Наследники (СИ) - Павлова Александра Юрьевна - Страница 24

— Детство, Анна. Ты теряешь именно его. Или даже не так — ты потеряла его в тот день, когда я забрал тебя из твоего дома. Ты теряешь то, что делало тебя прежней. Ты забываешь то, что тебе слепо прививали, меняя это на то, что по-настоящему важно для тебя самой. Ты сама делаешь выводы, ты учишься и развиваешься. Ты полагаешься на себя, ты решаешь, что тебе делать, как себя вести. Ты больше не ограничена рамками и запретами, и это вводит тебя в растерянность. Ты поняла это лишь сейчас, но ведь так и есть — ты растеряна. От того, как резко изменилась твоя жизнь в том числе. Но это сделало тебя лучше. Так стоит ли переживать о том, что ты теряешь, если приобретаешь что-то лучшее? Не цепляйся за прошлое — к нему нет возврата. Ты никогда больше не будешь проклятым ребенком. И даже эта фраза никогда больше тебя не обидит, так ведь? — с улыбкой спросил Хасин, на что Анна лишь кивнула, тоже слегка улыбаясь.

Хитана почти с обреченностью открывала дверь, откровенно хмуро и неприветливо посмотрев на стоящего на пороге такого же хмурого Даниса.

— Не впустишь? — сложив руки на груди, с холодной насмешкой спросил демон, прищурив глаза.

— Я собиралась отдыхать — устала, — отрешенно ответила рыська, так и не отойдя от двери, явно давая понять, что не хочет гостей.

— Потерпишь, — почти прошипел Данис, уверенно отодвигая от порога девушку и входя внутрь под ее равнодушным взглядом.

Хитана от души хлопнула дверью и, не отходя от нее далеко, повернулась к гостю, тоже сложив руки на груди и нарочито выжидательно посмотрев на него.

— Если снова пришел убеждать меня в ошибочности моих решений — можешь даже не начинать, — вздохнула Хитана, когда несколько минут Данис молчал и просто смотрел на нее — пристально и внимательно, цепко, изучающе.

— И тебя устраивает это? Упиваться собственной слабостью? Никогда не поверю! — с долей презрения и злости произнес юноша. — Окстись! Ты сама себя губишь! Не даешь помочь тебе никому!

— Мне не нужны твои советы и твоя жалость! — рыкнула рыська, сверкнув глазами. — Катись с ними куда подальше!

— Думаешь, жалею? — прошипел сквозь зубы Данис, шагнув к ней и еще больше прищурив свои глаза.

— Хочешь сказать нет? — презрительно фыркнула Хитана.

— Нет. Я просто хочу помочь, — устало провел рукой по лицу демон.

— Мне не нужна твоя помощь! И ты мне не нужен!

— А что тебе нужно?! — Данис тоже сорвался на крик, подойдя к ней вплотную и глядя в сверкающие злостью глаза своими такими же. — Утонуть в жалости к себе, которую ты так презирала в других?! Этого ты хочешь?! Погрязнуть в самоуничижении и нападках окружающих?! Где та рысь, которая готова была бороться со всем миром?!

— Сгинула на том проклятом кладбище! — прорычала Хитана с потухшими глазами, а после устало прикрыла их, тяжело вздохнув, как-то разом растеряв короткий запал эмоций.

— Но ты жива! — встряхнул ее за плечи демон.

— И что мне от этой жизни! — с отчаянием, впервые выпустив его наружу, показав кому-то, прошептала Хитана, глядя на него снизу вверх, загнано и тоскливо. — Посмотри на меня — я изуродована. Нет больше того, что давало мне силы и ярость. Нет больше красивой маски, за которой я прятала свои слабости — теперь они на моем лице в буквальном смысле.

— Но ведь ты прекрасна, как и прежде, — с нежностью, со снисходительной улыбкой, уверенностью в голосе, мягко прошептал Данис, обхватив руками ее личико. — И эти шрамы тоже могу стать твоим оружием, твоей маской, щитом, защитой. За ними ты можешь прятать свои страхи и слабости. Просто прими их как часть себя. Не проклинай, не презирай свое отражение в зеркале! Ты сама загоняешь себя в ловушку мнения окружающих, вгоняя себя в свои детские комплексы. Но ты не ребенок. И ты сама даешь повод окружающим сделать тебе больно. Сама даешь оружие своим врагам.

