился подле нее. Хью заработал огромный фингал под глазом, а на симпатичном лице Дьюка было полно царапин. Думаю, что им пришлось накачивать ее витамином B1 и насильно кормить.

На четвертый день она просто лежала на койке, на следующий – встала и казалась почти нормальной.

Но за ленчем она заявила, сделав вид, что это всем давно известно, что русские начали войну как раз потому, что Хью построил убежище.

Она не казалась рассерженной этим, скорее в словах ее было прощение. В конце концов, она пришла к выводу, что война скоро кончится, и все мы вернемся домой.

Никто не спорил с ней. К чему? Кажется, ее помешательство безобидно. Наконец, она стала выполнять свои обязанности повара, но нужно еще посмотреть, лучше ли она готовит, чем Карен. Пока она в основном только ведет разговоры о том, какие замечательные блюда она могла бы приготовить, будь у нее то-то и то-то. Карен, как и раньше много работает и временами выходит из себя и кричит даже на меня, а потом подолгу ходит сама не своя.

• Предыдущая
• 25/83
• Следующая