Синтез (СИ) - "Токацин" - Страница 35

— Я вижу все жизненные центры, — Кронион провёл пальцем по шее Гедимина. — Все уязвимые точки, все больные места. Мне сейчас достаточно выпустить коготь, чтобы вскрыть тебе артерию. А если коготь войдёт сюда, ты умрёшь через несколько секунд.

— Надо же, — Гедимин даже не шевельнулся. — Как при таких умениях тебя гоняют всем бараком?

Кронион отодвинулся, и тридцать пятый увидел, что его глаза потемнели.

— Гоняют?.. Нас раньше было трое, Гедимин. Трое Eatzta. Нас привезли сюда вместе. Когда Eatesqa стали прогонять нас от водокачки, случилась драка. Двое применили свои умения. Их рвали на куски всем лагерем. Охрана не вмешивалась. Меня оглушили и привязали за хвост к мачте. Мне сильно повезло, а двоим — нет.

— Охрана ничего не сделала? — недоверчиво покосился на него Гедимин. — Значит, пропала чья-то награда в тысячу койнов.

— Что ты! За Eatzta никто не давал никакой награды, — криво усмехнулся мутант. — Те, кто не сдался федералам, уже мертвы.

Он уткнулся взглядом в песок, выводя на дорожке бессмысленные линии и загогулины; потом посмотрел на Гедимина.

— Как пишется «Eatzta»?

— Дрон, — прошептал тридцать пятый, недовольно глядя на следящий аппарат. Диск, повисев над переулком, медленно поплыл в сторону комендатуры. Гедимин поморщился.

— Наверное, так — «и — эй — ти»… — он вычертил на песке несколько атлантисских букв. Кронион удержал его руку.

— Нет. Не на языке мартышек. На нашем, — он посмотрел Гедимину в глаза. — Ты знаешь, верно?

— Час карцера, — напомнил ремонтник, оглядываясь по сторонам. Ни охранников, ни дронов вокруг не было видно — надолго ли?

— Я пойду вместо тебя, — тихо сказал Кронион. — Покажи.

Гедимин подобрал осколок кирпича, быстро вычертил несколько знаков, оглянулся на мутанта и прикрыл их ладонью.

— Видел? Запомнил?

Он смахнул буквы с дорожки. Кронион закивал; его глаза искрились.

— Научи меня этим знакам, Гедимин.

— Заметят — часом не отделаемся, — качнул головой ремонтник.

— Я всё возьму на себя, — заверил мутант.

— Ты же не выдержишь, — недоверчиво хмыкнул Гедимин.

— Пусть, — Кронион прижал уши к голове.

— Зачем тебе это знать? Наш язык под запретом, — поморщился ремонтник. — Он никогда никому не понадобится.

— Все Eatesqa знают его. Он нужен и мне, — Кронион снова заглянул Гедимину в глаза. — Я очень хотел бы его выучить. Это очень сложно?

— Проще, чем письменность Атлантиса, — качнул головой тридцать пятый, разворачиваясь так, чтобы прикрыть часть дорожки от чужих глаз. — В нём есть логика. Смотри и запоминай…

Рядом с бараком Крониона не было. «Ушёл?» — недовольно сузил глаза Гедимин. «Один? Куда?!»

Он заглянул внутрь. Уже рассвело, но пленники не спешили выйти на улицу — снаружи было так же скучно, как под крышей, но гораздо жарче и грязнее. Гедимин вскинул руку в приветствии; дверь за ним уже закрылась — опасаться было нечего.

— Ага, — кивнул ему рослый серокожий eateske — выходец с промороженной Европы. — Мутанта нет — увели на допрос. Может, расстреляют, наконец.

— Не лезь к Крониону, — дежурно напомнил Гедимин.

— Я на него не дышу, — выразительно пожал плечами «европеец». — Была охота пачкаться…

У комендатуры мутанта тоже не было — как и на крыше. Утолив жажду и вылив на голову пригоршню воды, Гедимин ушёл с площади. Впереди был целый день, неожиданно пустой; в небе реяли дроны-наблюдатели, наводя на ремонтника тоску.

Мимо прошагал охранник в «Шермане», двое в лёгких экзоскелетах шли за ним. Гедимин покосился на комки сплавленного песка, прикипевшие к соплам бластеров, и на выкрошившиеся края пластин обшивки, — пыль забивалась под них, постепенно вытачивая себе нишу. Тихий скрип сопровождал движения «броненосцев»; скорее всего, они его не слышали.

