Люди и боги (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич - Страница 46

— Несомненно.

— То есть, Уфретин предал нас? Сраный говнюк! Я этого не оставлю!

Полковник качнул седой головой:

— Не спешите с выводами, миледи. Полагаю, капитан Уфретин доложил вам все, как есть: Миранский перевал открыт.

— Он не может быть одновременно и открыт, и завален!

— Конечно. Мой офицер лжет.

— Тогда почему вы доверяете ему?

— Он выполняет мой приказ, миледи. Это я велел ему составить ложный рапорт.

Магда оглянулась. Убедилась, что воины ее эскорта стоят наготове, и руки их лежат где полагается — не на яйцах, а на эфесах мечей.

— Полковник, я вас очень уважаю и совсем не хочу называть лживым ублюдком или подлым говнюком. Потому, тьма сожри, объясните: что за дерьмо происходит?!

Хорей поднял раскрытые ладони:

— Миледи, я не таю кинжала за спиной. Хочу лишь одного: чтобы вы меня выслушали.

— Я вся — одно большое ухо!

— Возможно, Селина уже сказала: вы — лучший наниматель за всю мою жизнь. Я служу в армии с тринадцати лет. В различных армиях, если быть точным. Я начал младшим заряжающим на катапульте: носил горшки с огненной смесью. Потом стал наводчиком, командиром расчета. Пришло время — взял под командование всю дальнобойную роту… Я участвовал в дюжинах кампаний и видел множество нанимателей. Некоторые были скупы, другие — щедры, но никто не делал того, что сделали вы. Любой шиммерийский вельможа уверен: наемники бьются только ради денег. Никто и никогда не говорит вдохновляющих слов. «Мы надерем задницы всем, кто думает, что наше время прошло. Мы попробуем вкус настоящей славы!» Это вы сказали, миледи. И вот в чем штука: я устал сражаться ради денег. Тесно от этого, душно, живешь будто в клетке. А вы отперли мою клетку. Ваша война — дерзкая, удалая, ради славы в веках, ради чести Великого Дома. Впервые за много лет я перестал жалеть, что служу наемником.

Магда расплылась в улыбке:

— Я польщена, полковник. Раз в жизни я решила вдохновить кого-нибудь — и сразу так хорошо вышло! Пожалуй, у меня талант… Но все-таки, какого черта вы мне лжете?

— Вам — нет, миледи, ни в коем случае. Вы же прочли оба рапорта. Но после вас отчет отправится к его величеству. Если Адриан получит два противоположных донесения, он будет крайне возмущен. Не стоит подвергать его нервы такому удару, вы согласны?

Магда почесала подбородок и внимательней присмотрелась к полковнику. Благородный дворянин, честь и совесть, ага… Но умеет говорить почти как Могер Бакли.

— Вы советуете сжечь один из пакетов, а второй доставить Адриану?

— Это будет очень мудро, миледи.

— Который?

— Как учила Светлая Агата, нужно судить о поступках по их последствиям. Прочтя рапорт Святых Страусов, владыка двинется через Миранский перевал прямиком на Сюрлион. Это огромный порт в дельте Холливела, населенный и литлендцами, и шиммерийцами. Владыка Адриан — защитник Литленда, победитель Степного Огня — легко получит там корабли, войско, солдат. Найдутся и те, кто даст ему денег взаймы. Этими деньгами Адриан оплатит услуги полков Пасынков и Святого Страуса, которые как раз направляются к Сюрлиону. Палата низложила Адриана, но в Литленде ему помогут, несмотря на любые решения лордов.

— Вы говорите «ему», а не «нам».

— Верно. Получив такую помощь и заручившись поддержкой двух полков — Святых Страусов и Пасынков — Адриан сможет обойтись без нас. Будет сложнее, чем с нами, однако при необходимости — он справится.

Беседа шла в такую сторону, что в животе у Магды нехорошо, тревожно заныло. Чувство усиливалось от того, что последние несколько минут Хорей говорил шепотом. Ни рыцари эскорта, ни даже Селина не слышали ничего.

— Полковник, а что произойдет, если мы доставим рапорт вашего офицера?

