Кот, проходящий сквозь стены - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 52
- Предыдущая
- 52/101
- Следующая
– Сядь на место и кончай ужин, дорогуша. В каждых трех из четырех гостиничных номеров в Луна-Сити такие же надписи!
– Да нет, не такие же! Ричард, какой номер у этой комнаты?
– Не номер, она обозначена буквой «Л». Комната «Л».
– Ну да, комната «Л»! То самое место! Ричард, у каждой нации на Земле перед подобной святыней всегда горит вечный огонь! И выставляется почетный караул. А здесь кто-то укрепил маленькую латунную пластинку, и все позабыли об этом! Даже в День Независимости Луны! Что поделаешь, таковы лунни. Самая странная публика во всей Вселенной! Честное слово!
Я ответил:
– Дорогая девочка, если тебе доставляет удовольствие думать, что эта комната – подлинно историческое место, как сказано на дощечке, прекрасно!
И все же сядь на место и ешь. Или ты не боишься, что я съем всю малину?
Гвен не ответила, но села. Она замолчала, задумчиво перебирая пальцами ягоды и кусочки сыра. Я заметил:
– Милая, тебя что-то озаботило?
– Да, хотя и не до смерти.
– Рад слышать. Ну ладно, когда тебе захочется говорить, я весь превращусь в слух. Но ты не торопись, не к спеху!
– Ричард… – произнесла она потрясенно.
Я с изумлением увидел, как по ее щекам медленно скатываются слезинки.
– Да, дорогая?
– Ричард, я… наговорила тебе целую кучу лжи! Я…
– Постой, постой! Моя любовь, моя горячая маленькая девочка! Я всегда полагал, что женщины могут лгать столько, сколько им нужно, и никогда не подлежат осуждению. Ложь, быть может, единственный для них способ противостоять враждебному миру. Я же никогда не лез в твое прошлое, не так ли?
– Да, но…
– Подожди еще. Я не делал этого. Ты пыталась кое-что мне рассказать, но я дважды пресекал твои попытки пагубной для нас исповеди. Гвен, я женился на тебе не из-за твоих денег, или твоего социального статуса, или твоего ума, или даже постельных талантов!
– Даже не из-за них? Не так уж много ты мне оставил!
– О нет, кое-что оставил. Я ценю твою сноровку в горизонтали и твой энтузиазм в этой позиции. Но компетентные «постельные плясуньи» – дело не редкое. Вот Ксия, к примеру. Я полагаю, она еще более искушена и вдохновенна…
– Возможно, вдвое искушеннее меня, но будь я проклята, если она вдохновенна!
– Правильно делаешь, оставляя себе резервы. Но не перебивай меня.
Хочешь знать, что тебя делает особенной в моих глазах?
– Да, думаю, что хочу знать! Если это только не подвох!
– Нет, не подвох. Моя госпожа, твое особое и неповторимое качество заключается вот в чем: когда я рядом с тобой, я счастлив!
– Ричард!
– Кончай рыдать! Я не могу устоять перед женщиной, которая слизывает слезы с верхней губы!
– Грубиян! А вот и буду плакать потому, что… мне надо поплакать. И потому, что я так счастлива, и потому, что я люблю тебя, Ричард!
– А я весь полон тобой, ты, обезьянка! И я сказал тебе то, что сказал, вот почему, если твоя «куча лжи» теперь стала чуточку меньше, не берись за возведение новой, наполняя ее торжественными заверениями в том, что это правда, полная правда и ничего, кроме правды. Забудь это. Я не собираюсь заглядывать в провалы и выискивать несовпадения, меня они не заботят. Я просто желаю жить с тобой, держать тебя за руку и слушать твое похрапывание.
– Я не храплю! Или… храплю?
– А я не знаю. За последние восемьдесят часов мы не успели столько спать, чтобы этот вопрос встал на повестку дня. Спроси меня через пятьдесят лет.
Я перегнулся через стол, пощекотал ее грудь и посмотрел, как становится торчком ее сосок.
– Я хочу держать тебя за руку, слушать твое похрапывание, и иногда… о, раз или два в месяц…
– Раз или два в месяц?
– А что, это слишком часто?
Она вздохнула.
– Я должна была знать, на что иду! Или пуститься в загул?
– Загул? Какой еще загул? Я хотел всего лишь сказать, что мы раз или два в месяц могли бы посещать рестораны, смотреть шоу, бывать в ночных клубах… Я бы покупал тебе цветок в волосы. Но, если ты будешь настаивать, можем ходить и чаще, хотя такая ночная жизнь помешает мне писать. Я намерен тебя содержать, любовь моя, несмотря на то что ты сама накопила кучу мешков с золотом… Так что, дорогая, какие проблемы?