— Да не могу я сделать этого! Не могу! — сорвалась в истерику Хитана, и слезы — впервые за много лет — потекли по ее щекам. — Смотрю на себя и сил нет!

— Я дам тебе силы, — нежно стер соленые капли с ее лица, улыбаясь, произнес демон. — Дам тебе все, что нужно, чтобы ты стала прежней — сильной, смелой, отчаянной, дерзкой и злой.

— Как? — словно не веря, сомневаясь в его обещаниях, слабо прошептала девушка, заглядывая в его глаза.

— Вот так, — ответил Данис, накрывая ее губы своими.

Со щемящей нежностью, страхом, который сковывал его любящее сердце, боящееся быть разбитым и потерять, он целовал соленые дрожащие губы, мягко обхватывая ладонями личико рыськи. А она зажмурилась, погружаясь с головой в этот поцелуй, всеми силами пытаясь раствориться в нем, откинуть в сторону все свои сомнения, страх, неверие в искренность. Заставляя себя верить, что ничего не изменилось — в ней, с ней.

Данис оторвался от губ Хитаны, дождался, пока она откроет медленно глаза, посмотрев на него, встретив его нежный и ласковый взгляд. А после снова приник к ее губам как раньше — уверяя в том, что все по-прежнему, что ничего не изменилось, что она так же прекрасна и желанна для него: жадно, напористо, требовательно и властно. Прижал всем телом к стене, впечатав ее почти грубо, но лишь усиливая все ощущения и желания, что накатывали на них обоих.

В эту ночь от покрыл поцелуями все ее тело, каждый шрам обвел губами. И они не вызывали в нем отвращения. Он любил ее сильно, неистово, так, как никогда не любил прежде. Дал ей прочувствовать ей всю ее красоту и желанность. Не позволил верховодить и руководить, как было между ними прежде, давая тем самым понять, что на него можно положиться, что он сильнее, что дает ей свою защиту и покровительство. И как это было у зверей — правда за теми кто сильней. Он показал ей правду, и она поверила.

И следующим утром Хитана гордо шла по Академии, выставив на обозрение все свои шрамы, убрав волосы с лица, сплетя их в боевую косу своего клана. Глаза сверкали, на губах была уверенная усмешка, шаг был четким, она встречала каждый взгляд с вызовом, плечи гордо развернуты. Одежда поражала смелостью еще больше чем прежде — одно декольте чего стоило.

И в то же утро они с Данисом снова отчаянно дерзили друг другу, поражая окружающих колкостью фраз и намеков. Рыська снова играла с ним на грани фола, а он ее терпел, отвечая ей не менее шокирующе. Она снова выводила его из себя, а он позволял ей это, внутри наслаждаясь происходящим как никогда прежде. Да и внешне по нему было видно, насколько он доволен и удовлетворен. А Хитана сверкала и сияла, к ней вернулась непринужденность и смелость, бестактность и прямолинейность — она привлекала этим к себе все возможное внимание, и купалась в нем.

— Рад, что ты пришла в себя, — холодно сверля девушку взглядом, произнес Хасин.

— Подобное больше не повторится, — тем же тоном ответила гостья демона, глядя куда-то ему за спину.

Она вся была напряжена и насторожена — его недовольство, сквозящее во взгляде, голосе пугало неимоверно. Это были редкие случаи, когда вот так лицом к лицу она сталкивалась с Бастардом. Но каждый заставлял нервничать. И сейчас она понимала праведность гнева этого мужчины.

— Много лет назад я пообещала одной маленькой дикой девочке, что спасу ее, если она проявит терпение. Она проявила, и я пришел за ней. Я дал тебе крышу над головой, дом, и даже нашел того, кто вправил твои мозги. И все, что я просил взамен — забота о дорогом мне человеке. Малость для такой как ты. Но ты не справилась!

— Я жизнь готова за нее отдать! И почти сделала это! — возразила смело Хитана, резко вскинув на демона злой взгляд. — И не потому, что должна Вам. А потому, что Анна дорога для меня! Я люблю ее, и сделаю все ради ее защиты и безопасности!

— Вот и хорошо, — прищурился Хасин, плавно поднимаясь на ноги и с хищной грацией подходя к рыське вплотную.

Она сжалась перед ним как бы ни храбрилась.