Кот, проходящий сквозь стены - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 3
- Предыдущая
- 3/101
- Следующая
(О да, я знаю, теория Лаффера всегда дает два возможных решения проблем такого рода: максимальное и минимальное, за исключением тех гипотетических случаев, когда оба решения одинаковы… и мнимы! Мой случай был как раз из этого разряда – скутерный транспорт слишком дорог для космических поселений на данном этапе их технической оснащенности.) Дойти пешком от скутера до отсека Гвен было достаточно просто: спуститься по лестнице к уровню притяжения семь десятых, пройти «вперед» еще пятьдесят метров и оказаться на месте.
Ее дверь ответила: «Это записанный на пленку голос Гвен Новак. Я уже в постели и, надеюсь, сладко сплю. Если ваш визит вызван действительно важными причинами, ассигнуйте сто крон на вашей кредитной карточке. Если я решу, что проснулась не напрасно, деньги будут вам возвращены, в противном случае – о смех, о радость, о веселье! – потрачу ваши денежки на джин, а вас все равно не впущу! А если ваше посещение не очень срочно, оставьте, пожалуйста, звуковое послание после моего вскрика».
Это обращение закончилось высоким воплем, как если бы несчастную женщину постиг смертельный удар.
А что, у меня была такая уж срочная необходимость? И стоила ли она ста крон? Я посчитал, что нет, не стоила, и посему оставил следующее обращение:
«Милая Гвен, говорит искренне преданный вам обожатель Ричард. Наши дорожки где-то заплутали. Но поутру мы их снова выпрямим. Не звякнете ли вы в мою нору, когда пробудитесь от сладкого сна? Примите любовь и поцелуи Ричарда Львиное Сердце».
Я постарался придать голосу оттенок беззаботности, скрывая раздражение и беспокойство. У меня было ощущение, что меня провели, но одновременно в подсознании теплилась надежда, что Гвен не могла меня обидеть… надежда, почти близкая к уверенности, хотя смысл произошедшего оставался загадкой.
Я отправился домой: «вуф! бинг! бам!» – «бам! бинг! вуф!»
Моя квартира считается «люксом», потому что имеет отдельную спальню.
Я набрал код на двери, вошел, проверил, нет ли в памяти терминала сообщений – таковых не оказалось, – и переключил дверь и терминал на дежурный режим. Потом повесил трость и вошел в спальню.
В моей постели спала Гвен.
Она выглядела упоительно мирно. Я осторожно отступил, стараясь раздеться бесшумно, и вошел в «освежитель», плотно прикрыв звуконепроницаемую дверь. (Как я уже отметил, моя квартира считалась «роскошной».) Тем не менее я и за этой дверью старался не шуметь, поскольку «звуконепроницаемость» двери была скорее благим намерением, нежели реальностью.
Когда я стал гигиеничен и лишен любых запахов, насколько сие возможно для самца безволосой человекоподобной обезьяны, готового к хирургической операции, я тихонько проник в спальню и осторожно юркнул в собственную постель. Гвен шевельнулась, но продолжала спать.
Если я бодрствовал среди ночи, то выключал сигнал-будильник, ибо, даже нечаянно заснув, я всегда мог проснуться в нужное время, точно так, как если бы этот пустомеля молол свою побудку. Но теперь я снова встал и поставил сигнал на нужное мне дневное время. Завернувшись в покрывало, я неслышно прошел в гостиную и открыл шкафчик-холодильник, служащий кладовкой. Там обитал особый «дух», ведавший моими завтраками.
Смежную дверь между комнатами я оставил открытой, чтобы краем глаза следить за Гвен. Думаю, ее разбудил аромат кофе.
Увидев, что она открыла глаза, я сказал:
– Доброе утро, красавица! Вставайте и почистите зубки. Завтрак готов!
– Я почистила зубы полчаса назад. Так что забирайтесь обратно в постель!
– Нимфоманка! Вам апельсинового сока или черную вишню, а может и то и другое?
– О… то и другое. Не заговаривайте мне зубы. Идите сюда и встречайте судьбу, как положено мужчине!
– Вначале еда.
– Трусишка! Ричард-неженка, Ричард-девчонка!
– Исключительный трусишка. Так сколько вафель способны вы съесть?
– Ох… вот проблема. А вы бы не могли размораживать их по одной?
– Они не заморожены. Всего минуту назад были живы и чирикали. Я сам их придушил и освежевал. Говорите же, или я все съем сам!
– Стыд и жалость! Бедные вафли! Ничего не остается, как идти в монастырь… Две штуки!