«У макак нет ничего, что не нуждалось бы в починке,» — Гедимин, недовольно щурясь, выбирался из лабиринта бараков. «Наверное, это их обычай.»

Лагерь расползался по засушливой равнине во все стороны, и ограду возводили с большим запасом. Даже сейчас постройки ещё не подступили к ней вплотную. Гедимин вышел на утоптанный пустырь в сотне метров от сварной металлической изгороди. Над ней поднимались наблюдательные вышки, и цепочка дронов висела в воздухе, поворачиваясь вокруг своей оси и направляя на лагерь то одну, то другую камеру. Гедимин выкопал осколок кирпича и отошёл подальше от вышки — имело смысл освежить память, выведя на земле какой-нибудь чертёж или схему.

С первой вышки отлично просматривалась вторая; вскоре eateske вышел к ней. Чуть ближе к ограде, не обращая внимания ни на дроны, ни на охранников, сгрудились пленники — не то четыре, не то пять десятков существ. Они обступили кольцом маленькую площадку, с которой доносилось тяжёлое дыхание и — время от времени — глухие удары. Несколько секунд спустя всё смолкло, толпа слегка расступилась и снова сомкнулась. Другая пара бойцов вышла на ринг, и начался новый поединок.

Двое повернулись на звук шагов, жестами позвали Гедимина в круг, но он покачал головой и отошёл к глухой стене барака. Там была хорошо утоптанная земля — не рыхлый песок, на котором чертежи таяли быстрее, чем их рисовали.

Он не успел вывести даже половину линий — чья-то тень упала на него, и четырёхпалая ступня перечеркнула чертёж, втоптав его в пыль. Гедимин резко выпрямился и встретился взглядом с белоглазым eateske в серо-чёрной форме космолётчика.

— Heta! — выдохнул тот, разводя в стороны пустые ладони. — Бомбу на глазах у макак чертишь ты — а психом называют меня!

Гедимин покосился на сторожевые вышки, посмотрел на растоптанный чертёж и недовольно сощурился.

— Это не бомба, — сказал он.

Белоглазый хмыкнул, по его лицу, от виска до подбородка пересечённому широким шрамом, пробежала странная дрожь.

— А то я не знаю, для чего нужен плутоний, — прошептал он. — Есть места потише. Могу отвести.

«А у него есть радужка,» — не без удивления заметил Гедимин. В тени глаза космолётчика выглядели белыми, только зрачок выделялся тёмным пятном; когда он повернулся боком к свету, вокруг зрачка заблестело серебристое кольцо.

— Веди, — согласился тридцать пятый, пропуская eateske вперёд.

Это был закоулок где-то на западе лагеря, ближе к ограде; два барака поставили криво, и улочка между их глухими стенами превратилась в полузакрытый тупик. Белоглазый космолётчик остановился там, провёл пальцами стопы по утоптанной земле. Сюда редко подсыпали песок, а старый частью унесло ветром, частью он спрессовался; Гедимин присел на корточки, провёл по земле осколком кирпича — остался отчётливый тонкий след.

— Постой, — белоглазый опустился рядом с ним, приподнял жёсткую пластину на поясе и извлёк из-под неё заточенный двадцатисантиметровый стержень. — Держи. Мы пальцами не чертим.

— Спасибо, — удивлённо мигнул Гедимин, рассматривая странный предмет. На одном его конце была проделана прорезь, куда хорошо уместился бы тонкий скол кирпича, а другой был заточен и слегка скруглён.

— Владей, — по лицу космолётчика снова пробежала дрожь, рассечённая шрамом губа приподнялась. — Спрячешь в пояс.

Тридцать пятый задумчиво посмотрел на белоглазого — тот не собирался уходить, сидел рядом, выжидающе глядя на Гедимина. Он сжал в пальцах стержень и провёл по песку пробную линию.

— Тихо, — белоглазый протянул руку к ладони Гедимина. — Это не камень. Дай я покажу, как его держать.

Он развёл пальцы ремонтника в стороны, сложил первые два кольцом, пропустил сквозь него стержень и прижал его костяшкой третьего пальца и сведёнными вместе подушечками первых двух. Гедимин удивлённо мигнул. Белоглазый закивал, крепко сжал руку ремонтника и провёл стержнем по песку. На его четырёхпалой ладони виднелись рубцы — много маленьких шрамов, и на пальцах не хватало как минимум трёх фаланг.