Ведьма - Конторович Александр - Страница 5

Дана встала и походила туда – сюда перед топчаном. А фиг его поймет, зачем. Может, отблагодарить хочет, а может – спросит, зачем это она его от смерти спасла. По своему опыту она знала, что от подобных людей лучше держаться подальше – их благодарности дорого обходятся тем, на кого они обращены. Вроде, и благодарит тебя такой человек, а на деле ты ему сам еще потом будешь должен.

«Может, это он в беспамятстве или от волнения сказал, – подумала девушка, – а потом выздоровеет, да и забудет обо мне».

Ладно, с этим она как-нибудь разберется, придет это Колдун или нет – пока рано об этом волноваться. А вот вопрос – куда она попала? – занимал девушку весьма сильно. Почему Лекс велел ей шагнуть в туман? Он знал, что это выведет ее в другой мир? Но если знал… может… он и сам тут бывал? А что, если…

Дана подскочила с топчана, на который в задумчивости присела, так быстро, что Край от неожиданности подпрыгнул на своем половичке вертикально вверх на всех четырех лапах и тонко залаял – от испуга. Машинально опустив собаке на голову свою руку, чтобы успокоить ее, Дана продолжала лихорадочно додумывать мысль, промелькнувшую только что в ее голове.

А что, если Лекс – сам из этого мира? А ведь это может быть! Магии тут нет – по крайней мере, той, которой владеет Дана. Ножи, вон, какие у них тут! Она видела на кухне в монастыре – одно загляденье, и это – у простых монахинь. И Лекс похожие делал, только не для приготовления пищи, а для военных надобностей, но металл очень похож – Дана в таких вещах толк знает. Так что же, выходит – она в его мир попала или просто вывалилась в неизвестное место и время, и будет тут жить теперь до скончания своих дней?

«Может, поискать этот самый туман и попробовать вернуться к себе, домой?» – мелькнула в голове шальная мысль.

Да где его найдешь, туман этот? Будет он постоянно в одном месте клубиться! Кабы так было, Лекс туда – обратно так бы и шастал, стал бы он в ее мире столько лишений терпеть, если бы была у него такая возможность! Нет, бегать за туманом – глупость, она не будет этим заниматься. И потом…

«Я тебя найду».

Он сказал это Дане в момент их расставания в королевском замке в Этерне. А это значит, что ей надо оставаться на одном месте и верить, что Лекс ее разыщет. Потому что он всегда держит слово.

– Впервые вижу такие деньги, откуда они у тебя? – игуменья Марфа подняла глаза на Дану.

– У моего отца были. Не знаю, где он их нашел, – очередной раз пришлось соврать девушке.

А что еще она могла сказать матушке? Что эти деньги чеканили в монетном дворе короля Дайна Геора Первого? И что подумает о ней монахиня? Хорошо, если спишет все на удар головой, а то и вовсе – решит, что Дана свихнулась. В ее ситуации только и остается, что выкручиваться, обрастая ложью.

– Ты вот что, – немного подумав, посоветовала игуменья, – не говори про отца в деревне. С тобой сестра Анна поедет, она скажет, что эти монеты – из монастыря, прихожане какие-то оставили.

– Так это же… грех? – удивилась Дана.

Про грех она уже знала лучше всего в этом мире. Потому что, с точки зрения сестер, все вокруг, что их окружало, практически, было грехом. Включая и мысли, чувства и даже многие самые безобидные желания. Дана внимательно слушала добрых монашенок, и только удивленно покачивала головой – она поражалась их силе веры.

– Грех будет, если в тайгу народ побежит – искать на месте погоревшего скита оставшееся золото. Тут такие страсти закипят, упаси, Господи. Сразу видно – старые монеты очень, может, царские или иноземные какие-то. Ясно же, что ни ты, ни твоя семья не путешествовали, привезти вы их ниоткуда не могли – не из-за какой угодно границы. Значит – хранили у себя все это время. Странно, что никаких знакомых надписей нет, ни года, ни происхождения. Но, похоже, золото. И две других, – монахиня сильно потерла в руках металлические кружочки, – серебряные. А медяшки – они совсем ничего не стоят, увы, девочка. Об этих красных монетках вообще можешь забыть.

