Таракашка (СИ) - "Липа-малина" - Страница 3

— Пап, у меня вопрос, — Варя подняла глаза на отца, — А что такое «манда»?

Брови Константина Петровича поднялись в удивлении. Пару секунд он молчал, а затем резким тоном спросил:

— Где ты это услышала?

Девочка только пожала плечами. Это было самым простым способом закончить дурацкий разговор про отъезд отца. Подобные беседы всегда были примерно одинаковыми: «Я уеду, хорошо себя веди, картошка под раковиной, яйца в холодильнике, школу не прогуливай». Обычно это сопровождалось неловкими паузами, папа всё не мог привыкнуть общаться с дочкой. Раньше им почти не приходилось сталкиваться дома, Константин Петрович работал сутками напролёт. Теперь он поменялся местами с мамой.

— Варвара, откуда? — голос Шиляева вернул Варю в реальность, — Тебя кто-то обзывает?

— Нет, у меня это на парте выцарапано.

— Это очень грубое выражение, — отец хмурился, — Если кто-то обидит тебя этим словом — можешь смело дать ему кулаком в глаз.

Варя улыбнулась, представив Бабурина с фингалом. За что папе спасибо — так это за то, что он всегда учил стойкости, а не пытался уберечь её от всех невзгод.

— Обязательно, — девочка зашла в свою комнату, продолжая блаженно лыбиться. Частые отъезды отца и отсутствие дома мамы научили Варю самостоятельности. Ей нравилось проявлять себя, как взрослого человека, поэтому она ничуть не расстроилась из-за папиной командировки.

Но внезапно промелькнула мысль:

«Это первый раз, когда я останусь одна в новом доме…» — картинкой всплыли разборки с хулиганьём и всепоглощающая утренняя тишина тёмной комнаты. Ладошки похолодели, но Варя быстро стряхнула навязчивые домыслы.

«Первый, но наверняка не последний».

========== Без приключений ==========

Комментарий к Без приключений

Я очень благодарна за поддержку всех, кто оценил фанфик. За несколько лет на фикбуке у меня не было такой активности. Это вдохновляет писать дальше. Спасибо, на!

Отец оставил Варе старенькую Нокию. Перед каждой командировкой он доставал её из какого-то потайного ящика, вставлял симку и отдавал дочери вместе с зарядкой, чтобы она могла связаться с ним по надобности. А так в повседневной жизни Варя ходила без телефона вообще. Не сказать, что у многих её одноклассников он был, но некоторые уже могли похвастаться свежей моделью Сони Эриксон. Однажды девочке дарили мобильник и она умудрилась утопить его в ванной спустя две недели использования. После того случая родители очень рассердились и сказали, что до тринадцати лет Варя не получит никакой техники, потому что не умеет ценить дорогие вещи.

Девочка вышла проводить папу на крыльцо, переминаясь с ноги на ногу. Босые ступни мерзли, но надевать сапоги ради трёх минут было очень лень. Константин Петрович кратко обнял Варю на прощание:

— Веди себя хорошо. Картошка под раковиной, яйца в холодильнике. Школу не прогуливай!

Варя покорно выслушала наставление, которое повторялось из раза в раз, как мультик на заевшей кассете.

— Ой! Совсем забыла попросить. Привези мне, пожалуйста, жвачки. Какой-нибудь необычной, которая у нас тут не продаётся, — внезапно вспомнила маленькая Шиляева.

— Чего тут тебе не хватает-то?

— Да всего не хватает. В Саратове выбор и то больше будет, — Варя насупилась.

Мужчина как-то сдавленно улыбнулся краешком губ. Наверное, подумал о том, что денег и так нет, а тут ещё мешок сладостей везти. Варе стало неудобно от такой натянутой папиной улыбки:

— Впрочем, ничего не вези. Сам приезжай.

Через несколько минут отец уже сидел за рулём старенькой иномарки. Пожалуй, машина — это было единственное, чем могла гордиться семья Шиляевых в материальной сфере. БМВ пятой серии, которая досталась Константину от брата, выглядела вполне прилично для своего пробега. Если бы отец водил аккуратнее, сохранился бы даже блеск покрытия.

Махнув рукой за лобовым стеклом, мужчина выехал из ворот, оставив их открытыми. Многие оставляли калитки нараспашку, потому что местность была тихая. Жители посёлка знали друг друга в лицо, случаи воровства в последние полгода вообще не освещались. По крайней мере, так сказала маме соседка, когда Шиляевы подбирали домик. Максимум происшествий — это забежавшая на крыльцо дикая зверушка. Варя даже хотела, чтобы когда-нибудь к порогу её дома пришла, например, лиса.

