Мир-о-творец (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 5

– Против этого мы не возражаем. Но…

– Я хочу, чтобы вы, собрав Пентархию, осудили и отменили решение вашего старого Собор, неполного. Чтобы официально прекратили раскол сняв встречно анафемы. Чтобы осудили протестантизм как форму сатанизма, ибо зло, что из него проистекает не будет иметь границ. И чтобы вы утвердили кодекс христианина. Простой и понятный для всех и каждого, не требующий великого ума для трактовки.

– Кодекс христианина? Никогда о таком не слышал. – произнес патриарх Антиохии.

– Он достаточно простой. Если ты только-лишь веришь, но не делаешь добрых дел, то ты не христианин. Ибо веру и ее глубину определяют только поступки, как и сказано в Священном писании – по делам их узнаете. Если ты силен, но не защищает несправедливо обиженного слабого, ты не христианин. Ибо сказано – Бог в правде. Если ты богат и живешь в изобилии, а рядом с тобой люди нищенствуют и голодают, то ты – не христианин. Ибо сказано – Бог в любви к ближнему своему. Если ты покупаешь или продаешь рабов, то ты – не христианин. Ибо сказано – человек сотворен по образу и подобию Богу, и тот, кто им торгует – что Иуда, продавший Христа. Ну и так далее. Это только то, что я смог сформулировать на ходу. Подумайте над другими тезисами и предоставьте мне список на утверждение.

– Папа на это не пойдет. – покачав головой заметил Патриарх Константинополя. – Да и как преодолеть раскол? Легко сказать, но трудно сделать.

– Через федерализацию церкви. При общности философских взглядов каждый отдельный патриархат в праве устанавливать свои правила.

– Тем более не пойдет.

– Напомните ему про проклятие Римской Империи. И что эпидемия сифилиса на ее просторах появилась не просто так, как и Авиньонское пленение или многие антипапы, с которыми им пришлось столкнуться, равно как и с почти веком итальянских войн на их территории.

– Все равно не согласится.

– Итальянские войны могут и не закончится, если я не гарантирую Риму безопасность. И даже более того – продолжиться в том числе и с моим участием.

– Италия – богатая земля, там сложно будет воевать, – заметил один из иерархов.

– Как раз – напротив. Богатая, значит великая военная добыча ждет вторгшееся войско.

– А Русь?

– Я, кажется, ясно выразился на встрече с посланниками Москвы.

– Это разве не торг?

– Торг, – улыбнулся Андрей. – Но долгой войны там не будет. Год-два, может быть больше, однако, не сильно. И я окажусь свободен для… хм… богословских диспутов силой оружия.

С этими словами молодой Палеолог встал с трона, давая понять, что аудиенция закончено.

– Мы чуть не забыли главное, – скороговоркой выпалил Константинопольский патриарх.

– М?

– Нам известно, кто пытался организовывать покушения на твою семью.

– Известно? Из слухов?

– О нет… увы. В этом деле оказались замешаны некие духовные лица патриархата. Они свидетельствовали, что их привлекали для переговоров с курфюрстом Саксонии. Тот был нанят для того, чтобы, подставив Сигизмунда II Августа, убить твою жену и, если получится, детей.

– И кем же он был нанят?

– Сулейманом.

– Валите все на мертвеца? Примитивно.

– Эти же люди помогали Михримах с подставными письмами, описывающими измены, которые направляли тебе и супруге твоей. Она жива. И, в случае захвата, сможет все подтвердить.

– А эти люди?

– Они находятся сейчас в Афоне, под арестом.

– Вы их передадите мне?

– Разумеется. И закроем глаза на пытки. Мы уже лишили их сана, ибо дела подобные не совместимы с пастырством духовным.

Андрей задумался.

Готовность передать исполнителей выглядел очень неожиданно. И говорила о том, что все эти иерархи не боялись оказаться оговоренными этими людьми. Под пытками ведь правды не скрыть.

