Мама для Совенка (СИ) - Боброва Екатерина Александровна - Страница 42

— Не злитесь, — он верно оценил реакцию напрягшегося тела, — я только порадовался, что в вас не ошибся. А пираты…

Не размыкая объятий, развернул к себе, приподнял подбородок, очертил линию губ, наклонился, и Юля затаила дыхание, предвкушая и одновременно боясь поцелуя. Но вместо поцелуя его высочество решил попугать. Прислонил губы к щеке, зашептал, ухитряясь даже шепот сделать соблазнительным:

— Говорят, они насилуют всех женщин в захваченных городах, а ту, которая решится взойти на борт, отдают на потеху команде.

Отделить соблазнение от информации было нелегко, но прикушенная губа и большой шанс завтра выглядеть дурой помогли.

— Бедняги, — «искренне» пожалела пиратов Юля. Искренность далась с трудом, но она того стоила. Фильярг отстранился, круглые глаза округлились еще больше, и его высочество стал напоминать вытащенного на дневной свет филина. Он явно ждал чего угодно, но только не жалости.

— Ну как же, — сочла нужным пояснить Юля, — это же ВСЕХ женщин надо, эм, оприходовать. И молодых, и старых, молчу, про страшных. Да и город ведь не сто человек и не двести. А в команде сколько? Утомляются небось больше, чем за весь штурм. А раненые тоже участвуют?

— ХВАТИТ! — гаркнул Четвертый, размыкая объятия. Провел рукой по волосам, взъерошивая. Выдохнул и уже спокойно произнес: — Я понял, пиратами вас не испугать.

— Вы сами дали нужные сведения, — пожала плечами девушка, — вряд ли пираты просто так пришли поздравить Второго. Он явно им не чужой. Да и его величество не стал бы принимать разбойников и насильников. А слухи чаще всего преувеличивают реальное положение вещей.

— Вы правы, — нехотя подтвердил Фильярг, — слухи сильно преувеличены.

— Прекрасно, — просияла Юля, обогнула мужчину и, взявшись за ручку двери, обернулась, дабы пожелать его высочеству спокойно ночи. Но уйти ей не дали, развернули за плечи, прижали спиной к двери. Четвертый навис сверху, заключив в капкан рук. Наклонился в своей излюбленной манере, окатывая ароматом дикого апельсина и миндаля, и спросил провокационно:

— Неужели вас совсем не пугает завтрашний… визит?

В скобках читалось «быть изнасилованной». Рука его высочества поползла вниз, нацеливаясь на мягкую часть тела, вторая зарылась в волосах, а губы снова оказались искушающе близко. Контраст между жаром мужского тела и прохладой дерева лишь добавлял остроты ощущений. И Юля мельком подумала, что еще немного и она согласится на все. И на поцелуй, и на продолжение, потому как Фильярг не просто окружал, он словно жидкий огонь проникал под кожу, заставляя тело пылать. Собственная реакция на мужчину вызывала восторг и так же дико пугала.

— Меня больше пугаете вы, — призналась честно, и его высочество понял. Вздохнул, целомудренно коснулся губами лба и сам открыл дверь, позволяя сбежать.

С горящими щеками и полным хаосом в мыслях Юля выскочила в коридор. Рвано перевела дух, думая об одном: «Чтоб я еще раз!». И дело даже не в мужчине, а в том, как он на нее влияет. Очень не хотелось уподобляться гулящей кошке, у которой мысли только об одном. А ведь у нее работа, подопечный на руках, да и блокировка не освоена. Как там в песне: «Первым делом самолеты», а всякие высочества потом.

Повернулась в сторону своей двери и замерла, наткнувшись на гипнотизирующий взгляд Третьего.

На их этаже было всего три двери, и вот около третьей Харт и стоял, буравя девушку пристальным взглядом.

— Добрый вечер, Юля. Вижу, вы уже осваиваетесь.

На мгновение по лицу его высочества мелькнула тень недовольства, но тут же пропала. Взгляд потеплел, а голос стал мягче.

— Мне бы очень хотелось стать вашим другом. Помните, Юля, моя дверь открыта для вас в любое время суток, а сердце для любой вашей проблемы.

Юля моргнула. Слов не было, как и ответа. Очень не хотелось ошибиться — вдруг его высочество на самом деле предлагает дружбу, а она тут со своей подозрительностью, но «дверь, сердце и любое время» наводили на определенные мысли.