Закрыв дверь на щеколду, девочка зашла в свою комнату и прилипла к окну — хотелось посмотреть, как папа уезжает далеко за дряхлые домики. Серебристая иномарка, оставляя извилистые следы на смеси снега и грязи, постепенно исчезла во тьме. Вечер опустился на крыши домов неожиданно быстро. Небо будто слилось с горизонтом, с островерхими верхушками сосен и весь посёлок превратился в одно большое черное пятно.

Где-то вдалеке тускло поблёскивали фонари, но их света совсем не хватало. Варя несколько раз была в больших городах и там совсем всё не так. В городе даже ночами светло — выходишь на балкон, а там вывески, табло, фонари не жухлые, а сияющие, соседские окна горят. А здесь будто комендантский час — жители ложатся рано, встают рано, ни одного светлого окошка после одиннадцати ночи.

Варя вжалась носиком в стекло, желая проверить, как далеко её зоркий глаз сможет рассмотреть что-то внятное. Вот тропинка, которая идёт от дома, ларёк с красной кондовой надписью «‎Табак», чуть дальше припаркованы чьи-то жигули. И стройный ряд гаражей всякой масти: и ржавые коричневые, и серые, кто-то даже выкрасил свой в темно-зеленый. Один только гараж стоял будто не в своём строю, а чуть осторонь. Он так сильно сливался с темнотой, что был едва различим в жёлтом свете фонаря, потому что был глубокого черного цвета.

«‎Какой глупец его там поставил? Ну видно же, что специально в ряд строились» — Варя смотрела безотрывно. Черная коробка гаража выглядела слишком неестественно в окружении других построек. Луч фонаря дрогнул и где-то внизу живота у девочки возникло едкое чувство тревоги. Тишина комнаты будто что-то нашёптывала, что-то неразборчиво тараторила звоном в ушах. Девочка ощутила материальность темноты, но теперь вовсе не приятной утренней, а душной и опасной.

Электричество вновь сбилось и фонарь потух. Зажёгся.

И снова потух.

Плавные скачки электричества сменились быстрым миганием. Фонарь наращивал темп, то погружая переулок во тьму, то вновь давая гаражу очертания.

Скользкими пальцами холодок хлыстнул Варю по спине, когда в жутком мелькании света она увидела, как стальная дверь гаража наполовину распахнулась. Девочка готова была поклясться, что слышала этот заунывный скрип где-то позади себя, но было страшно даже подумать о том, чтобы оглянуться.

Не отводя взгляда от кромешной темноты внутри чёрного гаража, рыженькая нащупала на подоконнике мобильник и стала спешно тыкать в кнопки, пытаясь его разблокировать. Когда ей наконец удалось это сделать, Варя по памяти накликала фонарик и белый свет заслепил глаза, отражаясь от окна. Девочка быстро задвинула плотные шторы и хлопнула ладонью по выключателю.

Зажглась люстра и теперь фонарик на телефоне можно было вырубить. Но Варя вовсе о нём позабыла. Она хотела позвонить папе, чтобы просто услышать его голос, но что бы она сказала? Что испугалась темноты? Абсурд, уже ведь не маленькая. Шиляева закусила губу и стала рассматривать узор ковра на полу. Рациональность возвращалась.

«‎Старая развалюха. Дверь открылась от сквозняка, а я, как последняя трусиха… Стыдно»

Как бы Варя себя не корила за мимолётную слабость, свет в комнате остался гореть до утра.

*

Утро и обед субботы прошли за тоскливым просмотром телевизора. Пять каналов антенна ловила хорошо, ещё три — с помехами. А остальные, сколько не листай, один белый шум да цветные вертикальные полосы в сопровождении громкого писка. Наткнувшись на очередной такой, Варя не выдержала и выключила телек. От долгого просмотра у неё начинали слезиться глаза. Так бывало и тогда, когда девочка засиживалась за домашкой.

«‎И что, так два дня сидеть? Ну уж нет…» — думала девочка, когда стягивала с себя домашнюю кофту. Сверху на футболку она нацепила полосатый свитер с немного нелепым округлым вырезом. Затем в ход пошли штаны, при чем — без колгот! Обычно родители настаивали на подштанниках или колготках зимой в качестве утепления, но сейчас-то никто не проверит. Шерстяные носки, куртка. Шарф за ночь высох и вернул себе прежний сочный цвет.