Проект «Геката» (СИ) - "Токацин" - Страница 120

Красный светодиод мигнул, огонёк сместился левее. Грунт на краях ямы снова задрожал, тонкими ручейками потёк вниз.

— Подъём, — Исгельт опустил рычажок на пульте. — Покажи, что там.

Гедимин развернул экран смарта. Сейчас, когда сигма-излучение не создавало помех, шахта с восемью узкими штреками была видна лучше. Бур сбросил «кольцо» — опору для подземной сольвентной станции, оставалось только спустить в яму сам механизм и дождаться, когда автомат закрепит его на дне колодца.

— Похоже на шахты на Кагете, — заметил Гедимин, вспомнив снимки из системы Гермеса. Исгельт хмыкнул.

— С них и рисовали. Ну… работает, верно? Дай четыре!

Он взмахнул рукой навстречу Гедимину, но заметив его недоумевающий взгляд, сам взял его запястье, выставил нужным образом и хлопнул по его ладони. Сармат мигнул.

— Так делают люди. Мы делаем не так, — напомнил он, сгребая Исгельта в охапку и сжимая в объятиях. Бывший адмирал хлопнул его по спине, на секунду крепко сдавил и выпустил.

— Да, верно. Это — так, как делаем мы.

Он оглянулся на шахту. Бур, отталкиваясь от невидимых потоков излучения, уже поднялся на поверхность и выкатился на край колодца. Несколько раз повернувшись вокруг своей оси, он остановился проходным конусом кверху — как ракета, готовая к старту. По сигналу Исгельта двое в экзоскелетах осторожно приблизились к механизму. Бур не двигался — в этот раз внутренний генератор сработал правильно.

— Мне нравится эта штука, — сказал Гедимин, проследив за установкой до её погружения в новую шахту. — Но тебе она зачем? Вы же к войне готовитесь. Бункеры, что ли, ломать?

Исгельт покосился на него и невесело усмехнулся.

— Войны заканчиваются, физик. Закончится и эта. Мне нравилось прокладывать шахты. Когда-нибудь я к этому вернусь.

10 июля 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката» — кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Первым к Гедимину подошёл Хольгер — на платформе, перед посадкой на автодрезину до полигона; тронул его за плечо, едва заметно улыбнулся и осторожно спросил:

— Снова с нами?

Сармат смерил его тяжёлым взглядом, но Хольгер не смутился.

— Исгельт рассказывал об испытаниях бура. Ты хорошо показал себя на той аварии…

Гедимин поморщился.

— Её не должно было быть. Принайтовали бы надёжно…

Ему хорошо были видны Линкен и Константин, «незаметно» выглядывающие из-за спины Хольгера, — двое сарматов никак не могли спрятаться за одним, тем более — за худощавым и тонкокостным химиком. Константин презрительно щурился и отмахивался от тычков Линкена. Оба сармата пристально наблюдали за Гедимином.

Это была их первая попытка заговорить с ним за последние несколько дней — до сих пор они не встречались даже вечером, расходясь за ужином к разным столам. Пару раз Гедимин ловил осторожный взгляд Хольгера — химик будто порывался подойти, но что-то его останавливало.

— Хватит играть в гляделки, — буркнул он, посмотрев на Линкена в упор. — Идите сюда. Что в лаборатории?

Линкен, облегчённо вздохнув, подошёл к нему, поднял было руку, чтобы хлопнуть сармата по плечу, но взглянул ему в глаза — и опустил её.

— Цифра есть, — сказал он. — Ассархаддона нет. Там всё чисто, атомщик. Можно работать.

«Ты-то уже поработал,» — подумал сармат, стараясь не морщиться в открытую. Взгляд белесых глаз Линкена был чист и прозрачен, — ничего, кроме удовлетворения от хорошо решённой задачи.

— Три тысячи восемьсот пятьдесят, — сказал Константин. — Хорошее значение. У меня была неточность в расчётах, но теперь всё сошлось. Жаль, что не две сто, но и так неплохо. Мы с Линкеном уже набросали пару чертежей, можешь их проверить.

Гедимин мигнул.

— Сколько было подопытных?

Сарматы настороженно переглянулись.

— Зачем тебе это, Гедимин? — спросил Константин, безуспешно скрывая раздражение. — Работа который день стоит на месте. Снова хочешь поиграть в защитника живой природы?

Сармат поморщился.