Третий реакции не дождался, понимающе кивнул и напомнил:

— Мои покои рядом. Доброй ночи, Юля.

Мягко закрылась дверь. Коридор опустел, но ощущение, что Третий и Четвертый стоят рядом, не сводя взгляд, никуда не делось. Юля могла поклясться, что от излучающей напряжение пустоты у нее волосы встают дыбом.

К себе не вошла, влетела. Закрыла дверь и пожалела, что на ней нет замка. Лицо горело, душу раздирало противоречие. Что чувствует мышь, оказавшись между двух котов? Что думает лиса, когда справа и слева лежит по куску сыра? По венам бежал дикий коктейль из сладкого предвкушения, острой злости, упрямства «Еще посмотрим, кто кого» и тянущего внизу живота желания — как же давно у нее не было мужчины.

Фильярг постоял около двери, прислушиваясь. Хлопнула дверь покоев брата, раздался нервно-взбешенный цокот каблучков и раздраженный бум — ассара ушла к себе. Умопомрачительная женщина. Непокорная, острая и столь же притягательная.

Пиратов она, видите ли, не боится. На проснувшуюся магию ей плевать. А вот вальшгаса испугалась, хотя даже дети знают, что вальшгасы не агрессивны и никогда не нападают на людей.

Смелость ассары стала удачей. Он весь вечер думал, как проверить стабильность дара и не напугать. Идея спровоцировать пришла сразу, едва понял, кто стоит за дверью. Пусть гости были лояльны к короне — Второй много сделал для упрочнения отношений Такии с Асмасом, но сгоревший корабль расстроит кого угодно. Потому Фильярг не собирался тащить нестабильную ассару на судно, потому решил расшатать дар, заставить выплеснуться. Не удалось. Девчонка по крепости напоминала свириллум, а дар… После того единственного всплеска он его не чувствовал. Не видел бы сам, не поверил, что в этой женщине живет огонь. И это была еще одна загадка ассары.

А взять, например, отношение к нему. Ее желание пахло калейской пряностью, в его руках она была податливой и мягкой, точно морская губка, а в следующий момент могла стать песком и утечь сквозь пальцы. Но торопиться не стоило. Для ассары сейчас важнее поддержка. Как там сказал Третий: «Мне бы хотелось стать вашим другом». Нет, другом он стать не сможет — слишком велико искушение. А все остальное… Пламя покажет. Эта женщина притягивала слишком сильно, чтобы оставить ее в покое.

Однако, каков сын калкалоса! Знал ведь, что брат ничего не спрашивает просто так, но посчитал вопрос о новых покоях для Шестого не стоящим внимания. И вот результат. Поселился рядом. Еще и дверь прорубил. Рабочие едва успели закончить все до заселения. В собственных комнатах до сих пор чувствовался запах краски.

И зачем брату было менять одни из лучших покоев в башне? Решил присмотреть за ассарой? Не доверяет своим людям или знает что-то? Нет, вряд ли. На присмотр у Харта нет времени, а подозрения он давно бы выложил ему. Что тогда? Догадка заставила выругаться и еле удержаться от того, чтобы не выскочить в коридор, вломиться к брату и потребовать объяснений. Останавливало одно — Харт вряд ли ответит, скорее пошлет в огненные пещеры прогуляться.

— Зря ты так, братец, — проговорил, щурясь, — я не отступлюсь от этой женщины.

Утром прошло в рутинных делах. Завтрак. Сборы. За ними пришли, когда Юля заканчивала одевать Совенка.

— Эфан, — представился солидный мужчина, в чьих волосах уже проглядывала первая седина, — буду сопровождать вас в порт.

Юля с интересом оглядела новое лицо. Аристократов здесь было опознать очень просто — светлая кожа, серые волосы, серые с желтизной глаза.

Эфан в долгу не остался. С изумлением оглядел ее наряд — широкая юбка-брюки, теплый, под горло свитер и парка, длиной по колено. С покупками подходящих вещей пришлось помучиться. Никаких джинсов, шорт или коротких платьев. Наряды были куплены исключительно в пол, а немногочисленные брюки выбирались приличной ширины. На плечи она приобрела парочку болеро. Словом, тот еще головняк выбора между приличиями и удобствами.