Наивные люди там, в XXI веке, иной раз думают, будто бы под пытками болтают всякое. И даже оговаривают невиновных. Ведь больно. И хочется любой ценой это прервать. Но это не так. Больно – да. Но врать под пытками сложно…

Пытка и сопряженный с ней допрос не производится единожды. Обычно это несколько раундов, в ходе которых человеку, находящегося под болевым воздействием, задают одни и те же вопросы. А потом сверяют его ответы. Если он фантазирует и слова его расходятся, то пытки продолжаются до тех пор, пока он станет раз за разом повторять одно и тоже. Плюс-минус, конечно.

Все дело в том, что, испытывая боль, особенно боль сильную, очень сложно врать. Причем раз за разом повторяя свои выдуманные показания. Да и фантазию боль угнетает. Особенно если человек отчетливо понимает – выявят вранье – продолжат мучать дальше.

Из-за чего, несмотря на бесчеловечность подобных методов, они были и остаются крайне эффективными. Как в обычном своем формате, так и в виде всякого рода экспресс-допросов полевых. И нет ни одного человека, который смог бы устоять перед полным циклом нормального, грамотного допроса под пытками. Все расскажет. Вообще все. Даже то, что забыл вспомнит, лишь бы прекратить эту боль.

И тот факт, что данные иерархи заявили о готовности передать исполнителей, говорил о многом. В первую очередь о том, что связующее звено между ими самими и исполнителями надежно зачищено. Ну или его не имелось. Палеолог этому варианту бы ни разу не удивился. Что сам Султан, что Михримах имели все возможности напрямую привлекать для своих тайных дел произвольных людей. Минуя их руководство.

– Вы так уверены, что они вас не сдадут? – наконец, после затяжной паузы спросил Андрей, внимательно глядя в глаза патриарху Константинополя.

– Мы не настолько глупы, чтобы участвовать в таких делах. Знать – знали о поиске людей для особых поручений. Да. Знали. Но, узнав, что эти поручения касаются тебя и твоей семьи, самоустранились. Не донесли. Да. Но мы толком и не понимали, что Султан с дочкой замышляют…

1559 год, 14 октября, Орешек

Раннее утро.

Морозное утро.

Козьма не рвался выходить на крепостную стену. Ветер с Ладоги был такой, что буквально до костей пробирал. Поэтому он, как и остальные служивые дальше башен никуда не ходил, заступая на караул.

Это нововведение, сделанное, как говорят, с подачи того странного колдуна из Тулы, многих раздражало. Но получив несколько раз по башке их воевода перестал отлынивать. И им всем пришлось изображать этих скоморохов. Во всяком случае в гарнизоне все так считали. Даже воевода…

Очень уж опасливые слухи о том колдуне ходили. Волей-неволей станешь осторожничать. Сказывали, будто бы он дважды Царьград брал. Землю в Святой земле какую-то отбил. Диво-дивное. Но на то он и колдун-чародей, чтобы такие чудеса творить. А им то на кой леший все это сдалось? Вот и создавали видимость несения караульной службы. Вроде как заступали, да только из башен не выходили и либо дремали, либо лясы точили, либо в кости играли, либо еще как-то время коротали. Службы же дурной не несли. Жили же как-то раньше? Жили. И нормально жили. Чего менять уклад старинный?

Вот с этими мыслями, посетившими Козьму в очередной раз, он решил выйти до ветра.

Сходил.

Сделал свое мокрое дело.

Однако на обратном пути какой-то бес потащил его на стену. Проветриться. Они ведь тихо квасили. Отмечали рождение сына у одного из своих товарищей. Так что он изрядно набрался. Ну и, дабы не ударить в грязь лицом, посчитал важным освежиться. Прохладный октябрьский ветер бодрил нешуточно.

Вышел он, значит, на стену.

Зевнул.

Потер лицо руками.

И замер, заметив нечто странное в бойнице.

Медленно повернулся и ахнул – со стороны Невы к крепости надвигалась целая армада всяких лодок и корабликов. Небольших, разумеется. Иначе бы проскочить пороги Невские им не удалось.

Откуда их столько?

Козьма потряс головой, пытаясь отогнать наваждение. Но нет – оно никуда не делось.

Протер глаза. Опять никакого эффекта.

Перекрестился, пробубнив краткую молитву-заговор, дабы бесы его во искушение не вводили. Но ничего не поменялось. Корабли с лодками некуда не подевались.