— Тогда Адриану и нам придется свернуть к бухте Белый Котелок. Воспользовавшись кораблями вашего отца, мы пойдем в Сюрлион. Либо — возможен и такой вариант — возьмем курс прямо на Южный Путь. Владыка Адриан может расстроиться от того, что мы бросили в Шиммери столь уважающих его Уфретина и Папу. Но вы утешите его словами: зато, ваше величество, мы примчимся в столицу кратчайшим путем, как вы и мечтали. И с вами по-прежнему верные рыцари Южного Пути и славный полк Палящего Солнца. Если только ваше величество не откажется от наших услуг.

Пустота в животе стала гложущей до боли. То был страх, но особого свойства: от него не хотелось бежать. Страх манил пойти ему навстречу.

— Вы предлагаете… шантажировать императора?

Полковник резко мотнул головой:

— Никак нет, миледи! Шантаж — низкое дело, недостойное вельможи!

И добавил на пределе слышимости:

— Кроме того, позвольте уточнить: а кто здесь император?

23 мая — 2 июня 1775 г. от Сошествия

Руайльд и Маренго, Земли Короны

В тот день оба спутника Дороти начали вести себя странно. То бишь, они никогда не являли собою образчики душевного здоровья, но теперь все переменилось: вместо привычных странностей обнаружились новые.

Карен заявила, что нашла мужа. Вскричала: «Я нашла его, он жив!» — с таким лицом, что ясно было: она точно нашла и именно мужа, да притом своего. И еще, похоже, сопутствует этому какое-нибудь драматическое обстоятельство: например, супруг Карен завел новую жену и четырех альтесс; или смертельно захворал, и остаются считанные часы, чтобы повидать его. Любая разумная женщина — например, Дороти — на месте Карен рассказала бы все друзьям, чтобы с их помощью легче пережить драму. Карен поступила наоборот: закрыла рот на замок и не добавила больше ни слова. Ни единого! То есть, конечно, она поведала о своей прогулке, как наслаждалась свободою, глазела на корабли, как зашла в церквушку, как читала, сидя в кофейне… Но о муже — словно отрезало! Нашла — и все тут, ни к чему разжевывать.

Дороти, задетая таким поведением, спросила ехидно:

— Надо полагать, миледи теперь покинет нас? Устремится в раскрытые объятия счастья?

— Не надейтесь. Я буду с вами, пока не выполню две миссии. Я должна помочь вам, Дороти, найти дочь, а вам, Нави, — избавиться от пагубной привычки считать себя богом.

Далее Карен спросила, может ли помочь чем-нибудь прямо сейчас. Например, она готова нанести визит в сиротский приют. Одна баронесса в Руайльде содержит такой, Карен могла бы узнать, не доставлена ли Глория туда, а также получить адреса других сиротских домов Короны. Что до Нави, на прогулке Карен выдумала три новых прекрасных аргумента против его божественности. Не желает ли он услышать?

И Нави, и Дороти сочли за благо услать Карен подальше. Да, миледи, вы очень нас обяжете, если навестите приют для сирот. Расспросите хозяйку обо всех девочках, доставленных в прошлом году, и о других приютах, составьте список адресов и имен хозяев. Мы будем очень признательны! Карен исчезла, и Дороти спросила у Нави:

— Это же не поможет, правда?

— Вероятность того, что Глория находится в каком-либо сиротском доме, меньше двух процентов.

— Но тогда… как же найти ее? Ты говоришь: в приютах ее нет, Предметы не помогут, Нортвудам писать не стоит, богов спросить нельзя… Какой бы путь я не предложила, ты все отвергаешь. А что же делать?

— Вчера я придумал один способ и сегодня его испробую.

— Прекрасно! Как поступим?

Вот тут Нави проявил свою странность: оставил Дороти в гостинице, а сам ушел. Ничего не объясняя, точно как Карен. Сказал лишь одно: «Лучше будет мне самому проверить, а ты жди здесь».

И это было лишь начало, дальше стало хуже!

Вечером Карен рассказала хоть что-то: баронесса — милая пожилая дама, Карен легко с нею поладила, повидала всех девочек-сирот, узнала все адреса. Нет, Глория не здесь, и вряд ли в каком-либо еще приюте. Судя по рассказам Дороти, дочке лет шестнадцать, а это очень много. Уже к четырнадцати годам приюты стараются избавиться от воспитанниц: либо подыскивают им женихов, либо устраивают на какую-нибудь службу. Крайне маловероятно, чтобы Глорию взяли в приют, даже под давлением влиятельных злоумышленников.