Программа не подходит? Что за выражение лица?
– Ричард Колин. Ты, несомненно, способен меня разъярить, как ни один из моих бывших мужей… или тех, с кем я спала когда-либо!
– А ты разве давала им спать?
– Ох… твою мать! Я не должна была спасать тебя от Гретхен. «Раз или два в месяц»! Сперва ты потряс меня этой фразой, затем загнал в ловушку.
– Мадам, ума не приложу, о чем вы толкуете!
– Так уж и не приложишь? Ты полагаешь, что я маленькая нимфоманка?
– Ну, не сказал бы, что слишком уж маленькая!
– Перестань. Попробуй меня разозлить, и я заведу еще одного мужа. Я знаю, что Чоу-Му совсем не против того, чтобы присоединиться к нашему дому.
– Чоу-Му – настоящий друг, это точно! И, думаю, был бы не прочь на тебе жениться. И в голове у него мыши не водятся, так что, если склонишься к такому варианту, я попытаюсь его одобрить. Хотя я не предполагал, что ты его знаешь так близко. Ты это всерьез?
– Да нет же, черт возьми! Я никогда не состояла во множественном браке. С меня всегда хватало одного мужа. Конечно, капитан Мэрси – парень красивый, но для меня слишком молод. Я вовсе не хочу сказать, что отказалась бы провести с ним ночку или несколько (если бы он вежливо попросил!), но это было бы лишь забавой, ничего серьезного…
– Ну что ж, и я не хочу, чтобы ты его отвергала. Но поставь меня в известность заранее, если ты решишь, чтобы я выбрал: покинуть тебя с благодарностью или стать рогоносцем. Или умыть руки. На выбор леди…
– Ричард, как бесконечно ты любезен!
– А тебе хотелось бы сцен ревности? Но ведь здесь Луна, и сам я тоже лунни. Правда, приблудный, не настоящий. Но я и не землянин, который будет биться головой об стенку… – Я поцеловал ей руку. – Моя очаровательная госпожа, ты и вправду не велика и не толста. Но сердце у тебя большое. Ты можешь насытить им, как хлебами и рыбами, стольких мужей и любовников, сколько пожелаешь сама. Я буду счастлив состоять первым среди равных (если удостоюсь)!
– А то, что я сейчас вижу, это кинжал?
– Нет, сосулька.
– В самом деле? Давай схватим ее, пока она не растаяла!
Мы «схватили», но она быстро «растаяла»: я был слишком утомлен. После я спросил:
– Гвен, почему ты хмуришься? Я оказался не на высоте?
– Нет, любовь моя, не потому. Но у меня в голове все та же куча лжи… И на этот раз, пожалуйста, не меняй тему разговора. Я знаю, что надпись на латунной пластинке правдива, поскольку тех четверых, что на ней упомянуты, я знала лично. И знала очень хорошо. Двое из них меня удочерили. Мой любимый, я имею непосредственное отношение к «отцам-основателям» Свободного Штата Луна!
Я ничего не ответил, ибо иногда ответить бывает нечего. Гвен заерзала на месте и проговорила чуть ли не с яростью:
– Не гляди на меня так! Я знаю, о чем ты подумал: 2070 год был так давно! Да, ты прав. Но если ты оденешься, я отведу тебя в Старый Храм и покажу мою собственную закорючку и отпечаток большого пальца на Декларации Независимости. Ты можешь не верить, что закорючка принадлежит мне… но отпечаток пальца ведь подделать нельзя! Мы пойдем туда посмотреть?
– Нет!
– Но почему? Ты хочешь знать, сколько мне лет? Я родилась на Рождество 2063 года, то есть мне было двенадцать с половиной, когда я подписала Декларацию. Ну и подсчитай, сколько мне сейчас!
– Голубушка, когда я решил стать коренным лунианином и получить убедительные документы, я изучил историю Луны, чтобы не сбиться. Так вот, среди подписавших Декларацию не было Гвендолин! Подожди секунду, я не хочу сказать, что ты врешь, просто у тебя, видимо, было другое имя.
– Да, разумеется! Хэйзел. Хэйзел Мийд Дэвис.
– Хэйзел… Впоследствии взятая замуж в банду Стоуна. Руководитель детской запасной дружины… Да, но Хэйзел была ярко-рыжей…
- Предыдущая
- 52/101
- Следующая