– Три. Вы имели в виду «женский монастырь»?
– Я сама знаю, что имела в виду!
Она встала и, очень быстро управившись в освежителе, накинула один из моих халатов. Прелестные вещицы Гвен были разбросаны по спальне тут и там.
Я вручил ей стакан сока, она молча дважды глотнула и только после этого заговорила:
– Бульк, бульк! Это здорово! Ричард, когда мы поженимся, вы будете подавать мне завтраки каждое утро?
– В этом вопросе – прикладное условие, неприемлемое для меня…
– После того, как я доверилась и отдала вам все?
– Но безо всяких условий! Я готов допустить, что буду с таким же удовольствием, как и себе самому, подавать завтраки двоим. Но почему вы решили, что я собираюсь на вас жениться? К чему вы меня склоняете?.. Так вы готовы к приему вафель?
– Воля ваша, мистер! Не все же мужчины одержимы идеей женитьбы на бабушках… Я всего лишь предложила. Да, я готова к приему вафель!
– Так возьмите вашу тарелку, – усмехнулся я. – «Бабушка» – это моя увечная нога. Впрочем, если вы зачали своего первого ребенка, едва достигнув половой зрелости, то и ребенок мог оказаться столь же проворен и наградить вас внуками!
– Ричард, я пытаюсь прояснить две вещи. Нет, пожалуй, три. Во-первых, я всерьез хочу стать вашей женой, если вы не против. Но если вы этого не хотите, я все равно буду холить вас как любимого и готовить вам завтраки.
Во-вторых, я и вправду бабушка. В-третьих, если, несмотря на мой преклонный возраст, вы захотите иметь ребенка, то чудеса современной микробиологии сделают меня способной к деторождению, так же как избавили от морщин и других возрастных признаков. – Я мог бы себя заставить… Кленовый сироп в том бокале, голубиковый – в этом… Но, может, это наша единственная ночь?
– Неполный день, во всяком случае. Но что бы вы сказали, если бы я произнесла: предлагаю знатное вознаграждение.
– Кончайте балагурить и доедайте вафлю. Уже готова следующая.
– Вы чудовищный садист. К тому же – деформированный.
– Не деформированный! – запротестовал я. – Моя нога ампутирована, я не родился таким! Просто моя иммунная система не приемлет пересадок трансплантата. Это одна из причин, заставляющих меня жить на уровнях пониженной гравитации.
Гвен вдруг посерьезнела.
– Мой самый дорогой! Я совсем не имела в виду вашу ногу. О небо! Да нога – вовсе не та причина… Мне следовало быть поосторожнее, чтобы не обидеть вас ненароком!
– Извините и вы меня. Давайте повернем назад. Так что вы подразумевали под «деформированным»?
Она моментально обрела свою обычную жизнерадостность.
– Вы должны бы и сами это понимать! Когда вы меня отталкиваете и не желаете быть нормальным мужчиной. Да еще не хотите на мне жениться. А ну, быстро в постель!
– Давайте покончим с завтраком и внесем ясность. Имейте совесть – я же вовсе не сказал, что не хочу на вас жениться, и уж никак не отталкивал вас!
– О, вот это уж наглая ложь!.. Не передадите ли вы мне масло? Скорее всего вы деформированы в другом. Насколько велик тот отросток с «косточкой» внутри? Сантиметров двадцать пять? А в окружности? Если бы знать, то я бы никогда не рискнула.
– О, ерунда! Он не достигает и двадцати. К тому же я вовсе не отталкиваю вас. У меня самые средние габариты. Но вам бы надо поглядеть на моего дядюшку Джока… Еще кофе?
– Да, спасибо. Но вы и вправду меня оттолкнули. Ох… а у вашего дядюшки Джока еще большие габариты?
– Намного.
– О-о, а где же он живет?
– Доедайте свою вафлю. Вы и в самом деле хотели бы вернуть меня в постель? А может, вам захотелось моего дядюшку Джока?
– Но почему бы мне не иметь обоих?.. Да, немного еще бекона, спасибо.
Ричард, вы прекрасный повар. Но я вовсе не хочу замуж за дядюшку Джока, мне просто любопытно.
– Но не вздумайте просить его показать, если не имеете в виду действия, поскольку у него всегда это на уме. Он совратил жену своего вожатого в отряде скаутов, когда ему было всего двенадцать. И сбежал с нею. В Южной Айове много толковали об этом, поскольку она не желала с ним расставаться. Это произошло более ста лет назад, тогда еще такие вещи воспринимались всерьез, в Айове во всяком случае.
- Предыдущая
- 3/101
- Следующая