«И на том спасибо! – обрадовалась Дана. – Куплю Краю курицу, ему на какое-то время хватит. А там и до леса, наконец, доберусь!»

– Народ в деревне небогатый, ты золотые монетки припрячь пока, – посоветовала матушка Марфа, – на две серебряных вполне можно пару-тройку кур обменять. Твоей собачке пока хватит. А дальше – Бог подаст.

«Ага, особенно мне. Так прям и отвалит мне на собачку по курице в день. Кушайте, не обляпайтесь».

Нет уж, вопрос кормежки Края она возьмет в свои руки. Вот только нога заживет еще немного, и Дана сразу же отправится в лес.

У нее, к сожалению, не было лука или самострела, и без него охота выглядела малоперспективно. К самострелу, который тогда привез им Лекс, она привыкла очень быстро и даже научилась неплохо с ним обращаться. Так что охота могла бы оказаться весьма перспективным занятием! Увы… ничего такого не имелось…

Но зато весьма обнадеживали слова сестер о лечебных травах. Монастырь весь год занимался изготовлением лекарственных сборов, а когда получалось – настоек. Их охотно покупали в деревнях в округе, кое-что даже удавалось сдать в окрестные города. Паломники, которых было не так много, как хотелось бы, тоже с удовольствием приобретали монастырские травы. Места тут были дикими, природа стояла нетронутая, чистые реки, большое растительное разнообразие – все это благоприятно влияло на интерес покупателей к продукции монастыря.

– Сестер молодых, к сожалению, уже у нас немного, – сетовала матушка Марфа, – совсем чуток изготовить травяных сборов только и можем, да и собрать-то – разве это же получится много? У нас столько работе в огороде, в саду, на кухне… Одних склянок надо сколько! Да и травы сушить негде – котла у нас нет, а с печным отоплением далеко не уедешь, морозы-то у нас – лютые, сама знаешь. Зимой только и выживаем, не до того нам, деточка.

Дана слушала и кивала головой. До дождей еще месяц – полтора, сказала матушка. А это значит, время у нее еще есть. Если поднапрячься, то можно еще успеть травы насушить. Авось, получится продать какие-то ее снадобья. Ведь ей просто необходимо научиться чем-то зарабатывать! Не идти же ей в телохранители? Кстати, а какое у них жалованье?

Деревенские даже не обратили внимания на телегу, в которой ехали три монахини из близлежащего монастыря. Телега докатилась до сельпо, и лошадь привычно встала на знакомой площади около высоких зарослей крапивы. Монахини слезли с телеги и направились к магазину – надо было закупить соли, муки и всяких мелочей для кухни. Последней с телеги слезла молодая послушница в платке, надвинутом на самые глаза. Она проследовала за сестрами в магазин и остановилась позади них, прислушиваясь к разговору.

– А кто это у вас – новенькая сестра, что ли? – приметила Дану крупная румяная торговка за прилавком. – Откуда же взялась такая? Недавно приехала, что ли?

– Это дочь Игната Семенова, из обрядников, – понизив голос, ответила сестра Анна. – Не всех их, оказывается, волки зарезали. Ее, видать, Господь спас, бедную душу. Сейчас у нас пока живет, а как дальше будет – Господь подскажет.

Сестры перекрестились, следом за ними – продавщица, и все посмотрели на Дану. Но она стояла, не шелохнувшись. С какой стати она будет повторять за ними непонятные движения? Если для нее они не имеют никакого смысла, то и времени тратить на это не стоит. А что они там себе по этому поводу думают – это их дело.

– У вас есть курица? – вдруг спросила та самая девушка, о которой только что шла речь.

– Ну, есть, – усмехнулась румяная тетка. – Тебе какую?

На прилавке под прозрачным колпаком лежали подозрительного вида тушки – куры не куры, и не цыплята, какие-то полупрозрачные с синим оттенком трупики.

– Вот эту, – ткнула рукой Дана в самую большую, – сколько стоит?

– А деньги-то у тебя есть, деточка?

– Н-нет, – немного запнувшись, ответила послушница.