— Я спросил — результат всегда один и тот же? А без подопытных вы проверяли? У тебя на телекомпе, у Линкена в камере, — каждый раз выходило столько же?

Взрывник закивал.

— Конечно, проверили. Мы же не дураки. Это рабочее значение, атомщик. Не больше и не меньше. Только… будешь работать — не сдвигай больше пластины, ладно?

Гедимин мигнул ещё раз — что-то в условиях задачи не сходилось с ответом.

— У всех подопытных получалось одно и то же… то же, что у вас при полном экранировании? Но у них не было экранов…

Хольгер предостерегающе взглянул на Линкена. Взрывник перевёл взгляд на Константина — кажется, игра в гляделки за последние дни сарматам полюбилась.

— А, ты об этом… — Константин пренебрежительно ухмыльнулся. — Макаки не влияют на ирренций. Я бы сказал — это экспериментально подтверждённый факт. Ассархаддон, правда, считает, что было мало подопытных…

Гедимину вспомнились письма из Лос-Аламоса — необъяснимые аварии на синтезирующих реакторах, исчезновение Брайана и Майкла.

— Не подтверждённый, — тихо проговорил он. — Ладно, работаем дальше. Значит, уже есть чертежи?..

…Линкен гордо посмотрел на Гедимина. Константин, сразу отсевший в угол, насмешливо хмыкнул. Гедимин покосился на него, но промолчал. Сейчас его занимали только чертежи, растянутые на голографическом экране.

— Омикрон-бомба? Ты это хочешь сделать?

Линкен кивнул.

— Воздух эти ваши частицы не поглощает. Хороший бабах накроет всё на десятки миль вокруг. Никакие бункеры не спасут. Лучшая из нейтронных бомб.

Гедимин досадливо сощурился, но разъяснять в очередной раз, чем нейтроны отличаются от омикрон-квантов, а кванты — от частиц вообще, посчитал бессмысленным.

— Понятно. Да, радиус там будет… — он растопырил пальцы, показывая, как омикрон-излучение выжигает территории. — Ничего живого и никакого металла. Тебе такие штуки нравятся…

Линкен, не почувствовав подвоха, радостно ухмыльнулся и закивал.

— Я всегда знал, что ты что-то такое сделаешь. Ещё тогда, в Пирре. Я всё знал! Ну?!

Он протянул руку к чертежам и нетерпеливо толкнул Гедимина в плечо. Тот сдвинулся в сторону, сердито щурясь.

— Подожди. Зачем тут взрывчатка?

Линкен мигнул.

— А как? — он, запутавшись в словах, изобразил ладонями две сходящиеся полусферы. — Это же так и делается, верно?

Гедимин посмотрел ему в глаза. Радужка Линкена сверкала серебром — он заранее так волновался, будто омикрон-бомба уже была у него в руках, и оставалось выбрать, куда её сбросить.

— Ну да, так, но… — он ненадолго задумался, подбирая слова. — Ирренций — не уран и не плутоний. Там другая реакция, на омикрон-квантах. Чтобы она началась, не нужно вгонять куски друг в друга. Они взаимодействуют на большом расстоянии. Ты сам это видел на испытаниях.

Линкен озадаченно хмыкнул и сдвинул бровные дуги в недовольной гримасе.

— Не понимаю. Это бомба. Там должен быть взрыватель, — медленно проговорил он. — Константин сказал — эта штука сработает.

Он оглянулся на северянина. Тот кивнул.

— Вгонять не обязательно — но и не вредно. Взрыв немного усилит взаимное облучение.

Он тронул пальцем трёхмерную схему. Два куска ирренция — вогнутую полусферу и шар — разделяла флиевая фольга. Взрыв вбивал шар в углубление, прорывая перегородку, «колпак» защитного поля, отражая, усиливал излучение, — и через считанные микросекунды поле испарялось, высвобождая потоки омикрон-квантов. Следом летела урано-ирренциевая пыль — всё, что после такого взрыва оставалось от бомбы.

— Немного усилит, — пробормотал Гедимин, досадливо щурясь. «Стоило восемь лет изучать ирренций, чтобы никто не помнил его свойств!»

— Не надо там взрывчатки. Надо выжечь ирренций, расширить поле реакции, — он отодвинул схемы в сторону и несколькими тычками в клавиатуру набросал ещё одну. — Омикрон-излучатель и полевая ловушка.

— Хм, — Линкен недоверчиво смотрел на схему. — Сложно. Разные слои, поля… Она так и будет висеть, пока не взорвётся?